Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1 - Людмила Иванова

Круг обвести надо, когда собачку слушаешь. Раньше блины пекли, и вот сковородник есть. И вот этим сковородником так обведешь, сама в круге, но только не замкнутый круг, дверцу надо оставить. А то, говорит, убежать не сможешь.

– А надо что-нибудь говорить?

– А я другого и не знала, так обвела: «Тут я сделаю, как забор: дайте нам покой, когда слушаем». А больше я ничего не знала. И еще скатерть набрасывают на голову. И когда Сюндю слушают, так на четвереньки, на колена и локти, опускаются, а скатерть на голове. Больше я не знаю…

С Рождества начинается, Крещеньем заканчивается, вот тогда – время Сюндю.

ФА. 3370/3а. Зап. Степанова А. С. в 1997 г. в д. Колатсельга от Фадеевой М. А.

68

Avannosta kun lähtöy jo, panou niätsie, pistyh pistäy, tuli vain palau tuohessa. Hän pistyh lumeh pistäy tuohikerän, tuas juoksou, tuas pistäy. Buito se heinäkerä, Syndi, tulou jälgeh. A midä hän tulou, kun hänellä jalgoja ei ole. A hiän buitto varajau, jotta tulou Syndi. Tuohikerä se on erikseh.

Как от проруби уходит уже, втыкает торчком горящую бересту, огонь только горит. Она воткнет бересту в снег, отбежит снова, и снова воткнет. Будто бы этот сенной шар, Сюндю, следом идет… А как он придет, если у него ног нет. А она вроде бы боится, что придет Сюндю. Берестяной шар – это другое.

ФА. 2949/10. Зап. Конкка А. П. в 1986 г. в д. Реболы от Геттоевой А. П.

Баба Сюндю дает ключи счастья

69

Syndin akkua kuundelomah käydih se Vieristöä vasse. Syndie kuunneldih, dai Uutta vuotta vassen… Avannolla käydih da riihen kynnyksillä da riiheh, da dorogalla. Avannolla kun männäh kuundelomah, otetah siizma ta ympäri avanto siizmalla pyöritetäh. Kaksi kertua myödäh päivyä, kolmas – vastah. Šiitä ruvetah kuundelomah. Synnyn akka tulou avannosta ta antau siula avaimet… Kenellä Synnyn akka antau avaimet, se tulou scasliivoi… Niin jos kuundelet, hän tulou ta antau avaimet. A kezen kun lähtenet, siitä lähtöy jälgeh ajamah… Semmoista starinua: jälgeh läksi ajamah, siitä hiän lykkäi tuohikerän, buitto kun piän icceh Synnyn akalla, sen peteldi kaiken. Toisen lykkäi. A se Synnyn akka buitto kuin primietti, monda k’oli kuundelijua, sen verta piti tuohikeryä työndyä. Tuohikeryä, mistä luaittih kesselilöitä. Net buitto kuin piät ollah… Šiitä se mänöy avantoh.

…Šiitä kun Synnyn akka kun nousi avannosta ta läksi jälkeh ajamah: miksi lähettih kezen. I hän ei muinlla ni millä piässyn, piti tuohikerät panna tuleh ta työndyä, jotta kolme piädä.

…Sanotah jotta Synnyn akka tulou, kun suari, ymbäri pyörie. Ei se ole akan näköni, se rukkoilah… Siksi aikua tulou avannosta libo mistä. Rostovosta se alkau, se Vierissän väli.

Бабу Сюндю слушать ходили перед Крещеньем, Сюндю слушали, да перед Новым годом… На прорубь ходили да на порог риги, да в ригу да на дорогу. На прорубь как идут, берут сковородник, вокруг проруби сковородником обведут. Два раза по солнцу, третий – против. Потом начинают слушать. Баба Сюндю выходит из проруби и даёт тебе ключи. Кому баба Сюндю даст ключи, тот будет счастливый… Так что если дослушаешь, то она приходит и даёт ключи. А если раньше времени уйдёшь, то она следом погонится… Такие вот рассказы: следом погналась, тогда она [слушавшая] бросила берестяной клубок, будто Баба Сюндю вроде бы приметила, сколько было слушающих, столько надо было и берестяных клубков бросить. Берестяных клубков, из которых кошели делали. Это будто бы головы… Тогда она уйдет в прорубь.

Тогда Баба Сюндю поднялась из проруби да погналась следом: зачем ушли раньше времени. Чтобы спастись, надо было берестяные клубки зажечь и бросить, как будто три головы.

Говорят, что Баба Сюндю приходит как остров, круглый шар, крутящийся. Она на женщину не похожа, так говорят… В это время приходит из проруби или откуда. С Рождества начинаются эти Святки.

ФА. 2936/3, 2936/7. Зап. Конкка А. П. в 1986 г. в д. Реболы от Эракко М. В. и Курченко О. С.

