Роман с призраком - Барбара Вуд

— Да, я восхищаюсь тобой. Меня не радует работа клерка на заводе. Но мне приходится довольствоваться этим, правда? Отец выгонит меня, если я пойду против него, а мне некуда податься. Тогда как ты, братец, все-таки получил эту чертову стипендию!

Виктор поднял голову и рассмеялся. Его глаза загорелись, и при виде его красивой улыбки у меня поднялось настроение.

— Брат, ты вполне доволен восемью фунтами, которые тебе платят каждую неделю, и ты знаешь это. К тому же не я, а ты станешь наследником отца. Я уже не числюсь среди Таунсендов.

— Но ты можешь постоять за себя. В Англии ведь существует право старшего сына на наследование недвижимости…

Виктор покачал головой.

— Я так не поступлю, и ты знаешь это. Джон, этот дом перейдет к тебе. Мне он не нужен. Мне понадобится лишь микроскоп и последователи из круга преданных студентов. И я найду их в Шотландии.

Дверь отворилась, и вместе с холодным воздухом в комнату вошла Гарриет. А позади нее, развязывая тесемки своей шляпы, следовала Дженнифер. Я невольно выпрямилась.

Обе девушки быстро вошли, закрыли дверь. Гарриет подбежала к Виктору и обняла его.

— Джон говорил, что ты придешь! — задыхаясь, воскликнула она. — Спасибо, Виктор, за то, что пришел. Спасибо за то, что проявил такую смелость!

Виктор выдерживал ее объятия, смеясь, и лишь весело смотрел, пока сестра, не прекращая быстро говорить, осыпала его поцелуями. В его глазах прыгали веселые искорки, в уголках глаз появились морщинки. Ложбинка меж бровей разгладилась и почти исчезла.

И тогда это случилось.

Виктор отвел глаза от сестры, увидел другую девушку, и его лицо застыло. Глаза перестали искриться, и в них тут же загорелся другой, более напряженный свет. Словно ошарашенный, он смотрел на нее, не обращая внимания на болтовню Гарриет и редкие остроты Джона. Дженнифер заметила Виктора в тот момент, когда снимала шляпу, и тоже застыла. Они уставились друг на друга.

Только я заметила это, ибо Гарриет и Джон вступили в отчаянный спор о новом экипаже О'Ханраханов, впервые проехавшем по Уоррингтону без лошадей. Я стала единственной свидетельницей этого чуда, которое случилось в тот день 1890 года, я единственная видела, как Виктор и Дженнифер стали невольными жертвами судьбы, которой никто из них не мог избежать.

Неужели имеют в виду именно это, когда говорят о любви с первого взгляда? Конечно же, как раз это я чувствовала, наблюдая, как оба неотрывно смотрят друг на друга. Внезапное смятение души Виктора охватило и меня.

А Дженнифер… Что поразило ее так вдруг? На ее испуганном лице тоже отразился неожиданный прилив чувств, которых еще мгновение назад и в помине не было. Я ощутила то же смятение и отчаяние, ибо эти чувства были ей незнакомы и вызвали тревогу.

Наконец Виктор заговорил.

— Моя сестра забыла о манерах, — тихо произнес он. — Похоже, мне самому придется представиться. Виктор Таунсенд, — он чуть поклонился.

Гарриет обернулась.

— Скоро он станет доктором Таунсендом! О Виктор, прости меня! Мне так хотелось увидеть тебя, и я забыла, что привела Дженни. Виктор, это Дженнифер Адамс. Она живет на Марина-авеню, недалеко от пустоши.

Виктор подошел к ней и взял ее руку в перчатке. Я почувствовала как взрыв чувств охватил их обоих. Как они были красивы, он такой привлекательный, она прелестна и миниатюрна, любовь не могла не вспыхнуть между ними. И все же, зная, какое будущее их ждет, я загрустила. Мне казалось несправедливым то, что им уготовила судьба, ведь они к такому не стремились. Я видела их жертвами и, что бы ни случилось в этих стенах в скором будущем, могла лишь молиться, чтобы короткое время, которое оба проведут вместе, было счастливым.

Джон встал и предложил Дженнифер свой стул. Он вел себя, как подобает настоящему джентльмену. По их поведению я догадалась, что они уже знают друг друга. Гарриет взяла плащ Дженнифер и вместе со своим унесла из комнаты. Виктор продолжал стоять и смотреть на нее, его лицо помрачнело и стало тревожным. Дженнифер нервным движением рук пригладила свою юбку, простой предмет одежды со скромным турнюром, на который ушло меньше материала, чем на юбку Гарриет, и грациозно уселась перед камином. Я всем сердцем полюбила ее, ибо знала, что она чувствует.

— Все же, — сказала Гарриет, вернувшись в комнату, — это замечательная штука. Правда, Дженнифер? Поднимает страшный шум, выбрасывает тучи дыма. Зато едет сама.

Теперь Виктор, явно борясь со своими чувствами, покачал головой и хмуро взглянул на сестру. Он вернулся к действительности и сказал:

— О чем это ты говоришь?

— О самодвижущемся экипаже О'Ханраханов! Мы с Дженни сегодня ходили посмотреть на него. Виктор, он сам едет!

— Это двигатель внутреннего сгорания, — спокойно пояснил Виктор, его глаза снова остановились на молодой женщине, сидевшей рядом со мной. У меня возникло впечатление, будто он хотел убедить себя в том, что та действительно находится здесь и что ему не померещилось. — Рано или поздно это должно было случиться. Наступил век изобретений, Гарриет. Появляются всякие новшества.

— У О'Ханраханов теперь даже телефон есть! И они говорят, что скоро все начнут пользоваться электричеством. Почему у нас нет электричества?

Джон пожал плечами и прислонился к камину.

— Бьюсь об заклад, этот самодвижущийся экипаж долго не продержится. Слишком дорог, чересчур шумен, с ним много возни, и он загрязняет воздух. Это просто новая игрушка, модная штучка, но она не заменит лошадей. Просто у О'Ханраханов слишком много денег, и они не знают, что с ними делать. И к тому же тебя предупреждали насчет этих людей.

— Но Джон…

— Гарриет, — сказал Виктор, будто вспомнив о чем-то, — чуть все не забыл. У меня есть подарок для тебя.

Он показал маленькую коробочку, которую прятал за спиной.

— Виктор! Спасибо тебе! — Гарриет осторожно развернула внешнюю обертку и сняла крышку с коробочки. Ее глаза округлились от изумления. — Что это?

— Это часы, которые ты будешь носить на руке.

Джон подался вперед, чтобы взглянуть на них.

— Что за черт… да ведь они не больше карманных часов!

— Однако их носят на руке. Они сделаны для леди, видишь, у нее же на платье нет кармана. Ну-ка, Гарриет, дай мне свою руку.

Я смотрела, как Виктор осторожно прижал крохотные часики к ее руке ниже рукава и застегнул ремешок.

— Вот так. Теперь ты ничем не отличаешься от модных дам Лондона.

Гарриет сияла как ребенок. Она поднесла часы к уху, мгновение слушала, затем с восторженным криком обняла Виктора.

— Со мной уж точно так никто не станет носиться, — дразнился Джон, хотя мне показалась, будто в его голосе прозвучал оттенок недовольства.