Загадка Ситтафорда - Агата Кристи

— Как это понимать? Что за условия?

— Очень просто. Первое — мотив. — Она загнула один палец. — Тот же самый. Двадцать тысяч фунтов. Второе — возможность, — загнут еще один палец. — Никто не знает, где он был днем в пятницу, и если бы это было что-то такое, о чем можно было сказать, он бы сказал. Поэтому мы допустим, что в пятницу он был где-то недалеко от «Орешников».

— Они ведь не нашли никого, кто бы видел его в Экземптоне, — заметил Чарлз. — А он достаточно заметная персона.

Эмили насмешливо покачала головой:

— Он не был в Экземптоне. Неужели ты не понимаешь, Чарлз, что если он совершил убийство, то оно было у него запланировано заранее? Только ни в чем не повинный бедняга Джим приехал как простак и остановился здесь. Есть Лидфорд, Чегфорд или, может быть, даже Эксетер. Он мог бы прийти из Лидфорда — здесь главная дорога, и снег, наверное, не был бы помехой.

— Я думаю, надо навести справки повсюду.

— Полиция этим занимается, — сказала Эмили. — Они сделают это намного лучше, чем мы. Все публичные акции гораздо лучше совершает полиция. А вот в частных и личных вопросах: выслушать миссис Куртис, уловить намек в словах мисс Персехаус, проследить за обитательницами Ситтафорд-хауса — тут выигрываем мы.

— Может быть, просто случай, — сказал Чарлз.

— Вернемся к Брайану, — возразила Эмили. — Мы рассмотрели два условия — мотив и возможность. Есть еще третье, пожалуй, самое важное.

— Какое же?

— Я с самого начала чувствовала, что нельзя оставить в стороне это столоверчение. Я пыталась подойти к этому делу как можно логичнее и глубже. Тут может быть только три объяснения. Первое: да, это было что-то сверхъестественное. Заметь только, что я лично такого не признаю. Второе: кто-то сделал это умышленно. Но, поскольку нельзя найти никакой сколько-нибудь весомой причины, это тоже можно исключить. Третье: случайность. Кто-то непреднамеренно выдал себя, таким образом — это случай невольного разоблачения. Если так, то кто-то из этих шести человек знал определенно день и час совершения убийства. Никто из шести не мог быть убийцей, но один из них должен был быть в сговоре с убийцей. Ни майор Барнэби, ни мистер Рикрофт, ни Рональд Гарфилд ни с кем таким вроде не связаны, что же касается женщин — тут другое дело. Виолетта Уиллет и Брайан Пирсон, оказывается, довольно близки. Известно также, что Виолетта была сама не своя после убийства.

— Думаешь, она знала?

— Она или ее мать — кто-то из них.

— Есть еще человек, о котором ты не вспомнила, — мистер Дюк.

— Да, знаю, — сказала Эмили. — Странно, он единственный, о ком нам ничего не известно. Я дважды пыталась увидеть его, и ничего не вышло. Кажется, он не был связан ни с капитаном Тревильяном, ни с его родственниками, и все же…

— Ну? — сказал Чарлз, потому что Эмили замялась.

— И все же мы встретили у него в доме инспектора Нарракота. Что известно о нем инспектору Нарракоту?..

— Ты думаешь?..

— Предположим, что Дюк — личность сомнительная, и полиция наблюдает за ним. Предположим, что капитан Тревильян узнал что-то о Дюке и собирается донести. И вот Дюк устраивает с чьей-то помощью это убийство… О, я знаю, это кажется страшно мелодраматичным, но, в конце концов, могло же произойти что-то в таком роде!

— Что ж, это тоже идея, — медленно произнес Чарлз. Оба замолчали и задумались. Вдруг Эмили сказала:

— Тебе знакомо такое странное ощущение, когда на тебя кто-то пристально смотрит? Я чувствую, чьи-то глаза так и буравят мне затылок. Это мое воображение или действительно кто-то уставился на меня?

Чарлз подвинул свой стул и как бы невзначай окинул взглядом кафе.

— Женщина за столиком у окна, — сообщил он. — Высокая, темноволосая, интересная. Она на тебя и смотрит.

— Молодая?

— Нет, не очень. Вот те раз!

— Что такое?

— Ронни Гарфилд. Вошел, здоровается с ней за руку, садится за ее столик. Мне кажется, она говорит ему что-то о нас.

Эмили открыла свою сумочку. Она как бы решила попудрить нос, на самом же деле она направила маленькое зеркальце под нужным углом.

— Это тетя Дженнифер, — негромко сказала она. — Поднимаются.

— Они идут, — сказал Чарлз. — Садятся за другой столик. Ты хочешь с ней поговорить?

— Нет, — сказала Эмили. — Я думаю, лучше прикинуться, что я ее не заметила.

— В конце концов, — сказал Чарлз, — почему бы тете Дженнифер не быть знакомой с Ронни Гарфилдом и не пригласить его на чай?

— А почему быть знакомой?

— А почему не быть?

