Гайдзин - Джеймс Клавелл

Дальнейшая часть встречи прошла без осложнений. С умением и дипломатической осторожностью сэр Уильям, со столь же умелой помощью Сератара, установил в весьма уклончивых формулировках, что «если окажется, что некая сила выступила против кого-нибудь вроде Сандзиро, например, против его столицы, например, это было бы крайне печальным обстоятельством, даже если подобное действие могло бы, вероятно, расцениваться как похвальное, ввиду некоего не имеющего оправдания акта убийства иностранных подданных. Такое действие вызвало бы град протестов со стороны Эдо и заслуживало бы официального извинения, случись такому невообразимому событию действительно иметь место…»

Абсолютно ничего не было сказано прямо, ничто даже косвенно не указывало на то, что некое разрешение было дано или востребовано. Ни слова не было записано. Возможный враждебный акт такого масштаба, «особый случай», мог рассматриваться официально только при тщательном соблюдении протокола.

К этому времени и у Тайрера, и у Андре голова раскалывалась от боли, и оба они проклинали своих хозяев за то, что необходимая в этом случае уклончивость почти не поддавалась переводу.

Ёси молча ликовал. Сандзиро все равно что мертв, первое препятствие устранено, и мне это ничего не стоило.

— Я думаю, мы понимаем друг друга и можем перейти к другим вопросам.

— Да, с полной ясностью. — Сэр Уильям откинулся на спинку кресла и препоясал чресла, готовясь выслушать quid рго quo.

Ёси набрал в грудь побольше воздуха и повел наступление:

— Переведите следующее, предложение за предложением. Объясните, что это для точности. Скажите также, что на данный момент этот разговор должен рассматриваться между нами как государственная тайна. — Увидев непонимающий взгляд Тайрера, он добавил: — Вы знаете, что такое государственная тайна?

Посоветовавшись с Андре, Тайрер ответил:

— Да, государь.

— Хорошо, тогда переведите: согласны ли все, что это будет нашей государственной тайной?

Сэр Уильям решил, что, сказав «а», нужно говорить и «б».

— Согласен.

Сератар повторил вслед за ним то же самое. Тайрер промокнул лоб.

— Все готово, государь.

Ещё более твердым голосом Ёси произнес:

— Я хочу перестроить сёгунат и бакуфу на современный лад. Переводите. Чтобы добиться этого, мне нужны знания. Переводите. Анг'рия и страна Фурансу — самые могущественные из внешних держав. Переводите. Я прошу вас продумать различные планы, как помочь сёгунату образовать современный флот, судостроительные верфи и современную армию. Переводите.

Адмирал Кеттерер дернулся в кресле и сел прямо, его шея с пульсирующими венами пылала как огонь.

— Сидите спокойно, — тихо произнес сэр Уильям уголком рта, — и не произносите ни слова!

— Также современную банковскую систему и пробные фабрики. Одна страна не в состоянии сделать все. Вы богаты, сёгунат беден. Когда планы будут приняты, я соглашусь на справедливую цену. Она будет выплачена углем, серебром, золотом и ежегодными арендами безопасных гаваней. Я бы хотел получить предварительный ответ через тридцать дней, если это вас заинтересует. Если да, то будет ли одного года достаточно, чтобы детальные планы были одобрены вашими правителями?

Ёси было трудно сохранять внешнюю невозмутимость, и он спрашивал себя, что бы они сказали, если бы знали, что он не имеет полномочий делать такое предложение и никаким образом не сможет осуществить ни единой его части. Предложение было сделано, чтобы соблазнить их и на год оттянуть внешний конфликт — он нуждался в этой отсрочке, чтобы раздавить внутреннюю оппозицию сёгунату и покончить со своими главными противниками: Огамой из Тёсю и Ёдо из Тосы, надеясь, что Сандзиро теперь уберут без его помощи.

В то же время это был прыжок в будущее, в неизвестное, который непонятным для него образом одновременно пугал и окрылял его. Все эти идеи основывались на сведениях о методах гайдзинов, выуженных шпионом Инэдзина у ничего не подозревающего сёи Рёси и получивших в его голове новое осмысление после всего, что он увидел и услышал на военном корабле, который был неимоверно внушителен, но даже не приближался по размерам и смертоносности к анг'рийскому флагману.

Ненавидя эту действительность, но принимая её, он осознал: для того чтобы защитить себя, Страна богов должна стать современной. Чтобы добиться этого, он должен был иметь дело с гайдзинами. Он всем сердцем ненавидел, презирал и не доверял им, но они располагали средствами уничтожить Ниппон, по самой меньшей мере отбросить страну назад, воскресив период бесконечных братоубийственных войн, который длился много веков, пока сёгун Торанага не обуздал бусидо, воинственный дух самураев.

Он смотрел, как два вождя переговариваются между собой. Потом он увидел, как предводитель анг'ричан сказал что-то молодому переводчику, Тайре, который заговорил на своём нетвердом, но вполне понятном японском:

— Мой господин благодарит вас, государь, за… за доверие. Нужно сто двадцать дней послать письмо парламенту королевы и королю Фурансу привозить… привезти, доставить назад ответ. Оба вождя уверены, ответ будет «да».

Сто двадцать дней — это больше, чем он ожидал.

— Хорошо, — кивнул он с хмурым лицом, внутренне слабея от облегчения.

А теперь лакомый кусочек, подумал он, видя, что они готовятся закрыть встречу. Око за око, смерть за смерть:

— Последнее, я уверен, Уи'рам-сама не знает, что человек, которому он дал приют, по имени Накама является самураем-отступником, ронином и бунтовщиком, чье настоящее имя Хирага, иногда его ещё зовут Отами. Я требую его немедленной выдачи. Он разыскивается за убийство.

В этот миг по ту сторону залива, в Ёсиваре Иокогамы, Кацумата говорил:

— Хирага, ты подумал о том, как мы можем привести гайдзинов в ярость, о враждебном выпаде, который настроит их против сёгуната?

Оба мужчины сидели друг напротив друга в уединенном домике в саду дома Трех Карпов.

— Поджечь одну из их церквей было бы легче всего, — ответил Хирага, спрятав свою боль и гнев поглубже, ибо Кацумата был очень проницателен — он только что пришел, вызванный сюда каким-то полусонным слугой из своего убежища в деревне. Поблизости не было никого, не считая нескольких кухонных подручных, хлопотавших вокруг очагов и занимавшихся уборкой и чисткой. Райко и её дамы все ещё спали — немногие из них просыпались раньше полудня. — Это по-настоящему взбесит их, но сначала позвольте мне рассказать вам, чего я достиг здесь и…

— Позже, первым делом нам необходимо составить план. Церковь? Интересная мысль, — заметил Кацумата. Его лицо было холодным и жестоким, он уже изменил свой облик после Ходогайи.