Большая Игра против России: Азиатский синдром - Питер Хопкирк

Вторым возможным маршрутом, открытым для русских генералов, мог стать захват Герата и использование его в качестве плацдарма для концентрации войск. Оттуда по тому пути, которым он сам попал в Индию, можно было двинуться через Кандагар и Кветту к Боланскому перевалу. До Герата можно было добраться либо по суше через уступчивую Персию, либо через Каспийское море с выходом на Астрабад. Как только Герат оказался бы в руках русских или был бы захвачен дружественной Персией, армия «могла бы расположиться там на долгие годы, причем любая нужная цель сразу оказалась бы в пределах достижимого». Уже самого ее присутствия могло оказаться достаточным, чтобы взбудоражить народы Индии, облегчив тем самым путь вторжения, так как в этом случае англичане столкнулись бы с атакой изнутри.

Решительно настроенный захватчик мог бы даже использовать оба маршрута одновременно, указывал Конолли. Но какой бы путь он ни избрал, оставалось одно весьма существенное препятствие, способное перечеркнуть все надежды на успех. На любом из маршрутов агрессору предстояло миновать Афганистан. «Афганцы, — писал Конолли, — мало что выиграли бы, если бы русские вошли в их страну, зато им было много чего опасаться ». Более того, они фанатично ненавидели персов, от которых в весьма значительной степени зависели русские. «Если афганцы, как нация, — продолжал он, — решат сопротивляться захватчикам, трудности похода легко смогут стать непреодолимыми». Они будут сражаться до последней капли крови, непрерывно атакуя русские колонны из своих горных укрытий, нарушая снабжение продовольствием и перерезая линии связи и маршруты отхода.

Однако если бы среди афганцев продолжился раскол, как было в тот момент, русские получили бы возможность с помощью посулов и обещаний натравить одну группировку на другую. «Поодиночке, — писал Конолли, — лидеры небольших держав не могли бы оказать существенного сопротивления европейскому захватчику, с ними нетрудно справиться, поощряя их амбиции против соперников в родной стране, или выиграть вдвое больше, натравив их на Индию». Потому для интересов Британии было чрезвычайно важным, чтобы Афганистан оказался объединенным под властью сильного единого правителя в Кабуле. «Понадобились бы чрезвычайно большие посулы, чтобы соблазнить правителя отказаться от надежного и выгодного союза с нами, — утверждал Конолли, — и вовлечь его в предприятие, которое, будучи в лучшем случае сомнительным, привело бы к его краху в случае неудачи». А если бы русские сумели выдвинуть предложения, «достаточно заманчивые, чтобы соблазнить правителя», следовало либо поднять ставки, либо организовать его свержение.

Конолли настоятельно советовал своим начальникам поддержать притязания на престол афганского вождя из Герата Камран Шаха. Можно было только сожалеть о его отвратительном характере, зато у него с англичанами был общий интерес — не дать «житнице Центральной Азии» Герату попасть в руки ни давно претендовавшим на него персам, ни русским. Более того, в Герате ни для кого не было секретом, что Камран весьма заинтересован в союзе с англичанами. «Если в борьбе с персами он останется один, — предупреждал Конолли, — то только вопросом времени станет захват Герата их превосходящими силами, и дорога в Индию будет открыта для русских».

За тот год, что Конолли отсутствовал, в Лондоне и Калькутте продолжали расти подозрения насчет намерений русских. Особенно сетовали на пассивную политику предшествующего правительства консерваторов «ястребы» из кабинета Веллингтона. Их пугало видение разгромленных и подчиненных Санкт-Петербургу Турции и Персии, ставших русскими протекторатами. Лорд Элленборо, которому его друг Веллингтон предоставил в Индии полную свободу рук, все больше убеждался в экспансионистских целях России. Он убежден был, что царь использует какую-нибудь хитрость, чтобы вывести свои армии на дистанцию прямого удара по Индии. По мере того как постепенно слабела Персия, русские расширяли свое влияние и военное присутствие по всей стране. За русскими купцами повсюду следовали русские войска, для которых их защита была только лишь предлогом. Достаточно было нанести на карту успехи в продвижении русских торговых аванпостов, чтобы увидеть линию наступления в сторону Индии. Но Элленборо верил, что в эту игру играют двое и что превосходство английских товаров должно остановить продвижение русских купцов. Это была та самая стратегия, за которую напрасно агитировал своих начальников Муркрофт. Теперь, пять лет спустя, она стала официальной английской политикой.

