Дело об избиении младенцев - Андрей Воробьев

Чем был «Транскросс» для нашего города десять лет назад? Предприятием, работающим на пользу всего общества. Чем стал «Транскросс» теперь? Конторой, предназначенной для личного обогащения группы дельцов. Неприятно лишний раз употреблять навязшее в зубах слово «прихватизация», но именно в данном случае оно выглядит наиболее приемлемым. Ибо именно таковыми были методы тех, кто отнял «Транскросс» у Петербурга»…

Далее шел краткий экскурс в историю приватизации фирмы. Нина никогда особенно не интересовалась подобной фактурой, но, судя по некоторым выражениям автора, вроде «ловкий пройдоха», чувствовалась некоторая пристрастность. Потом автор, некто Леонид Бананов, перешел к обстоятельствам прошлогодней борьбы за акции фирмы.

…«И в этот момент, когда, казалось, «Транскросс» перейдет в руки людей, способных распорядиться им с учетом интересов города, появилась «наследница». Нина Климова, как уже мог догадаться читатель, не является родной дочерью Анатолия Семеновича Даутова. Возможно, этим и объясняется ее странное поведение летом прошлого года, когда она фактически убежала от «отца» во Францию. Владелец «Транскросса» умер, но его «дочка» почему-то не торопилась домой. В Петербург она вернулась лишь поздней осенью, чтобы вступить в права наследования. Эта рутинная процедура сопровождалась безобразной историей с привлечением СОБРа. Кстати, руководитель операции, майор Шестаков, уже уволен из органов за аморальное поведение»…

Конец статьи был посвящен сегодняшнему дню фирмы. Автор приводил цифры неких неучтенных доходов, называя «Транскросс» одним из главных неплательщиков в городской бюджет. Помня начало статьи, Нина уже заранее представляла, каким должен быть финал.

…«Но бесконечно ездить на машине сомнительного происхождения нельзя. Рано или поздно такой автомобиль будет остановлен. И шоферу зададут два вопроса. Первый: знает ли он правила дорожного движения? И второй: откуда машина у вас, мил человек? Кстати, такие вопросы обычно задают в суде».

Нина не даром начинала обзор прессы именно с «Петербургского дельца». Во-первых, этот еженедельник обладал большей популярностью у городских чиновников и бизнесменов (впрочем, последнее было мнением самой редакции). Во-вторых, он считался независимым изданием, то есть, мог предоставить свои страницы для публикации материала любой направленности. Особенно, если за информацию хорошо платили. Иногда это приводило к анекдотическим ситуациям. На предпоследней полосе газеты можно было найти огромный материал, полный сетований на падение отечественной духовности и вырождение петербургской культуры, а на последней — рекламу некоего чудодейственного лекарства с коротким девизом: «Оргазм — сейчас».

— Что скажешь об этом? — Нина кинула менеджеру Васе, заглянувшему в кабинет, номер «Петербургского дельца» со статьей Бананова.

— Такие вещи можно печатать только в одном случае: когда знаешь, что главный герой этой статьи уже заказан киллеру.

Нина слегка побледнела, и Вася понял, что в очередной раз сморозил глупость.

— Извините, Нина Анатольевна, просто я имел в виду: когда кто-то рискует опубликовать такую статью, он должен быть уверен, что жертва не успеет подать на него в суд.

— Знаешь, Вася, — невесело сказала Нина, — возможно, ты ближе к истине, чем думаешь.

Вася произвел еще пару неудачных шуточек и ушел. Нина опять села, рассеянно перебирая сегодняшние городские газеты. Интересно, где еще есть какая-нибудь гадость?

Впрочем, не только газеты. Недавно Нина, включив телевизор (не помнила, какой канал) попала на информационный блок. Комментатор подробно расписывал криминальную обстановку в Северной столице после недавних известных заказных убийств. А потом, неизвестно почему, упомянул «Транскросс». Вроде бы, ничего не сказал, но каково соседство?

Вася, ко всему прочему исполнявший в фирме функции пресс-секретаря, связывался с редакциями. Там легко признавали свою ошибку, обещали позволить высказаться представителю фирмы и выражали готовность напечатать опровержение. А что в нем толку? Назвать сперва козлом, а потом, в маленькой заметке сообщить — ошибка вышла, этот человек — не козел. Если кто-то и прочтет маленькую заметку, то уяснит для себя одно: «этот козел еще и заставил написать, что он — не козел». А если он еще и хозяин богатой фирмы? Значит, добился сволочь, чтобы газета отреклась от своей общественной позиции.

