Воровская семейка - Элли Картер

Охранники, следившие за камерами в тот день, были настоящими ветеранами. Эти мужчины, собравшиеся за мониторами, повидали на своем веку практически все — от парочек, целовавшихся в лифтах, до матерей, бранящих детей в темных углах, и бизнесменов, ковырявшихся в носу в полной уверенности, что их никто не видит. Как-то раз они даже стали невольными свидетелями того, как один знаменитый актер принял крайне неудачное решение по поводу чрезвычайно неудобного нижнего белья.

Неудивительно, что когда двое рабочих из «Промышленного воздушного и отопительного оборудования Биндер и Слоун» подъехали к служебному входу, охранники смерили молодых людей взглядом, полным накопленного за много лет работы скептицизма.

— Доброе утро, ребята, — сказал Ангус, слезая с водительского места микроавтобуса, взятого Гейлом в прокат специально для этой цели. — Мы слышали, у вас тут сломался… — Он демонстративно начал перелистывать папку, которую держал в руках, и прочел: — Виндзорский элитный отопительный котел. Мы приехали починить его.

Главный охранник некоторое время изучал вновь прибывших. Они выглядели очень молодо, почти мальчишки. Их голубые форменные комбинезоны топорщились изнутри, словно тем утром они увидели снег и надели дополнительные комплекты одежды, испугавшись холода. Эта парочка выглядела по меньшей мере странно. Но сведения о неисправном котле поступили от самого Грегори Уэйнрайта, так что охраннику ничего не оставалось, кроме как указать рабочим на большую двойную дверь и произнести:

— Котел в подвале, вон там.

— В подвале?! — воскликнул Хэмиш и выразительно переглянулся с братом. — Нет, ты слышал? Он думает, что мы просто возьмем инструменты, раз-раз, и готово?

Ангус расхохотался.

— Парня, похоже, не волнует, если все это местечко возьмет да и взлетит на воздух.

Охранник явно рассердился и вытянулся по струнке.

— Послушайте-ка…

— Нет, это вы меня послушайте. Тут у нас, как видите, снег. А вот там у вас, готов поспорить, жарковато. А где жара — там и газ, а где газ, там и…

Ангус замолчал, а его брат продолжил:

— Бум!

— Так куда же вам нужно попасть? — с негодованием спросил охранник.

Ангус похлопал по своей папке.

— Первый этаж. Главный коридор.

Охранник оглядел братьев Бэгшоу в последний раз. От его внимания, впрочем, ускользнуло, как юные рабочие задержали дыхание, ожидая, когда он скажет:

— Ну что ж… так тому и быть.

В таком людном месте в будний день никто не обратил внимания на молодого человека небольшого роста, с буйными кудрями и рубашкой, выбившейся из штанов, скользнувшего в мужской туалет на втором этаже. И, конечно, никто не услышал, как он произнес:

— Кэт, я на месте, в своем… офисе.

Это был далеко не худший «офис» в карьере Саймона. Туалетная кабинка в Хенли была куда больше той, в которой его заперли в Стамбуле. А унитаз был куда комфортабельнее деревянного пня, который ему пришлось использовать вместо стола в Буэнос-Айресе.

Он сидел не шевелясь, ожидая, пока включится ноутбук. Увидев на экране изображение спящего в кресле Грегори Уэйнрайта, Саймон улыбнулся: ему приходилось наблюдать за вещами и похуже.

Кэт была права две недели назад, когда уселась в кресло в библиотеке Гейла и заявила, что у его семьи была целая телефонная компания. Прошло всего две недели. Но для Гейла они казались вечностью.

Когда его телефон зазвонил, Гейл ответил — но не поздоровался. Он стоял перед входом в Хенли, укрываясь от холодного ветра. В трубке раздался хриплый голос дяди Эдди:

— Из Парижа. Ты был прав насчет него.

Больше ничего не требовалось говорить. Гейл медленно сунул телефон обратно в карман и уставился на большую стеклянную дверь.

— Ну что же, начнем — или еще рано? — Голос Маркуса вернул Гейла к реальности. — Осторожно, здесь… — Звук глухого удара оборвал его на полуслове. — Кочка.

Катарина Бишоп шла по длинному коридору к залу Романи, делая вид, что не замечает двух молодых людей в голубых комбинезонах, которые работали у открытого вентиляционного люка, окруженные какими-то большими устройствами. Она аккуратно обошла препятствие, вежливо кивнув одному из охранников, стоявших неподалеку.

Мужчина кивнул ей в ответ и сказал:

— Простите за неудобства, мисс. Вам помочь что-то найти?

— О, я и сама не знаю. — Кэт оглядела стену с картинами так, словно видела ее первый раз. — Я просто… смотрю.

— Смотрите все, что захотите — главное, ничего не трогайте, — усмехнулся охранник.

