Ледяная тюрьма - Дин Кунц

— Как своему. Нимало в нем не сомневаюсь, — незамедлительно и не задумываясь ответил Жуков, отводя наконец глаза, как бы в смущении, что вот, его капитан подумал, пусть на миг, что он, Жуков, может усомниться в верности капитанского слова.

— Что ж, Эмиль, тогда я не понимаю. — Первый помощник молчал, и тогда Горов продолжил уговоры. Речь его была тихой, но убеждающей и напористой. — Не будем зря терять время, лейтенант. Коль уж мы собрались спасать этих бедолаг Христа ради, совершенно ни к чему ожидать, пока они погибнут, так и не дождавшись помощи.

Жуков снял очки. Потом закрыл глаза и кончиками пальцев постучал по векам.

— Мы с вами ведь уже давно служим вместе?

— Семь лет.

— Бывали трудные моменты, правда? — сказал Жуков.

Вроде вот этого, подумал про себя Горов.

Жуков убрал ладонь с лица, но глаза пока не открыл.

— Тогда норвежский сторожевик сбросил на нас глубинные бомбы — помните? Когда нас в Осло-фьорде засекли.

— Да, момент был напряженный.

— А те игры в кошки-мышки с американской субмариной у побережья штата Массачусетс?

— Как мы их тогда накололи, а? Они остались в дураках, — вспомнил и Горов. — Да, команда у нас славная была.

— И я не помню, чтобы вы перепугались или отдали приказ, представляющийся мне неуместным.

— Благодарю, Эмиль.

— До нынешнего момента.

— Да и теперь тоже.

Жуков открыл глаза.

— При всем моем к вам уважении, все это на вас не похоже. Это безрассудство.

— Не соглашусь. Никакой безответственности в своих действиях я не усматриваю. Вообще. И, как я о том уже говорил вам, я уверен, что Штаб даст добро на спасение терпящих бедствие.

— Так почему бы не подождать до передачи в семнадцать ноль ноль?

— Нельзя терять время. Знаю я эти чиновничьи темпы в министерстве. Они там все заволокитят. А мы должны добраться до айсберга, прежде чем не будет слишком поздно. Коль уж мы установили их местонахождение, нам не понадобится бездна времени, чтобы забрать этих людей со льдины к нам на подлодку.

Жуков поглядел на часы.

— Сейчас двадцать минут пятого. Через сорок минут у нас на руках будет решение министерства.

— Но речь идет о спасении терпящих бедствие.

Часто сорок минут, и даже меньше, это — вопрос об успехе или провале. То есть о жизни и смерти.

— Вас не переубедить.

— Так точно.

Жуков вздохнул.

— Вы можете отстранить меня от командования кораблем, — сказал Горов. — Немедленно. На то у вас есть серьезные причины. У меня не будет основания обижаться на вас, Эмиль.

Разглядывая руки, которые у него слегка дрожали, Жуков ответил."

— А если они не дадут столь чаемого вами разрешения, что тогда? Вы вернетесь на прежнее место, к исполнению задания по радионаблюдению?

— А интересно, что мне останется делать?

— Вы в самом деле вернетесь?

— Разумеется.

— Вы не решитесь нарушить приказ Адмиралтейства?

— Ни в коем случае.

— Слово даете?!

— Слово.

Жуков стал думать.

Горов поднялся со стула.

— Так мы договорились?

— Мне придется еще немного подумать.

— Но вы согласны? Вы принимаете мое предложение?

— Вам известно, что второго своего сына я назвал в вашу честь. Никита Жуков.

— Я считаю это большой честью для себя, — кивнул капитан.

— Ладно, пусть я ошибался на ваш счет, пусть мне следовало дать сыну другое имя, что ж, если у меня были ошибочные представления, теперь мне об этом никогда не забыть. Сын всегда будет напоминать мне о вас, а если я в вас ошибся, то, значит, и о моем заблуждении. Я вовсе не хочу носить жало во плоти, как апостол Павел. Так что я дам вам еще один шанс доказать мне, что я все-таки на ваш счет не заблуждался.

Улыбаясь, Горов сказал:

— Давайте получим новый пеленг этого злосчастного айсберга, а потом надо будет пересчитать курс.

Вернувшись к третьей взрывной скважине, Пит и Роджер оставили снегоходы с включенными моторами и фарами, только на тормоз поставили. Выхлопные газы, конденсируясь на морозе, становились чем-то вроде плюмажа из блестящих хрустальных перьев. Они отправились на поиски, разойдясь в трех разных направлениях, и Харри намеревался искать Брайана Дохерти в ледниковых наносах, среди торосов высотой по пояс и среди окружавших их низеньких ледяных кочек.

