Вечные следы - Сергей Марков

От Кеная Алексей Чириков спустился к острову Кадьяку, затем вышел к гряде Алеутских островов.

Здесь, у острова Адах, русские люди впервые встретились с алеутами, которые показались Чирикову «мужиками рослыми». Командир «Святого Павла» выменял у алеутов древко стрелы, шляпу, образцы сурьмы. Людовик де ла Кройер позабавил Чирикова неожиданным заявлением, что он сразу же «узнал» в алеутах… жителей Канады.

Тем временем на борту «Святого Павла» начались тяжкие бедствия. Голод, жажда и цинга мучили офицеров и матросов корабля.

Вскоре Чириков так ослаб, что был «по обычаю приготовлен к смерти». Но он был из тех людей, которые «изнемогают, однако же трудятся». Чириков, лежа на корабельной койке, вел журнал и отдавал приказания штурману Ивану Елагину.

«Святой Павел» шел сквозь «шторм великой с дождем и градом», а с 5 октября корабль окружила «великая стужа».

От цинги умерли офицеры Иван Чихачев и Михаил Плаутин. У самых берегов Камчатки закончил свой путаный земной путь и Людовик Делиль де ла Кройер…

12 октября 1741 года открыватели Северо-Западной Америки вошли в гавань Петра и Павла на Камчатке.

В декабре Чириков отправил донесения в Петербург. В них он сообщал, что еще в начале похода «открылось, что земли Ианн де Гамма нет». Зато на 55°36′ с. ш. мореплаватели «получили землю, которую признаваем без сумнения, что оная часть Америки».

Чириков исчислил в русских верстах расстояние от Камчатки до Америки, а открытые им земли привязал на карте своего плавания к Камчатке и Калифорнии.

Тяжко больной, покрытый цинготными пятнами, Чириков размышлял: не являются ли Алеутские острова продолжением Северной Америки?

Для того чтобы проверить это, он в 1742 году совершил плавание к острову Атту.

Взяв пеленги, исследователь убедился, что Атту — остров, а не «соединительная к Америке большая земля». Возвращаясь от острова Феодора, как он назвал Атту, Чириков увидел «остров святого Юлиана» (остров Беринга).

Люди «Святого Павла» не могли подозревать, что корабль проходит мимо свежей могилы Беринга и жалкого убежища его еще живых спутников!

Пакетбот Чирикова находился в каких-нибудь четырех милях от острова Беринга, но в это время берег закрыло густым туманом.

Чириков возвратился из похода. В августе 1742 года он был уже в Якутске. Оттуда он послал в Петербург документы своего похода в Северо-Западную Америку.

Только в 1746 году Алексей Чириков был вызван в Петербург. До этого он продолжал свои труды по Великой Северной экспедиции в глухом Енисейске.

В столице он написал предложения для Адмиралтейств-коллегий. Он хотел, чтобы был основан город в устье Амура, устроены корабельные пристани на Пенжинском море, заложены крепости в Новой России, как он хотел назвать Северо-Западную Америку.

Чириков составлял общие карты великих русских открытий на северо-востоке. Эти чертежи 1746 года были разысканы лишь советскими исследователями.

О своих огромных заслугах он ничего не говорил, но с гордостью писал, что благодаря подвигам русских мореплавателей «открылось на малой части земноводного глобуса много земель и островов, о которых до упомянутого времени не было известно…».

Алексей Чириков, открыватель Северо-Западной Америки, умер в 1748 году в болезни и нужде, прожив на свете всего сорок пять лет.

Почти двадцать лет его жизни прошло в скитаниях и опаснейших походах, давших блистательные плоды.

Каждый человек нашей страны должен знать имя этого героя русской науки. Имя Алексея Чирикова должно быть на страницах учебников, на бортовой надписи советского корабля, в названии нового города…

ВЛАДИМИРЦЫ НА СЕВЕРО-ВОСТОКЕ

В XVIII веке русские мореходы из Охотска и Камчатки совершали отважные плавания к Алеутским островам и Аляске, а в самом начале XIX столетия, заселив Аляску, достигли солнечной Калифорнии и кораллового берега Сандвичевых (Гавайских) островов. Среди первых исследователей севера Тихого океана были и уроженцы бывшей Владимирской губернии.

В моей «Тихоокеанской картотеке» собраны сведения об одном из них — купце-мореходе Степане Постникове.

В 1759 году Степан Постников жил в Большерецке на юго-западном побережье Камчатки. Войдя в долю с Семеном Красильниковым, Семеном Кульковым и Степаном Тюриным, предприимчивый владимирец построил на реке Камчатке судно. В качестве опытного морехода был приглашен Степан Черепанов. В сентябре 1759 года корабль «Захария и Елисавета» вышел в море «для изыскания новых островов и народов», как говорил тогда о подобных походах знаменитый камчатский мореход Степан Глотов. На борту судна было сорок два промышленника.