Кэт ступила в зал Романи, улыбаясь: «О, я бы не посмела», — мысленно ответила она.

За прошедшую неделю наименее примечательная из коллекций Хенли стала любимой галереей Кэт. Может, из-за простых мазков и мягких светотеней. А может, девушку просто притягивали другие картины, висевшие на этих стенах, — те, которых туристы не видели.

Все вместе картины Артуро Такконе стоили полмиллиарда долларов… Или жизни ее отца.

— Как дела, Саймон? — прошептала она в крошечный микрофон, спрятанный за воротником блузки.

— Как раз собирался… — медленно начал Саймон, но вдруг замолчал. — Ого!

— Что такое? — спросила Кэт настороженно.

— Ничего, — быстро ответил Саймон.

— Что? — снова спросила она.

— Ну… Просто… Твоя грудь по телевизору выглядит еще больше!

Кэт использовала эту возможность, чтобы испепелить взглядом ближайшую камеру наблюдения. В туалетной кабинке в десяти метрах по коридору Саймон чуть не свалился с унитаза.

Кэт хотела посмотреть на часы, но не осмелилась. Все это происходило на самом деле, и остановить процесс было уже невозможно.

Толпа у входа в зал Романи уже расходилась. Девушки поворачивались, провожая взглядом молодого миллиардера, который входил в комнату. Перед собой он вез инвалидное кресло, в котором сидел Маркус.

— Ты видишь его? — спросил Саймон, и девушка хотела незаметно кивнуть, но в эту секунду ее взгляд встретился с глазами Гейла.

Они не должны были выдавать, что знакомы.

Они не должны были смотреть друг на друга. Разговаривать. Этого взгляда не должно было быть.

И все же Гейл смотрел прямо на девушку, а в его глазах было отчаяние.

— Помедленнее! — проворчал Маркус, и Кэт не смогла определить, что заставило его это сделать. Он должен был играть сварливого старика, но Гейл действительно слишком быстро толкал кресло в сторону Кэт.

— Ну-ка, помоги мне выбраться из этой штуковины! — громко сказал Маркус.

Это, казалось, вернуло Гейла в игру. Маркус сжал поручни кресла, словно пытаясь встать.

— Дядя, куда ты, — начал Гейл, наклоняясь к мужчине, который приходился ему родственником не больше, чем дядя Эдди. — Ты же знаешь, что сказали врачи…

— Врачи! — фыркнул Маркус. Кэт никогда не слышала, чтобы он говорил так громко. Слово эхом разнеслось по всему коридору, и люди начали оборачиваться. Кэт волновалась, что Маркус начнет переигрывать, но ничего не могла поделать.

— Не стой на месте! — прикрикнул он на Гейла в манере человека, который много лет копил в себе недовольство и теперь наконец получил возможность его выплеснуть. — Помоги мне!

Маркус снова попытался подняться, но Гейл принялся его утихомиривать.

— Если ты думаешь, что я стану смотреть на картины под таким углом, то ты не только нахал, но и глупец!

Глаза Маркуса блестели от удовольствия, и Кэт не могла понять, говорил ли он от лица слуги Гейла или его «дядюшки», — но зрелище явно того стоило. Гейлу ничего не оставалось, кроме как почтительно взять Маркуса за локоть, помогая ему встать.

— Знаешь, я ведь как-то встретил Пикассо. — Маркус кивнул в сторону картины. — Он был старым напыщенным…

— Сюда, дядя, — быстро перебил его Гейл, все еще держа Маркуса под руку. Он явно забыл об инвалидном кресле, толпе, тикающих часах и вообще всем задании. Казалось, у него была другая цель: таща Маркуса за собой, Гейл направился прямо к девушке в углу комнаты.

«Действуй по плану!» — глазами попыталась сказать ему Кэт.

«Срочно надо поговорить!» — ответил взгляд Гейла.

Толпа становилась все больше. Гейл подходил все ближе. Кэт охватила паника, что все вот-вот сорвется, едва начавшись.

И тут раздался знакомый голос.

— Мистер Гейл? — голос Грегори Уэйнрайта звучал громко и уверенно. — Я так и знал, что увижу вас здесь. Как ваши дела, сэр? — произнес мистер Уэйнрайт, поворачиваясь к Маркусу.

Маркус, похоже, был не настолько готов разговаривать с другими людьми, как осыпать оскорблениями Гейла.

— Я… Э-э-э… Я презираю женщин в брюках!

Пока Грегори Уэйнрайт изучал мужчину, Кэт задумалась о том, позволят ли ей в тюрьме разделить одну камеру с отцом. Но тут директор музея сделал то, что всегда делают люди, чья карьера зависит от щедрости спонсоров: он улыбнулся. И кивнул. И произнес: