Обороты (СИ) - Чар София

– Так лежать, котик... И оборачиваться даже не думай – болван! Лейви, не стой столбом. Будет этот коврик жить. Черт, мне бы хоть что-то из моих запасов, – пытаясь одновременно и ободрить девушку, что замерла рядом с ними и вспомнить хоть что-то, что могло помочь, Анна только что зубами не скрежетала.

Всесильный страж – маг, что отвечает за безопасность огромного количества миров, преподаватель известнейшей академии магии не могла сделать ничего. Не было сил, не было снадобий, не было ничего, что могло бы помочь.

От бессильной ярости женщина сжала руки, на миг прикрыв глаза. Нужно было успокоиться.

– Ай, чего такая красивая и такая грустная?

Мужской голос вынудил ее встрепенуться, испытать мгновенное желание придушить его обладателя. Порой жизнерадостность кшерхов доводила ее до обострения маниакальных наклонностей.

– Ай не… – вскинув голову, Барс запнулась, мгновенно поднявшись с места. – …так уж ты и бесишь.

В мгновение оказавшись рядом с кшерхом, женщина просто забрала у него свою сумку. Это уже было лучше. Впрочем, стоило ее открыть, Барс и вовсе улыбнулась. Ни одной склянки не разбилось.

– Дуйте с Лейви обратно – соорудите носилки. Котяре нельзя обращаться, а мальчонка едва ли очнется. Быстро!

Дважды повторять не пришлось. Пока Анна колдовала над Тардом, а Хиталь занималась Ошером, Лейви отправили на ограду. Огонь остановился, не перекидываясь на два ближайших дома и рано или поздно в этот проход могли сунуться кошары.

Что пустить на носилки долго не думали: пригодились плащи и сабля Шарриаша, сталь которой прекрасно справилась с оградой, вырубив четыре длинных жерди.

– Эх, видел бы Тукар – уши б оторвал, – протянул Грегуар, принимая последнюю жердь.

Хмыкнув, Шарриаш только иронично приподнял бровь.

– Ну ведь не видит. И не узнает, – заметил змей, принявшись повязывать между жердей плащ.

– Быстрее! – прерывая разговор, поторопила их Рамина, чувствуя нарастающую тревогу.

– Маак! – воскликнула Лейви, первой заметив приближение кшерха.

– Отлично, – пробормотала Рамина.

Впрочем, радовалась Воля рано. Вести Маака совсем не радовали. Кошары оказались не самым пугливым народом и несколько десятков особенно храбрых уже повернули к площади. А значит – перекрыли единственную улицу, по которой они могли улизнуть.

– Пойдем прямо, – прерывая разгоревшийся было спор, как лучше отступать, четко произнесла подошедшая Барс.

– Не пробьемся, – мрачно буркнул Маак, смерив ее недовольным взглядом.

– Не пробьемся, – охотно согласилась она, откупоривая какую-то бутылочку. – Всем по глотку.

Ничего больше не объясняя, страж передала бутылочку Рамине. Помрачнев, Воля все же отпила и передала бутылочку дальше. Причин не верить Анне у нее не было, пусть пока ее действия и казались безумием.

Впрочем, если кто-то из кшерхов и надеялся, что рыжая что-то объяснит позже – зря. Больше Барс не произнесла ни слова и не помогла ничем. Лишь со стороны наблюдала, как через ограду сначала переносят Ошера, а после и Тарда.

– Это безумие, – мрачно заключил Грегуар, поднимая носилки с раненным принцем.

– У нас нет другого выбора, – спокойно заметила Хиталь, вместе с Лейви, поддерживая носилки с другой стороны.

– У нас нет мозгов, – мрачно бросил Маак, что нес с Шарриашем Тарда.

– Тихо! – прерывая их, резко бросила Рамина, шедшая последней.

Через треск горящих домов, уже можно было различить приближающиеся голоса кошар. Не особенно дружелюбные голоса.

Разговоры между кшерхами затихли. С каждым шагом возрастало напряжение. Идти навстречу верной гибели без какого-либо плана с надеждой только на босоногую оборванку было… Странно.

Спокойной оставалась только Рамина. Нельзя назвать другом человека, в котором сомневаешься. Это может быть знакомый, временный спутник, но не друг. Особенно для кшерхов, что духовное родство ценили так же высоко, как и кровное.

