Он и Она - Юлия Зеленина

Она – хранительница нежности, относящаяся к вымирающей породе женщин умеющих окружать заботой и защищать от «непогодицы» разочарований. Часто улыбается и внимательно слушает, не умеет злиться и боится сквозняков. Она всегда в поиске того мужчины, с кем готова поделиться нектаром нежности, переполняющим ее душу. О таких как Она мечтают-грезят-фантазируют. Им посвящают стихи-поэмы-песни. Подобных женщин давно пора заносить в «Красную книгу».

– Если не будет тебя – не будет меня! – шепчет Она своему избраннику, тонущему в океане ее любви.

Он вошел в ее жизнь вместе с солнечными лучами после долгой холодной зимы и зажег в трепетном сердце священную лампадку. С того самого момента в ее жилах плескалась благословенная весна, которую Она воспевала, щедро делясь с окружающим миром радостью бытия.

– И века ожиданий мало за сутки блаженного огня в моей душе! – кричала Она, высунувшись из окна, мчащегося по трассе автомобиля.

Упиваясь счастьем, Она громко смеялась и декламировала стихи о любви. От переизбытка эмоций могла завизжать, будто впечатлительный карапуз, получивший в подарок мечту. Он злился, поражаясь ее безалаберности, но через мгновение таял от умиления, глядя как трогательно Она изображает виноватого ребенка.

Просыпаясь рано утром, Она с улыбкой встречала новый день и вставала только с правой ноги. Ее жилище наполнялось ароматом кофе и свежей выпечки. Ему казалось, что Она обладает магией, ведь все, что взбредало в его голову, чудесным образом воплощалось ее стараниями.

– Ты – моя золотая рыбка! – сделал Он заявление и вручил ей ключ от своей квартиры.

Она едва сдержалась, чтобы не завопить от счастья. Теперь они будут проводить вместе не только секунды-минуты-часы, но и дни-недели-месяцы! Она фосфорила радостью и искренне верила, что так будет всегда!

– Слащаво и скучно! – говорил Он, устав от ее заботы. – Ты слишком предсказуема и доступна, а мужчина – охотник! Он должен бороться за свою женщину.

Она долго собирала вещи. Он терпеливо ждал ее ухода. Не торопил. Молча без раздражения наблюдал за ее хаотичными движениями. На прощание Она протянула ему ключи со светящимся брелком-рыбкой. Он сухо поблагодарил и отгородился высоченным забором отчуждения, словно они никогда не были знакомы.

Оказавшись за бортом корабля их совместной жизни, Она беспомощно барахталась в холодном водовороте мыслей. Искры счастья погасли, ее мир покрылся вуалью со скучным рисунком. Кутаясь в свое одиночество, Она ежесекундно мерзла от холода. Но, не смотря на эти катаклизмы, Она вновь мечтала о любви и терпеливо ждала новой весны. Во врата ее окаменевшей души стучались усталые путники, в надежде разжечь огонь чувств и согреться у теплого очага, однако ущемленное сердце не откликалось на их притязания. Шло время, душу Золотой рыбки затянуло бурой тиной недоверия. Она почти смирилась с вечной дремой, но однажды ее маленькая лодка прибилась к одинокому острову. Он был старше и опытней. Не верил в любовь и знал цену деньгам. Золотая рыбка встрепенулась и захотела исполнить желания разочарованного почти не улыбающегося человека. Он принял ее, пообещав сделать счастливой.

– Я хочу, чтобы ты изменилась! – настойчиво произнес Он свое первое желание.

Она кивнула и начала усердную работу над собой. Растворившись в его прагматизме, отдала вожжи колесницы своей судьбы в крепкие мужские руки. Ее мужчина сильный-уверенный-брутальный получил право говорить НЕЛЬЗЯ.

– Воспитывай меня, – притворно вдохновенно произносила Она, разглядывая подчеркивающую авторитет седину на его висках.

– Все продается и покупается! – бесконечно повторял Он свою неоспоримую истину, в которую со временем Золотая рыбка уверовала, превратив свой дар в товар.

– Мужчины постарше – они такие требовательные! – шутливо жаловалась Она в компании завистливых подруг.

Приятельницы, ослепленные блеском колечек-бусиков—сережек, наперебой уточняли ценники и места приобретения несметных богатств. Никто из окружения не замечал поселившуюся в ее глазах тоску.

– Неправильно! Неверно! Неточно! – твердил Он, стирая, словно ластик ее индивидуальность.

Он будто задался целью максимально «обудобить» ее для своего сложившегося годами существования: подогнать под шаблон идеальной женщины, растворить в своем комфортном мире.

