Охота (СИ) - Романович Роман

Видя моё лицо, наставник злорадно рассмеялся.

– А если я не хочу? Только давайте без угроз, что убьёте.

– Если не хочешь… Если не хочешь выполнить свой долг, отправиться вместе с учителем, защитить деревню и спасти чью-то жизнь, не хочешь стать сильнее, познать таинства, обрести опыт войны и закалиться… Тогда делай, что хочешь. Твоё ученичество закончилось.

Какая-то слабоватая мотивация. Совсем не убедительная.

– Ах да, ещё кое-что, – сделал он вид, будто и правда позабыл. – Для практика нет способа лучше продвинуться в обществе, чем военные успехи. Соверши пару подвигов, прояви себя, и… Тебя с радостью примут в гвардию герцога или в любую из школ. А это доступ к знаниям совсем другого уровня. Возможность устроиться в жизни. С твоим талантом ты быстро поднимешься в герцогстве к самым его вершинам.

Мерзавец. Я ведь это и планировал. Попасть в столицу и посмотреть, что она может предложить.

Хм… Попасть юным, недавно закончившим обучение учеником или ветераном войны? Второе заманчивее. Это и возможность связи завести, и рекомендации получить, и многое другое. Хороший вариант, если я выживу.

Но надо ли оно мне?

Глава 14. Рядовой

Возможность вызваться добровольцами превратилась в балаган. Были и те, кто хотел, но у них нашлись жены, устроившие истерику и поумерившие пыл мужиков. Я застал финал разборок и в итоге всё свелось к жеребьевке.

– Я вам соломки подготовил, – Сергиус отправил меня разобраться с вопросом, чем я и занимался. – Четыре короткие, остальные длинные.

– Почему четыре? – спросил один из угрюмых мужиков, что собрались вокруг дома старосты.

– Потому что два места из шести заняты. Если кто не понял, то мной и Сергиусом. Чуть позже он оставит распоряжения, что делать, пока нас не будет.

А на самом деле я эти распоряжения оставлю, а он их озвучит. Как пришить кого-нибудь, так Сергиус мастер. Как рассчитать экономику захудалой деревни на пару лет вперед, чтобы не загнулись – так Эрано займись этим. Лучше бы подумал, кто деревню от ночей будет защищать, пока нас не будет. Я то прикрою, оставлю денег на наёмников. Если те сюда доберутся, конечно же. А то кто знает, вдруг призвали вообще всех умеющих сражаться.

– Кто первый готов испытать удачу? – спросил я, когда повисла пауза.

– Парень, а тебе сколько лет? – спросил Бормир.

Он у нас плотник. Дом построить или починить, смастерить что – к нему идут. Мужику лет сорок и у него двое детей. Парень восемнадцати лет и дочка семи. Жена тоже есть. Во время мертвой ночи брата потерял. Тот тоже плотником хорошим был.

– Достаточно, чтобы успеть пролить кровь, – ответил я раздраженно.

Злился я вовсе не на вопрос. Что мне крестьянское мнение? Уж точно переживать не буду. Мнение не важно, но судьба тех, кто скорее всего погибнет – это да, печалит. Глупая трата ресурсов. Ну да и просто по человечески как-то это неправильно.

Мужики погудели, да тянуть начали. Бормир первым вышел. Длинная, значит остаётся. Следом остальные потянулись. Первым не повезло Дурни. Мужчине со странным именем. Сам он тоже странный. Так себе работник. Любит выпить, поваляться в сене, да в небо поглазеть. Зато истории хорошо рассказывает. Примитивные, но в деревне развлечений нет, поэтому хоть что-то. В целом его любили. Ему двадцать пять лет. Три деревни сменил, пока до нас не добрался. Вот уж кому на судьбе написано на одном месте долго не задерживаться.

Дурни вздрогнул, когда короткую вытянул. Я похлопал его по плечу и он ушёл. Женщины охали, а одна так и вовсе заплакала. Задержись он здесь, стала бы его женой.

Второму, кому не повезло, оказался Сэм, сын Бормира. Парня взволновало это событие. А вот его отец в ужас пришёл.

– Нет! – крикнул он.

В глазах крестьян читался двойной страх, с каплей жалости. Они переживали за парня, но у них тоже были близкие и кто-то сейчас рад, что не им выпала участь.

– Отец, я справлюсь, – проговорил Сэм.