70

– Avannolla mändih, otetah siizma, sillä siizmalla kierretäh kaksi kerdua myödäh päivyä, kolmas vastah kuunnellah. Issutah libo virutah jiänpiällä. Kuunnellah sielä kuunnellah, a doroga rinnalla on… Avaimie vuotettih, se kun andau tuota Synnin akka, vedehini (vedehizeksi sanottih da Synnin akakse) – se kun andau avaimet, siitä sie bohattana elät. Rikkahana elät.

На прорубь шли слушать, брали сковородник, этим сковородником обводили круг два раза по солнцу и один – против. Сидят или лежат на льду. Слушают там, а дорога рядом. Ключей ждали, может, даст их. Баба Сюндю, водяная (водяной называли да Бабой Сюндю), если даст ключи, то богато будешь жить. Богато будешь жить.

ФА. 2945/7. Зап. Конкка А. П. в 1986 г. в д. Реболы от Эракко М. В.

Во время гадания девушке приносят шашку

71

Eräs neidine sie kuundeli ku ildaine syödih, häi pani pyhkimen piäh da stolan ai kuudelemah. Kuundeli, kuundeli ga hänel toi suaskan, miittuad ollah soldatoil. Hänen mielespiättävy oli soldatannu. Häi lähti iäre. Siid oli-eli vähäzen dai mielespiättävy tuli iäre dai otti hänen mucoiksi. Siid hyö ylen l’ubovah eletäh. Mucoi ku menöy sundugah ga muzikku i dogadiu, što sundugan jassiekas on suasku, i kyzyy: “Mibo nece sinul suaskoi on?“ A mucoi sanou: “Olithäi sinä saldatannu, siid minä kuundelin Syndyy, i minul tuadih suasku“. Siid muzikku otti sen suaskan da mucoil piän leikkai, sanou: “Sinuntäh minul pidi volocciekseh, ku minul caso-voinnu ollez otettih karud suasku“.

Одна девушка слушала после того, как поужинали. Она накрыла скатертью голову и залезла под стол слушать. Слушала, слушала, и ей принесли шашку, какие у солдат бывают. У неё жених был солдатом. Она вылезла оттуда, потом прожила немного, и жених вернулся и взял её в жёны. Они очень хорошо жили. Жена пошла к сундуку, муж и увидел, что в сундуке шашка лежит. Спрашивает: «Что это за шашка у тебя?» А жена говорит: «Когда ты был солдатом, тогда я слушала Сюндю. И мне принесли шашку». Тогда мужик взял эту шашку и жене голову отрубил. Говорит: «Из-за тебя мне пришлось страдать, так как когда я был часовым, у меня черти шашку забрали».

ФА. 132/72. Зап. Волкова А. в 1936 г. в д. Обжа от Машкиной П. И.

Сюндю предсказывает будущее

72

– Synnynmoan aigu zavodivuu Rastavas sed’mois janvar’as da sit cetirnat-satois… Minä iče käin Syndyy kuundelemah. Menimmö dorogutiesoaroil da sit yksi babka lähti meijänkel, nelläi tytöt olimmo. Babka yksi sie lähtöy meijänkel vardoicemah. “Minä, – sanou, – lähten vardoicemah“. Siizman kädeh ottau. Enne piettih stolil pyhkimii, pyhkimen. Myö nelläi sih kuhmistammokseh dorogutiesoaroil. Häi pyhkimen meile peäle cökkeäy, kattau pyhkimel: “Virkoat älgeä nimidä!“ – sanou. “Emmo virka“. Dai myö sie hycytämmö da nyrvemmö: kuulumah rubei, ylen äijäl varoi rubei kroakkamah. I kaikile kuului: varoit kroakettih. I sil vuvvel oli joga hierus pokoiniekka ymbäri järves. A kudai babka kuundeli, ga se otti nyrväi, vikse hänellegi rubei kuulumah, häi nyrväi: “Lapset, noskoa eäres“, – sanou. A sit myö pöllästyksis kodiloih matkaimo, häi provodi kaikkii meidy omih taloloih. Sit tossupäin, jälles sie sanoi: ylen äijal varoit kroakkamah, ga agu midä ei hyveä rodii… A muudu ei olluh nimidä mostu, a pokoiniekkoa oli joga hierus sil tai vei… Naverno supetti häi midä, ymbäri meis käveli ku katoi, ristudorogoil…

– A mibo se Syndy on?

