Переписать сюжет. Книга 1 - Мария Владимировна Архангельская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужик он, в конце концов, или нежная барышня? Иные, вон, в прорубь окунаются, и ничего.
Тоже поднявшись, Линьсюань развязал пояс, стащил верхнюю одежду и сапоги, стянул рубаху, оставшись в одних штанах. Потом подумал и снял штаны тоже, хотя Доу Сюй уже входил в воду в них. Линьсюань по его примеру обернул свисавшие вдоль спины волосы вокруг пучка на макушке и подвязал лентой, чтобы не мочить ни её, ни жёсткие пряди. И между расступившихся у берега камышей шагнул в плеснувшую водную гладь. Было холодно, но терпимо, между пальцами ног неприятно просачивался донный ил. Линьсюань вошёл в воду по пояс, после чего, не давая себе передышки, рванулся вперёд, позволив воде охватить тело. Стукнули зубы, и он сделал несколько сильных гребков, пытаясь согреться движением. Это помогло, и процесс даже начал доставлять удовольствие.
Доу Сюй уже давно унёсся вперёд, и теперь почти бесшумно рассекал воду где-то в середине озера, похоже, задавшись целью переплыть его полностью. Линьсюань так далеко заплывать не собирался. Убедившись, что отплыл уже довольно далеко, он перевернулся на спину, держа голову над водой, посмотрел на оставленный берег, потом — на почти безоблачное небо. Холод снова начал проникать в тело, и Линьсюань начал двигаться. Сделал небольшой круг по воде и, решив, что достаточно, поплыл обратно.
Шиди действительно достиг противоположного берега озера и теперь, не снижая скорости, нёсся назад. Выбравшись на берег, Линьсюань сел на жёсткую траву, неприятно царапавшую зад, и поболтал ногами в воде, смывая ил. Ветер холодил мокрую кожу, кажется, ещё сильнее, чем вода, и зубы снова начали постукивать. Можно было лечь, давая солнцу обсушить себя, так, чтобы ветер нёсся поверх, но валяться на царапучей траве не хотелось. Линьсюань оглядел ворох одежды, прикидывая, чем об обтереться, и остановился на нижнем широком поясе. Им было удобно растереть спину, которая почему-то всегда мёрзла сильнее всего. Потом заклинатель обтёр руки, грудь и живот, провёл тканью по ногам. За спиной раздался плеск — похоже, Доу Сюй уже закончил свой заплыв и готовился вылезти на берег. Внезапно слегка смутившись — хотя, казалось бы, что нового они друг у друга могут увидеть — Линьсюань наклонился за штанами.
— Что это?
— А? — стоявший на одной ноге Линьсюань оглянулся. Вторая, всё ещё влажная нога, всё никак не хотела пролезать в липнущую штанину.
— Что это у тебя на спине? — Доу Сюй стоял по колено в озере. Его тело блестело от воды, но он, казалось, не замечал холодного ветра, заставлявшего Линьсюаня ёжиться.
— А что у меня на спине?
— Шрамы.
— А, — справившийся наконец со штанами Линьсюань сухо усмехнулся, сообразив, о чём тот говорит. — У меня было бурное детство. Меня часто наказывали.
— Так наказывали?
— Многих непослушных детей порют.
— Не держи меня за идиота, — Доу Сюй сделал шаг вперёд и вылез на берег. — Это не от палок и не от плетей. Это шрамы от кнута.
— Всякое случалось, — нейтральным тоном отозвался Линьсюань и наклонился за рубашкой. Шиди продолжал сверлить его взглядом, но когда полотно рубахи скрыло некогда пострадавшую спину, отвёл глаза и в свою очередь потянулся за одеждой. В отличие от Линьсюана, он не стал обтираться, одеваясь сразу на мокрое тело. Некоторое время они молчали.
— Ты странный, — наконец нарушил тишину младший заклинатель.
— Хм? — Линьсюань сел на землю и принялся натягивать чулки и сапоги. — И что же во мне странного?
— То, как ты изменился. В одночасье. Не будь это невозможно, я решил бы, что ты одержим.
— А что, проверяли?
— Разумеется.
Линьсюань снова хмыкнул, не зная, как реагировать. Интересно, всех, подвергшихся искажению ци, проверяют на одержимость, или для него сделали исключение? Вообще-то, в мире, где неупокоенные духи, а также прочие нечеловеческие создания действительно шастают по земле и вполне могут попытаться захватить чужое тело, это самое логичное предположение. Вот только одержимость подразумевает сосуществование в одном теле сразу двух личностей: пришелец не вытеснял законного владельца, а лишь подавлял его. В теле же Линьсюаня душа обитала только одна. А что это другая душа, способа определить, видимо, не существовало. Или его не догадались применить.
— Бывает, что человек сильно меняется после болезни или искажения.
— Бывает, — согласился Доу Сюй. — Я видел, как у нормальных людей портился характер после такого, а вот чтобы исправлялся плохой человек… Нет, я слышал истории, как после перенесённых испытаний люди раскаивались в прошлых грехах, а иные даже достигали просветления. Но видеть своими глазами не доводилось.
— Ну, спасибо за признание, что я теперь хороший человек.
— На самом деле я ещё не знаю, что ты за человек. Со временем будет видно, действительно ли ты отрастил новое лицо, или всего лишь стал улыбающимся тигром.
Линьсюань хотел было хмыкнуть в третий раз, но решил, что это будет уже однообразно, а потому просто промолчал.
Интересно, лениво размышлял он, а есть ли здесь люди с раздвоением личности? И как их квалифицирует здешняя наука врачевания: как одержимых или всё-таки как больных? Пытаются ли целители выгнать «лишнее» сознание? Есть ли тут вообще способы лечить душевные недуги? Или, как в земном средневековье, сумасшедших просто изолируют, и всё?
Можно при случае поинтересоваться у Шэ Ванъюэ, но вряд ли такой случай представится скоро. За прошедшие месяцы Линьсюань встречался с целительницей раза три-четыре, не больше.
— Ну, что, полетели? — прервал его размышления голос Доу Сюя.
— Полетели, — мысленно Линьсюань слегка дрогнул, но в голосе и, хочется думать, на лице, это никак не отразилось.
Однако остаток полёта оказался не то, чтобы легче, а как-то привычнее, что ли. Линьсюань теперь знал, к чему быть готовым. Город Лосян показался внизу на закате. Россыпь каменных домиков под черепичными и соломенными крышами купалась в розовато-рыжих лучах низкого солнца на берегу неширокой речки. В неё впадал канал, рассекавший Лосян надвое. Похоже, Доу Сюй здесь уже бывал — во всяком случае, он уверенно направил меч к одному из домов города, сверху не выглядевший ничем примечательным. Такой же глухой квадрат стен со строениями внутри, разве что покрупнее большинства, но не самый крупный. Однако именно этот дом оказался городской управой, о чём свидетельствовала табличка над входом.
Правда, оказалось, что главы управы из-за позднего времени на месте уже нет, но это никого не огорчило. Доу Сюй помахал перед