— Ради Бога, перестань, Чарлз. Довольно этого: быть — не быть, быть — не быть. Вообще, все это глупость и не имеет никакого значения. Просто мы говорили, что никто из других участников сеанса не был связан с семьей Пирсонов, а не прошло и пяти минут, как Ронни Гарфилд пьет чай с сестрой капитана Тревильяна.

— Вот видишь, кто знает?.. — сказал Чарлз.

— Вот видишь, вечно все приходится начинать сначала, — сказала Эмили.

— И каждый раз по-разному, — сказал Чарлз.

Эмили посмотрела на него:

— Что ты имеешь в виду?

— Сейчас — ничего, — сказал Чарлз и положил свою руку на ее.

Она не отняла руки.

— Надо этим заняться, — сказал Чарлз. — Потом…

— Потом? — тихо спросила Эмили.

— Я бы все для тебя сделал, — сказал Чарлз. — Все, что угодно.

— Сделал бы? — сказала Эмили. — Это очень мило с твоей стороны, Чарлз.

Глава 26

Роберт Гарднер

Не прошло и каких-нибудь двадцати минут, а Эмили уже звонила в парадную дверь «Лавров». Она знала, что тетя Дженнифер еще с Ронни у Деллера. Открывшую ей Беатрис она приветствовала восхитительной улыбкой.

— Это опять я, — сказала Эмили. — Миссис Гарднер нет дома, я знаю, но можно мне увидеть мистера Гарднера?

Просьба была слишком необычна. Беатрис явно колебалась.

— Я даже не знаю. Поднимусь наверх, спрошу. Хорошо?

— Пожалуйста, — сказала Эмили.

Беатрис удалилась, оставив Эмили в прихожей. Она скоро вернулась и пригласила ее пройти наверх.

Роберт Гарднер лежал на кушетке в большой комнате на втором этаже. Этот крупный, голубоглазый белокурый мужчина напомнил ей Тристана в третьем акте «Тристана и Изольды».

— Добрый день, — сказал он. — Так это вам предстоит стать супругой преступника?

— Да, дядя Роберт, — сказала Эмили. — Это ничего, что я вас так называю?

— Ради Бога, если только Дженнифер не будет против. Ну на что это похоже, чтобы жених сидел в тюрьме?

«Жестокий человек, — подумала Эмили. — Ему доставляет радость посыпать солью открытые раны». Но она была не так-то проста и сказала с улыбкой:

— В самом деле, страшно забавно.

— Не думаю, чтобы это было так забавно для мистера Джима, а?

— Увы, это так, — ответила Эмили. — Но ведь зато жизненный опыт, не так ли?

— Пора ему его набираться, в жизни не только забавы и развлечения, — зло сказал Роберт Гарднер. — Дд-да… Чтобы сражаться в Великой войне, он был слишком молод, ну так получай по шее из другого источника! — Он с любопытством посмотрел на Эмили. — А вы по какой причине пожелали меня видеть? — В голосе его прозвучало подозрение. — Впрочем, если собираетесь выходить замуж, то, конечно, следует познакомиться с родственниками мужа. Узнайте, пока не поздно, самое худшее. Так вы действительно собираетесь выйти за Джима?

— А почему бы нет?

— Несмотря на обвинение в убийстве?

— Несмотря на обвинение в убийстве.

— Прекрасно, — сказал Роберт Гарднер. — Но я что-то не замечаю, что вы унываете. Можно даже подумать, что вы радуетесь.

— А я и радуюсь. Ужасно увлекательно выслеживать убийцу.

— Как, как?

— Я говорю, выслеживать убийцу ужасно увлекательно, — повторила Эмили.

Роберт Гарднер посмотрел на нее пристально, потом откинулся на подушки.

— Я устал, — капризно сказал он. — Я не могу больше говорить. Сиделка! Где сиделка? Я устал.

Сиделка Дэвис поспешно вошла из соседней комнаты.

— Мистер Гарднер очень быстро устает. Я думаю, мисс Трефусис, вам лучше уйти.

Эмили поднялась. Она живо кивнула и сказала:

— Всего хорошего, дядя Роберт. Может быть, я как-нибудь еще загляну.

— Что вы этим хотите сказать?

— Au revoir! — сказала Эмили.

Она уже дошла до выходной двери, как вдруг остановилась.

— Ой, я забыла перчатки, — сказала она Беатрис.

— Я принесу их, мисс.

— Нет, нет, я сама. — И она легко взбежала по лестнице и отворила дверь.

— О-о! — сказала Эмили. — Прошу прощения. Извините. Мои перчатки. — Она демонстративно взяла их и, одарив двух обитателей комнаты, которые сидели рука об руку, очаровательной улыбкой, быстро спустилась по лестнице и вышла из дома.

«Это забывание перчаток — такой примитив, — сказала себе Эмили, — и вот срабатывает второй раз. Бедная тетя Дженнифер! Интересно, знает ли она? Вероятно, нет. Надо спешить, а то Чарлз уж заждался».

Эндерби ждал ее в «форде» Элмера в условленном месте.