Путешественникам пришлось зазимовать на Командорах. Судя по очень толковому описанию, составленному впоследствии со слов Черепанова, они побывали на острове Беринга. Мореход описал Саранное озеро на северном побережье острова, живо рассказал об охоте на морских коров, которые еще водились тогда у Командорских островов. Люди с «Захарии и Елисаветы» кололи огромных животных железными спицами на длинных древках. Каждая морская корова давала до 150 пудов чистого мяса, не уступавшего по вкусу говядине, и более пятидесяти пудов жира.

Насушив мяса и натопив впрок жира, мореплаватели направились к Алеутским островам, где начали промысел морских бобров. В описании Черепанова можно узнать остров Атту, самый крупный среди Ближних островов, с его труднодоступными для высадки скалистыми берегами и снежными горами. Русские промышленники внимательно наблюдали жизнь алеутов Ближних островов, и Черепанов записал много ценного о жизни, быте и верованиях обитателей Атту.

«…Когда станем есть же, что сами едим, то и тем алеутцам уделяем, не минуя никогда…» — рассказывал потом Черепанов о своей дружбе с туземцами. Мореходы помогли одному из алеутов вылечить тяжелую рану на руке, и в знак благодарности тот принял русское имя — Леонтий.

В 1762 году путешественники вернулись с Алеутских островов, доставив 1750 бобров.

Одновременно с «Захарией и Елисаветой» у Ближних островов находился корабль «Адриан и Наталья» под командой знаменитого Андреяна Толстых. На корабле служил суздальский крестьянин Иван Кокин, который участвовал в замечательном походе Толстых к Андреяновским островам (Канага, Б. Ситхин, Танага, Атха, Амля, Адах).

На острове Атха, увенчанном высоким вулканом, Иван Кокин отыскал алеута-подростка, круглого сироту, и с согласия тойона (старшины) острова взял мальчика к себе, назвав его Фомой. Алеут Фома впоследствии обучился русскому языку и долго жил среди камчатских мореходов. Суздалец, очевидно, воспитывал и другого алеутского мальчика — Стефана. Стефан был «пленником незнаемых народов» и бежал к русским, как только узнал, что они высадились на одном из островов. В 1764 году корабль, на котором находился Иван Кокин, возвратился на Камчатку.

В 1762 году Степан Постников вместе со своими компаньонами послал корабль для зимовки на остров Уналашка. Судном командовал мореход Петр Дружинин. Промышленники разделились на три отряда: первый остался в Кошигинской гавани на Уналашке, второй зимовал в заливе Калехта, а с третьим пошел на остров Сиданак сам Дружинин. Замечательно, что Дружинин с 30 товарищами построил на месте зимовки небольшую крепость, вероятно, первую во всей будущей Русской Америке. В это предприятие была вложена какая-то часть средств и Степана Постникова.

Поход стоил больших жертв. Сам Дружинин погиб на Сиданаке, а его корабль, зимовавший на Уналашке, сгорел. Кажется, это был именно «Захария и Елисавета».

В 1764 году один из Кульковых, компаньонов Степана Постникова, побывал в Петербурге и рассказал там подробно о последних открытиях на Алеутских островах. Его рассказы стали известны М. В. Ломоносову, который в то время писал одно из своих сочинений — «О северном мореплавании на восток по Сибирскому океану».

Между тем остальные участники мореходного товарищества Постникова продолжали свою деятельность. Один из них, Степан Тырин, в том же, 1764 году посылал корабль «Св. Петр и Павел» к острову Атту, где мореходы Тырина встретились с доблестным Андреяном Толстых.

Мореход с «Захарии и Елисаветы» Степан Черепанов с 1768 по 1773 год находился в плавании к Ближним и Андреяновским островам на корабле «Николай».

Семен Красильников, участник компании Постникова и Кульковых, посылал за бобрами, котиками и песцами судно «Владимир» с мореходом Тихоном Сапожниковым. Сапожников позднее прославился тем, что однажды, потеряв в открытом море ориентиры, проплыл от берегов Аляски до тропиков.

Наконец, на самом исходе XVIII века и в начале XIX столетия нам встречается имя суздальского купца Петра Кутышкина. От него остался весьма своеобразный документ.

После смерти знаменитого основателя Русской Америки, открывателя острова Кадьяка и части материка Аляски, Григория Шелехова, Кутышкин подал царю прошение, в котором уверял, что является одним из основателей мореходно-промышленной компании Шелехова.