Королевство смерти - Хью Пентикост

На выразительной физиономии Рокки, когда он повернулся к Мейсону, было нескрываемое любопытство.

— Ну знаете, и доставили вы мне хлопот, мистер Траск. Но вы мне нравитесь. У вас хватило смелости явиться прямо ко мне. Отчего вы меня так ненавидите?

Мейсон прикрыл глаза и снова широко открыл их, словно ему было трудно выносить тяжесть век.

— Послушайте, Маджента, я приехал к вам потому, что думал, будто мисс Шанд у вас. Я был готов пойти на что угодно, заключить с вами любой договор, лишь бы освободить ее. Я и сейчас готов.

Рокки кивнул:

— Но я ничего не могу вам обещать. Начать с того, что я не имею к этому отношения. Если Подлодка все хитро продумал, то затем, когда от актрисы уже не будет толку, он может ее отпустить. Если же Подлодка где-то облажался и она поймет, что он как-то связан с этой историей… может, и не отпустит. И все-таки — отчего вы меня так ненавидите, мистер Траск?

— Стоит ли об этом говорить? Мы из разных миров, Маджента.

— Нет, — яростно замотал головой Рокки. — Не из разных. Вот вы ненавидите президента большой автомобильной компании?

— Нет.

— А президента большой сталелитейной компании?

— Нет.

Рокки ухмыльнулся:

— Тогда почему же вы ненавидите президента части нью-йоркского порта?

Мейсон смотрел в затылок Макнабу.

— Нет смысла говорить на эту тему, — сказал он.

— Да нам еще пару часов ехать, — напомнил Рокки. — Времени для разговоров достаточно.

— О'кей. — Траск почувствовал, как в нем вспыхнул гнев. — Вы признаете, что являетесь президентом части порта. Той, Маджента, в которой моего брата вынудили стать вором, довели до гибели и уничтожили двух его невинных детей. Я своими собственными глазами видел, как человека раздавило грузом — лишь за то, что он выполнял свои обязанности. Вы — президент мира, в котором нет законов, Маджента. За это я ненавижу вас с рациональной точки зрения, и я ненавижу вас лично, ибо за время вашего президентства, — он с горькой иронией произнес это слово, — погибли люди, которых я знал и любил.

— Как я говорил, смелости у вас хватает, — улыбнулся Рокки. — Вы не боитесь говорить со мной в таком тоне, мистер Траск. Вы говорите, что у меня нет законов. Вы убедитесь, что я соблюдаю законы.

— Законы взяток и убийств.

— А ведь отважный парень, не так ли, Эйб?

Эбрамс кивнул. У него был несчастный вид.

— Эйб все знает о законах, мистер Траск. Это его бизнес. Мы все время пользуемся законами, а, Эйб?

— Еще бы, — сказал Эбрамс.

— Вы думаете, что президент автомобильной компании не нарушает закон? — спросил Рокки. — Да вокруг него крутятся пятьсот таких юристов, как Эйб, и придумывают, как бы обжулить государство на налогах. Верно? На него работает лобби в Вашингтоне, он подкармливает конгрессменов. Так?

Мейсон промолчал.

— Вы когда-нибудь были в угольной шахте, мистер Траск? Люди там долго не выдерживают. Недавно в «Лайф» был большой разворот — очередь за хлебом. Голодать не противозаконно, и, значит, глава угольных шахт — хороший парень, потому что он не нарушает законов, так? Это не противозаконно, когда шахтеры выхаркивают свои легкие с угольной пылью и умирают, — и президент угольной компании хороший парень, да? Ведь вы не испытываете к нему ненависти, мистер Траск. А ведь вы понимаете, что он делает деньги, при каждом удобном случае недоплачивая людям. Верно? И когда человек уже нигде не может найти себе работу, он приходит в порт, мистер Траск. Может, он где-то был классным механиком или работал в какой-то лаборатории, но слишком много шумел или возмущался, что не получает свою долю от прибылей, которые его изобретение дало компании. Так он оказался в черном списке. И его выкинуло сюда. Здесь нет законов черного списка.

— Убийство — это совершенно иное, — сказал Мейсон.

— Убийство? Попытаюсь объяснить вам, мистер Траск, что есть самые разные пути раздавить человека. Кого беспокоит, если он попадает под пресс закона? А вот если он гибнет вне его пределов, тут-то все и начинают орать! Послушайте, мистер Траск. Если президент большой автомобильной компании найдет на пороге своего кабинета пятидолларовую купюру, вы думаете, он ее не поднимет? Может, оставит кому-то другому? А предположите, он видит пять миллионов — лежат себе просто на полу. Вы думаете, он их оставит кому-то другому? Да тут же пятьсот юристов объяснят ему, что он имеет полное право прибрать их к рукам. И он приберет! Не забывайте этого, мистер Траск. Вернемся ко мне. Лежит себе кусок нью-йоркской гавани. У меня на глазах. И я не собираюсь терять его. Знаете почему? Потому что его тут же приберет какой-то другой парень, у которого прав на него не больше, чем у меня. И он наймет пятьсот юристов, которые докажут, что этот парень был в своем праве. А я говорю — да плевать мне на них. Я нашел, и я подобрал. Если кто-то встает у меня на пути, я его убираю. И таким образом экономлю жалованье четыремстам девяноста девяти юристам. Мне нужен только Эйб. Верно, Эйб?