Муркрофт мечтал увидеть, как Инд используют для доставки британских товаров на север, к границам Центральной Азии, где их караванами можно было перебросить через горы на базары древнего Шелкового пути. Однако к его страстным доводам не прислушались. Теперь, когда эту идею вновь подал сам Элленборо, руководство компании восприняло ее с энтузиазмом. Поскольку сведений о водном пути почти не было, сначала решили его разведать, чтобы убедиться, что он судоходен. Это было куда проще сказать, чем сделать, ведь Инд протекал по обширным территориям, не контролируемым компанией, особенно в Синде на юге и в Пенджабе на севере. Местные правители почти наверняка бы стали возражать. Тогда Элленборо нашел блестящее, хотя и несколько окольное решение.

Правитель Пенджаба Ранжит Сингх совсем недавно прислал британскому королю несколько великолепных кашмирских шалей; возник вопрос, что британский монарх Вильям IV мог бы послать ему в ответ. Совершенно ясно, что служившие любимой забавой стареющего магараджи женщины исключались. Следующим в списке его увлечений были лошади, и у Элленборо родилась идея. Ранжит Сингху следовало подарить пять лошадей. Но это должны были быть не обыкновенные кони. Подарить следовало самых крупных лошадей, когда-либо виденных в Азии — мощных английских тяжеловозов, четырех кобыл и жеребца. Было решено, что они послужат эффектным и впечатляющим подарком для азиатского владыки, только недавно отправившего своего представителя в Санкт-Петербург. Одновременно губернатор Бомбея сэр Джон Малкольм приказал соорудить роскошную парадную карету, чтобы Ранжит Сингх мог запрягать в нее своих огромных лошадей и с комфортом объезжать владения во всем царственном великолепии.

Однако дело было не только в подарке. Было сочтено, что из-за своих размеров, непривычного климата и местности кони, да и парадная карета вряд ли смогут своим ходом одолеть 700 миль до столицы Ранжита Лахора. Кони могут просто не выжить. Вместо этого их предложили доставить по Инду на борту судна. Это давало возможность скрытно провести обследование реки и убедиться, судоходна ли она по крайней мере до Лахора. Для выполнения этой любопытной шпионской миссии был избран молодой младший офицер Александр Бернс, из-за незаурядных способностей недавно переведенный из Первого бомбейского полка легкой кавалерии в элитную индийскую политическую службу. В 25 лет он уже показал себя одним из самых многообещающих молодых офицеров компании. Интеллигентный, находчивый и бесстрашный, он также был прекрасным лингвистом, бегло говорил на персидском, арабском и хиндустани и еще на нескольких менее известных индийских языках. Несмотря на хрупкое сложение и мягкие манеры, он был чрезвычайно решителен и уверен в себе. Еще он был наделен удивительным обаянием, которое с немалым эффектом испытывал и на европейцах, и на азиатах.

План Элленборо тайно обследовать Инд поначалу не встретил в Индии всеобщей поддержки. Одним из самых строгих его критиков оказался сэр Чарльз Меткалф, член всесильного Высшего совета и бывший секретарь секретного и политического департамента. «План обследования Инда под видом доставки даров Ранжит Сингху является трюком… недостойным нашего правительства, — недовольно брюзжал он. — Англичан и так зачастую несправедливо обвиняют в двуличии, а если затею разоблачат, что весьма вероятно, это только укрепит подозрения местных правителей». Меткалф с Джоном Малкольмом — видные фигуры в Индии — представляли две господствовавшие тогда крайности в подходе к этой проблеме. Меткалф, которому суждено было стать генерал-губернатором Канады, стремился к консолидации земель компании и укреплению их границ, тогда как Малкольм, подобно Элленборо в Лондоне, был убежден в необходимости политики их расширения.

Именно в этот момент правительство Веллингтона ушло в отставку, и Элленборо вместе с ним, и к власти пришли либералы. Опасаясь, — как потом выяснилось, напрасно, — что проект обследования Инда могут отменить, Малкольм настаивал, чтобы лейтенант Бернс отправился как можно скорее. Тот же, будучи большим любителем приключений, не нуждался в напоминаниях. Не теряя времени, 21 января 1831 года он в сопровождении топографа и небольшого эскорта отплыл из Кутча с каретой и пятью лошадьми для Ранжит Сингха.