Английские эротические новеллы - Алекс Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хватит! — Лорд Оливер Хаксли вполне резонно рассудил, что долг его выполнен, и настала пора возвращаться домой.
Глава четвертая. Сэр Гилфорд Уэст
«Самый ничтожный мужчина, если только он не потерял разума, выше любой женщины, даже если бы та была самой выдающейся женщиной своего времени»
Боккаччо, 1975, с. 481.Цыганка и тут оказалась права. Впрочем, вся округа знала, что приступы ревности хмурого супруга становились все яростнее, а ссоры — более частыми.
— Кого безмерное томит сладострастье, тот не умеет любить! (Лорд цитирует один из постулатов «О любви» принадлежащем перу Андрея Капеллана).[48]
Вот в странах пустыни заведен прекрасный обычай, — выкрикнул он в сердцах, — мужчины обзаводятся несколькими женами! И не считают зазорным выпороть ту из них, которая ослушается мужа!
— Ну, так за чем же дело стало? — Услышав такое, леди Эвелина взяла ремень и протянула ему. — Кажется, Капеллан писал и другое: супружество не причина к отказу от любви! Накажите меня! Выпорите прямо здесь, в нашей спальне, если я чем-то вызвала Ваше неудовольствие! Вы можете пороть меня до тех пор, пока я не потеряю сознание, но если Вы будете любить меня, как прежде — я предпочту порку тому безразличию, которое Вы проявляете ко мне сейчас! Ну, я освобождаю Вас от клятвы данной мне во время венчания!
В спальне воцарилось молчание. Даже толстая муха перестала жужжать. «Ну, что же он медлит?» — леди Эвелина смотрела на мужа и не верила своим глазам: впервые в жизни лорд выглядел ошеломленным. Судьба в очередной раз кинула кости на кон, и выигрыш оказался не у юной леди.
Кто знает, позволь судьба внять лорду просьбе супруги — и поднять ремень, жизнь могла пойти совсем иначе. Огня, зажженного на ягодицах, могло хватить, чтобы чувства вспыхнули с новой силой. Но он — он выронил ремень и выбежал вон!
Уже на следующее утро Эвелина не только приняла предложение сэра Гилфорда Уэста прогуляться по лесу, но и рассказала ему обо всем, что произошло в супружеской спальне накануне.
«Цыганка не соврала! — рыцарь искал глазами дерево с длинными и гибкими ветвями, — значит надо ловить судьбу за хвост!»
— Моя прекрасная леди, — сердце рыцаря отчаянно билось, — мы вместе дрались на стенах замка. Тогда мне хотелось взять в руки розгу, чтобы прогнать ею тебя в безопасное место, и я этого не сделал. Так знай, смелая женщина, что если когда-нибудь я выпорю тебя, я сделаю это из любви, а не для того, чтобы наказать!
— Из любви, ко мне сэр? — поддразнила его женщина. — Это как же? Верный рыцарь, ты говорил о горячих чувствах, а теперь утверждаешь, что вполне можешь обойтись со мной столь сурово?
— Уверяю тебя, звезда моего сердца, с моей стороны это не было бы жестокостью! — рассмеялся он, прикасаясь губами к шейке. — Каждый Ваш крик был бы музыкой для моих ушей!
На берегу росла старая плакучая ива. Длинные ветви дерева клонились к воде, и казалось, плакали о несчастной судьбе: на этих гибких ветвях вешали из экономии веревок взбунтовавшихся крестьян и бродяг.
— Музыкой для ушей, говоришь? — Эвелина, глянув в ту сторону, вдруг высвободилась из его объятий, немного помедлив, наклонилась и сорвала с дерева несколько веток.
«Не забудь розгу! — в ушах рыцаря раздался смех цыганки. — Смелее!»
— Докажи, что ты мужчина! — Раскрасневшись, она сорвала с веток листики, сложила их в пучок, и протянула импровизированную розгу наподобие той, что пользовались отец и ученый клирик-воспитатель.
— Ты серьезно? — в последний раз сэр Гилфорд Уэст видел неприступную леди столь возбужденной только во время штурма замка.
— Если ты действительно любишь меня — докажи! Кровь ты за меня уже пролил, так теперь пролей мою! Немедленно, здесь и сейчас. Сколько лет я вас мучила неприступностью, и вполне такое отношение заслужила! Выпори меня! — выпалила она. Глаза Эвелины яростно сверкали.
«Отступать нельзя!» — думал он, спокойно выдержав взгляд любимой женщины.
— Раздевайся, — приказал он.
Ну, дорогой, — женщина дернула шнуровку платья, не ослепни!
«Ну вот, напросилась! — голая и дрожащая женщина стояла она, обхватив руками толстый ивовый ствол, накренившийся к воде. — Сейчас будет больно!»
Нежные половинки пышных ягодиц нервно сжимались и разжимались.
— Залезай верхом на ствол! — последовал новый приказ. — Свесь руки и ноги!
Леди подчинилась.
— Ну, начнем!
Удар за ударом покрывали гладкую кожу красными полосами, но мужественно молчала, не приказывая остановиться.
Плечи красавицы порозовели и сотрясались от учащенного дыхания, тонкие ноздри пугливо раздувались в предчувствии следующего удара. Три пурпурно — красные полосы пересекли ягодицы цвета слоновой кости и, все нежное тело девушки трепетало в ожидании продолжения наказания. Нежное тело вздрагивало и изгибалось, подставляясь ударам, жив своей жизнью, в которой не было ничего кроме душераздирающей боли. Где-то там, на краю сознания они чувствовала, что по бедрам и ногам текут теплые ручейки, между ног стало мокро и горячо, а в голове мелькнула мысль: «Меня высекли до крови!»
— Может, хватит? — Спросил он, понимая, что чистой, не тронутой кожи на попе уже не осталось ни одного нетронутого участка.
Вместе с тем, по движению желваков на скулах женщины было заметно, что она изо всех сил пытается настроить себя на дальнейшую порку. Очередной удар с отчетливым звуком врезался в расслабленные ягодицы. При этом кончик прута безжалостно рассек податливую плоть левой «половинки».
— Нет! — Коротко ответила она, продолжай!
Вдруг в ее голове родилась странная мольба: «Секи сильнее! Наказывай меня еще! Спускай с мою грешную кожу! Бей так, чтобы моя душа покинула грешную оболочку! Мой смертный грех я должна искупить смертным покаянием! Бей так, чтобы кожа пропала вместе с моим грешным телом! Я не достояна ласки, я достойна только боли!» И ивовый прут, словно услышав мольбы исстрадавшейся души, стал впиваться в тело, просекая кожу на бедрах самым кончиком, пробивая в местах перекрещивания полос капельки крови. Леди Эвелине, давно отвыкшей от подобных наказаний, что свист прута раздающийся за спиной, заканчивается ударом грома, пронизывающим все тело насквозь. Казалось, шквал молний и раскаты грома обрушились на тело и душу женщины.
Самое интересное случилось потом: тело перестало реагировать на боль. Она слышала свист, но боль куда-то пропала. Тело стало легким, как пушинка из той перины, что взбивала на ночь служанка. Вот и все, подумала она, — моя душа отлетает в рай. Женщина уже не кричала, но продолжала глубоко дышать, хватая ртом влажный воздух. От нахлынувшей истомы она не смогла удержаться, руки подогнулись, она упала на локти. Так длилось еще долго, до тех пор, пока женщина не осознала, что больше вытерпеть не в силах: кровь уже не раз и не два была пролита.