Стараясь не терять бдительности, понимая, что необходимо быть начеку просто потому, что и его может пожрать буря, столь же быстро и безвозвратно, как проглотила она Брайана, Харри, в порядке предосторожности, сначала нарисовал план своего участка и лишь потом решился его обследовать. Он пользовался фонариком, лучик света превращался в его руках в своего рода мачете, которым прорубают дорогу в зарослях, — вот и он махал своим световым мечом из стороны в сторону. Немощный желтоватый нож прорезал валящийся с неба снег, но белые джунгли оставались безучастными к потугам фонарика помочь Харри что-либо разглядеть в их белесой гуще. Через каждые десять шагов Харри оглядывался, чтобы убедиться, что снегоход еще виден, а он не заблудился. Он уже довольно-таки далеко отошел от поляны, на которую падали хоть какие-то отсветы фар, но было понятно, что ни в коем случае нельзя терять сани из виду. Если он позволит себе заблудиться, никто не услышит его крика — ветер все равно воет сильнее. Правда, снег шел, и он немного умиротворил бурю: сильный снегопад рассеивал и смягчал неистовость перекачиваемых штормом огромных воздушных масс, но все равно свет фар снегохода оставался единственным маяком и знамением хоть какой-то безопасности.

Не очень-то рассчитывая на то, что ему удастся обследовать каждый нанос и тщательно осмотреть каждую обтесанную ветрами ледовую болванку, Харри вообще-то и не питал особенных надежд на удачу в поисках Дохерти. Ветер дул что есть силы. Снегу падало столько, что за час наметало сантиметров пять, а то и больше. Стоило ему остановиться на мгновение, чтобы разглядеть какую-нибудь особенно вытянутую или необычайно темную тень, как за эти секунды неподвижности вокруг его подошв успевали образовываться маленькие сугробики. Если Брайан валяется на льду, да еще без сознания или после удара, лишившего его возможности передвигаться, и это длится вот уже четверть часа, а то и дольше... Ну, за это время его присыплет так, что он будет неотличим от всех этих кочек наледи и сугробов, которых не сосчитать на широкой зимней равнине.

«Безнадега», — думал Харри.

Потом где-то метрах в одиннадцати от взрывной шахты он решил покрутиться вокруг здоровенного ледяного валуна, размерами с шестнадцатиколесный грузовик, вроде тех, что известны под именем «Мак». За этим фургоноподобным брусом льда Харри увидел потерявшегося. Брайан лежал на спине, навзничь, вытянувшись во весь рост, одна рука на груди, другая — под боком. Очки и снегозащитная маска были на лице. Со стороны могло показаться: да чего тут такого? Отдыхает человек и, устав, решил прикорнуть на минутку. Валун, имея немалую высоту, укрывал не только от ветра, но и от метели, так что лед здесь был чист от снега и, следовательно, не занесло порошей и Брайана. А коль скоро ветер сюда не проникал, то и, значит, не оказывал — ветер, как известно, усиливает испарение, то есть понижает температуру обдуваемого предмета — своего охлаждающего действия. Таким образом, Брайан не должен был слишком замерзнуть. Тем не менее тело было недвижно и скорее всего безжизненно.

Харри опустился на колени подле распростертого тела и потянул маску на лице вниз, к подбородку. Из полуоткрытых губ время от времени выползали слабые облачка пара. Периодичность их появления во времени была какой-то беспорядочной, во всяком случае, регулярность не усматривалась. Живой. Но надолго ли? Сколько он еще протянет? Губы тонкие и бескровные. Кожа белее, чем снег вокруг. На щипок не отзывается. Недвижные веки даже не шелохнулись. И пролежал на льду уже минут пятнадцать, а то и больше, пускай тут и ветра нет, разве что шалый порыв иногда прорвется, пусть на нем полный комплект полярного снаряжения, все равно, Брайан уже пострадал от пребывания на холоде. Харри осторожно потянул маску вверх, стараясь прикрыть ею понадежнее бледное лицо.

Теперь надо было решить, как вытаскивать этого Брайана отсюда. Харри задумался, высчитывая наилучший вариант, но тут увидел, что кто-то движется к нему во мраке. В темени поблескивал снопик света, сначала слабенький, но по мере приближения разгоравшийся все ярче и резче.

Роджер Брескин плелся по неровному льду, раздвигая своим большим телом тяжелые шторы снега, как бы опираясь на луч фонарика, который он нес перед собой, — вот так слепец ощупывает дорогу тростью. Похоже было на то, что Брескин заблудился и вышел за пределы назначенного ему участка. Увидав Брайана, Роджер как-то замешкался.

Харри нетерпеливо стал подавать ему знаки.

Опуская снегозащитную маску, Брескин поспешил подойти поближе.