– Быть как все… Как все! Как все? – тихим эхо отзывалась Она, кусая губы в кровь.

– Не свисти! Не улыбайся нищим! Не смейся громко!

– Не жить? – шутливо вопрошала Она. – Не много ли «НЕ», в устах того, кто мне не…

– «НЕ» кто?

– Никто, – произнесла Она еле слышно и терпеливо выслушала его нарекания, чувствуя себя нерадивой ученицей, по глупости вступившей в противоборство с умным учителем.

Тошнотворная карусель продолжала вращаться. Золотая рыбка задыхалась от того, что ее жизнь стала невыносимо пресной. Она разучилась делать глупости и больше не выплескивала бурные эмоции. Выражала свои мысли лаконично – без «шелухи», используя только самые точные и конкретные слова. Чешуя Золотой рыбки померкла, и ее способность освещать своим блеском утро-день-ночь угасла. Она захлебывалась серостью своих дней и вдруг почувствовала, что вот-вот всплывет на поверхность кверху брюхом…

– Я больше не могу жить в твоем аквариуме, – откровенно призналась Она.

Он давно был готов ее потерять и отпустил, не причинив боли.

Она нашла гармонию в уединении, отказавшись от риска снова ошибиться. Она иммигрировала в иллюзорной мир, в котором сочиняла удивительные истории о нежности… О чувственной нежности, ласкающей кожный покров, словно мягкая рука любящей мамы… В перерывах, между фантазийными сеансами Она училась вязать теплые вещи и подолгу рассматривала медленно плывущие по небу облака. Кормила птиц вкусными семечками и научилась играть на гитаре. Пела Она негромко, но проникновенно. О любви… о чем же еще петь той, что утратила веру в счастье?

– Почему бы тебе не писать? – предложила как-то одна из подруг, рассматривая ее словесный блуд на листке бумаги.

– Пишут писатели, – заявила Она ответственно. – Я – мечтаю.

– Но писатели ведь делятся своими иллюзиями. Строят на страницах лучший мир и дают надежду.

– Надежду на что?

– Надежду на прекрасное завтра, – с улыбкой ответила сопереживающая подружка, снова рассматривая исписанный лист. – Ты, как золотая рыбка исполнишь самые заветные желания страждущих людей, забывающих о том, что существуют настоящие чувства.

……

– Не так уж и много вы берете за нежность! – усмехнулся мужчина с приятным голосом, внимательно рассматривая книгу.

Дебютантка-писательница не заметила, как к ее выставочному стенду подошел незнакомец. На книжной ярмарке народа было много, преимущественно любопытствующие зеваки. Она вопросительно уставилась на выглядевшего заинтересованным человека.

– Я о цене за ваш бумажный труд, – разъяснил незнакомец, и процитировал отрывок из ее недавно вышедшей книги: – «Нежность – самая неконвертируемая валюта человеческих отношений. Ее цена „ничего“, но всех денег в мире не хватит, чтобы ее купить». Я не сторонник надуманно-оптимистических слоганов, но в этом определенно что-то есть!

Его искренность встревожила разрумянившуюся от смущения писательницу. Ей вдруг пригрезился шум прекрасного океана… И Золотая рыбка снова ощутила желание плыть по волнам любви. Она с интересом разглядывала привлекательное и умное лицо незнакомца. Кончики пальцев рук предательски немели – это был первый признак влюбленности.

– О чем будет ваша следующая книга? – спросил Он вполне серьезно и как будто не желая уходить.

– Конечно, о нежности… Мягкой теплой нежности с ароматом свежей лесной земляники, – выдохнула Она, таинственно улыбнувшись.

27. Я помню тебя…

Я помню тебя такой: зловещей и бессмысленной. Виню за все, что не сложилось в нашей жизни. В моей жизни. Ты растоптала мой мир жестоко-беспощадно-резко. Ушла. Я почти успокоился.

Теперь у меня другие ценности. Я не думаю о том, как удивить мою вторую половину. Хожу в магазин за покупками формально. Акт наполнения холодильника – безобидная сделка с супермаркетом. Нет необходимости искать оригинальные продукты, облагороженные статусом «вип», потому что мой желудок согласен на все, что имеет приятный вкус и естественный цвет, ценовая категория его совсем не волнует. На моем обеденном столе нет изысков. Ничего лишнего, кроме самого необходимого. Иногда ностальгирую – беру фисташковое мороженное. ТЫ его любила. Помнишь, я спрашивал почему? Ты ответила, что это единственный вкус, который тебя не раздражает. Теперь я задаюсь вопросами: а ощущала ли ты на самом деле что-то помимо раздражения? Не было ли твое нелепое пристрастие к «лучшей жизни» зацикленностью?