– Ай паскудство… – на выдохе пробормотал Грегуар, невольно напрягшись.

Объятые пламенем дома остались позади, впереди же протянулась багровая дорога, над которой все еще вилось облако пыли. И из этого облака уже показались первые кошары. Воины, которых сперва можно было принять за сказочных чудовищ из-за шкур, в которые они были обряжены.

– Тихо! – замедляя шаг, подала голос уже Анна.

В конце концов вовсе остановившись, Барс размяла в руках пучок сухой травы, что перематывала нитью по дороге. Не обращая внимания на воинственный крик кошар, она сосредоточилась на пучке, сжав его в ладонях и что-то быстро зашептала, не двигаясь с места, пока трава не задымилась.

Едва заметно усмехнувшись, женщина вскинула голову, пронзительно свистнув. В то же мгновение в спины кшерхов ударил резкий порыв ветра, принося пыль и едкий запах гари.

Но не только беглецы пострадали. Первые из кошар споткнулись, замедляя шаг, некоторые согнулись пополам в приступе кашля, но те, кто был покрепче только оттолкнул их с дороги.

Им гарь была нипочем. Вот только и они теперь были кшерхам нипочем.

Не прекращая улыбаться, Анна вдруг вскинула дымящийся пучок над головой.

– Именем Коша, дайте дорогу его посланникам!

Едва отдышавшись после дыма, Маак снова поперхнулся, обернувшись к Рамине.

– Она сумасшедшая…

– Не она, – пораженно поправил его Шарриаш.

Замершие было кошары, медленно расступились. Даже те, кто не смог подняться после приступа кашля, отползли с дороги.

Медленно осмотревшись, не опуская руки, Анна ухмыльнулась.

– Посланники, вперед, – не оборачиваясь, скомандовала она, первой шагая к кошарам.

Замершие, странно сгорбленные, точно звери, кошары провожали кшерхов взглядами. Кто-то даже благоговейно опустился на колени, простирая к ним руки и от этого зрелища по коже пробирал мороз. От вида одурманенных людей, покрытых багровой пылью и сверкания стальных когтей, закрепленных на этих просящих руках.

Глава 13. Искажение реальности принца-изгнанника

Большая ярмарка, что длилась почти половину дня, завершилась. С площади исчезли торговцы, больше не было слышно шума толпы и криков зазывал. Все то, что так долго раздражало Матаана наконец-то исчезло, на площадь вернулся порядок. Казалось бы, это должно было обрадовать, но верховный жнец с удивлением ощутил досаду.

Этот шум и суета внизу хоть немного да отвлекали. Простаивая от первого колокола до последнего у окна, жнец убивал время тем, что рассматривал людей внизу. Рассеянно скользил взглядом по серым одеждам простонародья, едва цеплял бардовые одежды ремесленников и провожал взглядом аристократов.

Среди последних у него было немало знакомых и союзников. Впрочем, ключевым оставалось слово «было». После того как жнец, пусть и неофициально, но стал заключенным в замке, от него отвернулись все. За то время, что он провел в этой комнате, единственной вестью, которую он получил, оставалось письмо от Нагса. Впрочем, после этой короткой, обнадеживающей весточки последовала тишина.

Долгая, изнуряющая и безнадежная тишина.

И вот эта тишина, с окончанием ярмарки, стала почти полной, что еще больше угнетало деятельную натуру жнеца. Не в силах больше сдерживаться, он поднялся с места и несколько раз прошелся по комнате.

Достаточно просторной гостевой комнате, каких в замке было сотни. Не самая ужасная, но все же темница.

Еще несколько раз пройдясь по комнате, жнец вдруг замер, обернувшись к двери. Острый слух Матаана уловил звук решительных шагов, что приближались к его комнате. Это мог быть случайный прохожий, но что-то в этой походке показалось жнецу смутно знакомым.

И Матаан не ошибся.

В дверь не стучали, она просто распахнулась перед неожиданным гостем.

- Ваше величество, - приподняв бровь, он медленно склонил голову, привычно сложив руки за спиной.

Спокойный и невозмутимый внешне, жнец невольно напрягся. Что привело сюда короля? Неужели его план и правда раскрыли?