– Ga muga kuuluu se Syndy, en tiije minä, mi voibi olla. Meile ozutannuhes ei, a. Ei nähty sidä… Se on nedälin, Rastavoa vaste on Synnyn päivy, toine on Vieristeä vaste. Sil välil…

Время земли Сюндю начинается с Рождества, с 7 января и потом до 14-го… Я сама ходила Сюндю слушать. Пошли на перекресток дорог да еще одна бабка пошла с нами, и четверо девушек было. Бабка там одна идет нас охранять. «Я, – говорит, – иду охранять». Сковородник с собой берет. Раньше на столах скатерти держали, скатерть. Мы вчетвером присели там на перекрестке. Она скатерть на нас набросила, накрыла скатертью: «Ничего не говорите!» – говорит. «Не скажем!» Ну, мы сидим там и толкаем друг друга: слышно стало, очень громко ворона закаркала. И всем было слышно: вороны каркали. И в том году в каждой деревне вокруг озера было по покойнику. А которая бабка слушала, та толкнула, видимо, и ей стало слышно, она толкнула: «Дети, поднимайтесь!» – говорит. А мы тогда в страхе домой помчались, она всех нас проводила по домам. Потом на следующий день, попозже там говорила: очень сильно вороны раскаркались, лишь бы чего плохого не случилось… А больше ничего такого не было, а покойники были в каждой деревне той зимой… Наверно шептала она что-то, вокруг нас ходила, когда накрывала, на перекрестке.

– А что это за Сюндю?

– Да так, слышен этот Сюндю, но я не знаю, что это может быть. Нам не показывался, а. Не видели его. Это неделя, перед Рождеством день Сюндю, а другой перед Крещением. В этом промежутке.

ФА. 3432/49а. Зап. Миронова В. П. в 1999 г. в д. Ведлозеро от Ефремовой А. Ф.

73

– Pyhäniemessä miula sanottii, Pyhäniemen puolessa sielä, kussa ollou, a Pyhä-niemessä muisseldii. No, myö vet emmä paissun ven’aksi silloin vie midä, ga hyö sanottii. Sanotaa, lähettii Syndyö kuundelemaa t’yt’ot. Lähettii Syndyö vai lienöy koirua haukuttamaa lähettii, totta, hiilet otettii. Sanotaa, hiildä otettii. Lähetää riihen…

No a se briha tied’äy, što lähetää tänäpiänä riihen tagaa koirua haukuttamaa. No, a hiän mänöy, vuota pölTät’t’ämää heid’ä riihee. A riihi oli sielä ahoksessa. No, a hyö lähetää sinne riihen tagaa buitto ku koirua haukuttamaa, sanotaa. No oligo niin, se paistii sielä, meilä roskazittii. Libo moozet heil’ä Starina on se ollun, da miula sanottii se buabuska. Sent’ää myö emmä ni kävellyn kuundelemaa. Sanottii, mändii ku sinne, hiilet poltettii, otettii yskäh ne hiiilet. Pärettä poltetaa. No dai lähettii koirua haukuttamaa riihee. Riiheh ku mändii, sielä kuunnellaa, eigo kuulu koiran haukkuo, eigo ni midä heilä hauku. A tokko vai ne kuundelijat kuullaa: “Sluusaite, hot’ ne sluusaite, a Van’ka zivovo n’et“. Kolme kerdua sanotaa, sanou. Tuldih iäre. Kyzytäh, šanotah: “Midäla t’eilä, viegoi haukku koirane, kusta, kusta päin, midä kuulu?“ “Myö, sanou, kuulima vain sen: “Sluusaite hot’ ne sluusaite, Van’ka zivovo net“. Kolme kerdua, sanou, sano, što eule zivoi Van’ka. A sidä brihua sanotaa Van’kaksi, kucuttii, butto kudama mäni pöl’kät’t’ämää. Jälgee ku händä ei roinnuh brihua koissa, hyö ku sanottii, mändii, ga riihessä on kuolii jo. No vod myö sentää emmä ni kävellyn kuundelomaa, varazima.

В Святнаволоке мне рассказывали, в той стороне это где-то было. В Свят-наволоке вспоминали. Ну, мы ведь ещё по-русски ничего не говорили тогда, а они рассказывали. Говорят, пошли Сюндю слушать девушки. Пошли Сюндю или собачку слушать, но только пошли, углей взяли. Говорят, углей взяли. К риге пошли… А парень знает, что пойдут сегодня за ригу лай собаки слушать. Ну, а он идёт: дай-ка напугаю их в риге. А рига была на поляне. Ну, а они идут туда за ригу, будто лай собаки слушать. Ну, было ли так, а нам рассказывали. Или, может, это сказка была? Поэтому мы и не ходили слушать. Говорят, как пришли туда, угли сожгли, взяли в подол эти угли. Лучину жгут. И начали собачку слушать в риге. В ригу как зашли, слушают там – не слышно ни собачки, ничего. И только эти слушающие слышат: «Слушайте, хоть не слушайте, а Ваньки живого нет». Три раза, говорят, сказало. Пришли обратно. Спрашивают у них: «Ну что у вас, ещё ли лаяла собачка откуда-нибудь? Что слышали?» Мы только то слышали: «Слушайте, хоть не слушайте, Ваньки живого нет!» Три раза, – говорят, – сказало, что нет в живых Ваньки. А того парня Ванькой звали, который пошёл пугать. А парень тот домой не пришёл, они как пошли – а он в риге уже мёртвый. Поэтому мы не ходили слушать – боялись.