Идеaльный мир - Дим Край

Я немедленно позвонил родителям с рабочего телефона. Сотовый свой я где-то посеял… Точнее, не 'где-то посеял', а оставил его в будущем. В коттедже. Боялся, что потеряю — вот и оставил… Они были рады моему звонку. Немного поругали меня за то, что редко им звоню и ещё реже навещаю их. Я поболтал с ними, узнал как они, какие новости, как вообще дела и всё такое…

Никто не заметил моего отсутствия.

Только днём, во время обеда, ко мне за столик подсел Димон и спросил почти полушёпотом, как шпион шпиону:

— Как там всё прошло у вас с Во́ем?

— С каким это 'Во́ем'? — не понял я.

— Ну, с Во́ем, твоим другом, Пауто́м, — уточнил он, ставя ударение почему-то на последний слог. И выходило так, что я где-то когда-то возился с паута́ми-овода́ми.

— А! С Па́утом Во́э, — я подправил его.

Он помнил! Он всё помнил. Единственный человек на этой земле, кто знал истину. Ну, ещё, быть может, Малинин. Но где того найти?

— Ага, с ним самым. С этим генералом из будущего. Он благополучно вернулся домой? — интересовался Димон.

— Да всё отлично, Димон! Всё ништяк. Спасибки за хату и за одёжку, — поблагодарил я его.

— Не за что! — весело проронил он.

Вернувшись домой, я решил расспросить Машу, какое участие она приняла во всём этом тёмном деле. Она не отнекивалась и честно призналась, что немного подправила некоторый ряд событий, таким образом, что бы произошедшее в других мирах меньше всего сказалось на моей дальнейшей судьбе.

Мир не изменился. Остался прежним. Изменился я. Я не узнаю этот мир. Я не могу к нему привыкнуть. О, как трудно привыкнуть к обычной жизни, к обычной мирской суете! Это как мир инопланетян, а я астронавт, который только что его открыл. Точнее высадился на спускаемом аппарате и пытаюсь свыкнуться с нравами и обычаями местных обитателей. Правда, нельзя сказать, что положение моё безнадёжно. Постепенно я вливался в среду, возвращался назад. Но на это уходили долгие дни, недели, а то и месяцы.

Поначалу мне казалось всё неправильно — шумно на улицах, толпы людей, жизнь кишит как в муравейнике, никак не уединиться — всюду нарываешься на чьи-то лица, или того хуже — пьяные хари заслоняют вид и просят закурить. Тесно мне. Мало пространства для личности отведено. Ужасный запах источается отовсюду. Оказывается, я раньше не замечал, что в Питере так грязно — столько свалок во дворах, столько отходов разбросанных по щелям — уму непостижимо! А сколько изрисованных домов грязными граффити! Но всё это фигня по сравнению с тем, что техника ужасно примитивна: медленный транспорт, вонючие грузовики, шумные пылесосы и совершенно допотопные компьютеры, за которыми сидеть-то противно, не то что работать. Ну, вы меня, надеюсь, поймёте. Это всё одно, что вам с современного, ультрастильного и компактного ноутбука пересесть вдруг на старый, громоздкий ящик с лампочковыми транзисторами и с мозгами простейшего калькулятора. Я не мог понять, куда подевался мой камтик? Я долго допрашивал Машу, что с ним сталось. Она мне попыталась доходчиво объяснить, что в прошлое нельзя брать вещи из будущего, так как эта технология может попасть в чужие руки. Что чревато неприятными последствиями. Я не мог понять: 'Как так нельзя?! А зачем же я тогда продал некоторые безделушки одному мажору на станции Тосно и отдал карту-голограму планеты Битурт Сане Кузнецову?'. 'То был чужой мир. А этот теперь наш. И нам здесь жить!' — популярно объяснила она. И я вроде как понял, что она имела ввиду.

Короче, возвращался я в свой старый шалаш, отстроенный в деревне дикарей, с неимоверным трудом и крайней неохотой. Как говориться, к хорошему привыкаешь быстро. И следует добавить: а обратно — очень и очень медленно.

Вот Маша привыкла сразу. Менее чем за месяц нашла себе работу и устроилась чуть ли не руководителем какого-то важного департамента одной крупной фирмы. Ну, это понятно — с её-то талантом и возможностями! Сейчас получает не меньше меня. Мне даже обидно стало. Я ей говорю: 'Лучше уж не работай. Дома сиди. Я сам управлюсь'. А она не слушает. Работает в своё удовольствие.

В квартире моей, после поселения Маши, стало как-то тесновато. Квартира моя маленькая, однокомнатная, я это уже отмечал не раз. И одному-то развернуться было сложно. А когда приходили гости — мне становилось стыдно. И я их, прямо как Паут Воэ, побыстрей выпроваживал из дому. Поэтому я предполагал искать другие варианты.

Я не мог сообразить, почему всесильная и всемогущая Шимерши-Маша не может сделать такую мелочь, как обеспечить нас просторным жильём. Я же не прошу для себя. Для нас!

— Ну, ты пойми, Маша, дорогая моя, — говорил я, — что тебе стоит это сделать? Одна твоя мысль — она тут же исполнится. Только подумай о большой квартире, пожалуйста. А лучше о загородном двух… нет, трёхэтажном коттедже.

— Увы, мой милый Лёшка, не могу я. Нет у меня больше силы. Я теперь обычная девушка — простой смертный человек, как и ты, — отвечала Маша.

— Как же так! — недоумевал я. — Кто же отнял у тебя силу? Ты же Вечная! Ты не можешь быть обычным смертным человеком.

— Могу, — запросто ответила она. — Пойми, я так хотела. Я хочу прожить одну человеческую жизнь… с тобой… — нежно добавила она.

— Это конечно здорово… Но, неужели, ты совсем не можешь что-нибудь сделать?.. Ты же недавно колдовала — вон следователи даже растерялись и на работе мой двухнедельный прогул никто не заметил.

— Я ничего не могу. Элькасан полностью отобрал у меня силу — я его просила. А эти изменения я сделала загодя, — призналась Маша.

— Феноменально… — призадумался я и вспомнил. — А где же ты жила всё это время, когда мы с тобой встречались? Не на вокзале же ты ночевала?

Я вдруг представил, что Маша проводит ночь на вокзале, в полутёмном зале ожидания на вонючих, шатких креслах, в окружении вповалку спящих бомжей и развалившихся пьяниц. Нет! Невозможно такое вообразить… А вот, что она проводила, например, ночь с разными парнями на их хате — как вариант представился мне живо. Но я сразу отбросил такой вариант, как жутко-неприемлимый, возбуждающий лютую ревность в моей груди.

— У меня не было дома. Я нигде не ночевала. Когда наступала ночь — я либо гуляла по улицам города, либо перемещалась в другой мир. Бывало просто — ускоряла время и ночь пролетала за секунду…

— Жаль… — загрустил я, внутренне радуясь — представленный вариант не прошёл. Я спросил: — Значит ты стала обычной девушкой?.. — пауза. — Хорошо. А что в тебе сохранилось больше — от Шимерши или от Маши, которую я помню?

— Я есть Шимерши. Я же Маша, — сказала Маша. — Мария Радченко — это моя выдуманная оболочка, в которой я появлялась среди людей данного мира. Но сейчас я не Шимерши. Шимерши знает гораздо больше — люди не способны хранить такой объём информации. А я лишь обладаю малой частичкой всех знаний. Но поверь, это уже много… Шимерши, так как она Вечная, очень сильна, а её могущество и возможности, как ты знаешь, фактически безграничны. А я хрупкая и беззащитная, не способная постоять за себя.