— Верно, — согласился Эбрамс.

Рокки засмеялся:

— Закон — великая вещь, мистер Траск. Нас тут, в машине, пять человек. И вы не будете отрицать, что сегодня нарушил закон только один из нас. Вы, мистер Траск. — Рокки снова засмеялся. — Объясни ему, Эйб.

Эбрамс смущенно улыбнулся Мейсону:

— Нарушение границ частного владения. Скрытное ношение оружия, на которое нет разрешения. Вы имели при себе «вальтер», на который нет разрешения, каковые имеются и у Рокки, и у всех нас.

— Мы — плохие люди, мистер Траск, — продолжал Маджента. — Но разрешение на оружие у нас есть. Услуга здесь, одолжение там — и они возвращаются к тебе сторицей. Смешно, да? Но это факт. — С лица его сползла улыбка. — Ваш брат. Он стал вором потому, что нуждался в деньгах. Вы любили его. И я стал вором потому, что понадобились деньги, — давно это было. Меня вы ненавидите. Ваш брат убил четверых человек. Но вы его любите. Вы уверены, что я убил многих. И ненавидите меня. Ваш брат хладнокровно перестрелял свои жертвы. Вы его любите. Черт побери, да сегодня меня чуть не пристрелили с тем же хладнокровием — но вы меня ненавидите. Это нелогично, мистер Траск! — Из кармана шелкового пиджака он вынул сигару. Эбрамс тут же поднес ему зажигалку. Сквозь пелену дыма Рокки, прищурившись, посмотрел на Мейсона. — Я сейчас думаю о вас, мистер Траск. Ваше пребывание здесь может обернуться для меня большими неприятностями. Что я могу сделать? Может, предложить вам пятьдесят кусков, чтобы вы не открывали рта? А потом какой-нибудь зануда из окружной прокуратуры или Портовой комиссии спросит вас — а откуда у вас пятьдесят грандов, мистер Траск? Почему вы не заплатили с них подоходный налог? И вы заговорите, ибо, может быть, мисс Шанд уже в безопасности, а может, вы захотите предстать большим героем. Вот я и думаю, и думаю. И наконец придумал. Как, Эйб?

— Все правильно, — сказал Эбрамс.

Рокки хмыкнул:

— Вы будете моим полисом страхования жизни, мистер Траск. Запомнили все, что я говорил? А теперь вы запомните все, что я буду делать в ближайшие два часа, идет? Вам придется стать моим свидетелем, мистер Траск. Свидетелем в пользу Рокки. И свидетельствовать вы будете точно и правильно — строго по закону, который вы так любите!

2

Когда большой черный лимузин оказался у въезда в туннель Линкольна со стороны Джерси, солнечный полуденный небосвод потемнел, затянутый низкими грозовыми тучами. Над зазубренным силуэтом небоскребов Нью-Йорка заполыхали зигзаги молний, раскалывавших небо. Похоже, изнемогающий от духоты город с облегчением перевел дыхание после трех дней невыносимой жары.

Мейсон почувствовал, как у него напряглись нервы, когда они подъехали к кассам у въезда в туннель. Макнаб, неподвижно, как статуя, замерший на переднем сиденье, должно быть, обливался потом с головы до ног. На будущее надежд у него практически не было, и сейчас ему предоставлялась единственная возможность прибегнуть к чьей-то помощи.

Машина подрулила к будочке со стороны Фуззи. Нагнувшись к окну, Рокки окликнул дежурного в форме:

— Привет, Любански!

— О, здравствуйте, мистер Маджента. Едете прямо в шторм.

Рокки усмехнулся:

— Смахивает на то. Как детишки, Любански?

— Просто отлично, спасибо.

— Рад был встрече. Привет семье.

Лимузин въехал в туннель. Макнаб сидел, опустив голову на грудь. Мейсон удивленно смотрел, как у него по затылку текли ручейки пота. Рокки откинулся назад на своем маленьком боковом сиденье; тяжелые веки полуприкрывали глаза, а на губах плавала все та же ухмылка.

В висках у Мейсона пульсировал грохот машин, летящих по туннелю в противоположном направлении. Он сжал голову ладонями. Машину слегка занесло, когда она вписывалась в длинный пологий поворот. Грузные фигуры Рокки и Эбрамса качнулись вперед и назад.

Они вылетели из туннеля в сплошную стену дождя, которую несло ветром; во всю мощь грохотали раскаты грома, сопровождаемые блеском молний. Фуззи поднял стекла. Он повернул тяжелую машину на Десятую авеню. Рокки смахнул несколько капель дождя, попавших на рукав его шелкового костюма.