А он молодец, – подумал я. Ему страшно, но он пытается успокоить отца. Будет жалко, если погибнет.

Толпа зашумела. Но вовсе не из-за маленькой драмы, что разворачивалась на деревенской улице. К нам вышел посланник герцога. Толпа расступилась перед ним, он остановился возле меня и глянул на соломки.

– Добровольцев, как понимаю, нет, – сказал он, поджав губы, – Досадно. Я думал мы найдём отважных людей.

Если я его стукну, это сильно плохо кончится?

– Сколько ещё осталось? – такие люди, как он, в принципе не способны замечать реакцию окружающих, считая их пустым местом. – Давайте побыстрее. Мне надоело терять время в этой дыре.

– Четверо выбрано, – ответил я, – Ещё двое.

– Двое? – в его голосе добавилось презрения, – Ваша деревня должна отправить семерых.

– Вы говорили про одну десятую.

– А у вас больше шести десятков. Значит должно уйти семеро.

Мудак. Опробовать что ли на нём то, чему Сергиус научил?

– Я пойду вместо своего сына, – заявил Бормир.

– Вместо? – кажется, этому посланнику просто нравится глумиться над людьми. – Если он вытянул жребий, значит так тому и быть. Впрочем, если хочешь позаботиться о нём, то отправляйся вместе, а не вместо.

– Нет…

Это был не крик. Это был тихий стон жены Бормира. Потерять сразу двух мужчин слишком жестоко для одного дня. Надеюсь, наш плотник проявит благоразумие.

– Я пойду, – заявил он.

Дурак. Если герцог обещал возвышение, значит солдат будут пичкать какими-то специями, пусть и самыми простыми. Только вот молодым возвыситься куда проще, чем тем, кто «поздно начинает».

– Тогда уже пятеро? – улыбнулся посланник, – Ещё двое. Поживее.

Я молча выставил руку и дал вытянуть соломинку следующему. Не повезло Потапу. Я не удивился и даже не расстроился. Он вообще мужик не везучий. Его брат был прошлым старостой. Когда тот погиб, то Потап метил на его место, но назначали Сергиуса и ему пришлось утереться. В мертвую ночь ему досталось. Выжил, но заполучил серьезную рану на всю правую ногу. Теперь хромает и стонет от боли, когда погода бушует и ночи приходят.

– Это что? – возмутился посланник, – Вы хотите послать своему герцогу калеку?

– Я не калека! – с толикой гнева и страха ответил Потап.

Его эмоции определялись также легко, как и то, что посланнику не помешает искупаться по самую макушку в нужнике. Потап до ужаса боялся отправиться на войну. Ещё он боялся разгневать столь высокопоставленного человека, как посланник. Это я, выходец из другого мира, плевать хотел и на герцогов, и на королей. Крестьяне же смотрели на него, как на посланника самого бога. Отчасти так и было. Герцог мог приказать, что угодно.

Одного взгляда посланника хватило, чтобы болезненная горделивость Потапа затухла.

– Выбери кого-нибудь другого. – приказал мне мужчина, – У этого человека есть тот, кто может его заменить?

– Я сам пойду! – страху в Потапе прибавилось.

Лично у меня с ним отношения не очень сложились. Он единственный, кто пытался следить за мной и Каей, постоянно ворчал, хотел управлять нами. Потапа всегда бесило, что мы с Каей посмеиваемся и игнорируем его. Несостоявшийся староста пытался через детей реализовать жажду власти и насолить Сергиусу. Ума понять, насколько это глупо и бесполезно, ему не хватало.

Посланник едва заметно кивнул и тот охранник, что прибыл вместе с ним, толкнул Потапа. Он полетел на землю, не в силах удержаться.

– Герцог отправит меня на виселицу, если я ему приведу убогих, – зло процедил мужчина, – Защищать герцогство – честь для каждого! Или кто-то хочет оспорить это?! – взвизгнул он.

Я бы многое оспорил с большой охотой, но лишь молчаливо наблюдал за этим балаганом.

– Я заменю его, – вперед вышел сын Потапа.

Крис. Парню всего восемнадцать лет. Переняв обиду отца, он как-то пытался меня подловить и поглумиться. Быстро отстал, когда я его избил. Зато на другом отыгрался. Настроил остальных детишек против меня. Я с ними и так не спешил общаться, так что его действия легли на благодатную почву, окончательно лишив меня возможности стать частью детской стайки.