Нина задумывалась над этой проблемой. Конечно, не помешала бы мощная имиджевая кампания. Чтобы пару раз в неделю «Транскросс» мелькал на питерских, а то и федеральных телеканалах: «Транскросс» открывает представительство в Турку, священник благословляет здание нового офиса, фирма помогает восстановить усадьбу Набокова. Обеспечить, чтобы подобные статьи появились в городских газетах. Тот же Бананов с большей радостью будет писать «во здравие», а не «за упокой». Ведь хвалебные статейки писать безопасно. Кстати, не надо было бы даже выдумывать сюжеты для телевизионных и газетных историй. Одной из привлекательных черт покойного Даутова была благотворительность. «Транскросс» выплачивал пенсии десяти престарелым артистам, заброшенных родными и коллегами, спонсировал выпуски книг по истории российской армии, и фактически за свой счет восстановил персидские павильоны в Старо-Александровском парке. К сожалению, ему никогда не приходило в голову потратить еще некоторую сумму, на то, чтобы такая деятельность получила хоть какую-нибудь огласку.

Однако было непонятно, поможет ли сейчас такое средство? Когда температура поднялась до сорока, глотать витамины и травяные настои несколько поздновато. Тут требуется нечто более радикальное. Лучше всего выйти на организатора и хотя бы понять: кому это нужно? Неужели все затеял Ивченко? Но, даже если это и так, ей не хватит решимости самой вызвать его на откровенный разговор. Она не сможет сказать ему напрямую в глаза: не из-за вас ли нас ежедневно поливают грязью?

После короткого стука в дверь вошел Вася. Нина раздраженно посмотрела на него: чего еще надо?

— Серьезная неприятность на Выборгском шоссе. Остановили наш трейлер с грузом масла для кампании «Норд-вест».

— Кто остановил?

— Сам бы хотел знать. У шофера огнестрельное ранение и полный комплект травм. Машина валяется в лесу, наполовину ушла в болото. За пару дней ее вытащат, а содержимое придется перетащить вручную в другой грузовик. Особо погано, что случилось это на трассе «Скандинавия». Если бы на Московском или Киевском — понятно. Но на Выборгском все спокойно. И на обычных отморозков не похоже: груз весь цел. Будто кто-то специально работает против «Транскросса».

— А может против «Норд-веста»?

Вася посмотрел на Нину как на несообразительную школьницу.

— Пока груз в нашей машине — это наши проблемы. И наши убытки. Лучше было бы, окажись груз нашей собственностью.

— Понятно. — Невесело усмехнулась Нина. И подумала, что хорошо бы людям Нертова кончить играть в Шерлоков Холмсов и, как полагается примерным мангустам, заняться злыми кобрами.

Сказать, что хозяева кафе «Копенгаген» просто платили Косте Пещере — ничего не сказать. Они его боготворили. И было за что. Года три назад «Копенгаген» обнесли на 30000 баксов. Денежки, кстати, самому Пещере и предназначались, а вытащили их из комнаты владельца кабака трое пацанов, залезших ночью в заведение ради курева и пива. Когда утром хозяина посетил человек от Кости, ему пришлось тотчас же звонить шефу и сообщить грустную новость: денежки, составлявшие полугодовую дань — тю-тю.

Пещера самолично прибыл в кабак час спустя. За это время владелец «Копенгагена» успел выпить полбутылки коньяка и составить собственный некролог — обычную заметку в рубрике «02»: «Труп неизвестного мужчины найден в обезображенном и расчлененном состоянии». Костя, услышавший сбивчивое повествование, пристально взглянул в глаза обкраденному, прочтя в них правду, тоску и усталое желание финала этой истории, каким бы он ни был. Выдержав необходимую паузу, за это время на лице хозяина отразились признаки сердечной недостаточности, Костя сказал.

— Собирай по новой. Можешь не торопиться.

Зато поторопился сам Пещера. Ему было обидно, что какие-то пацаны за вечер посмели добыть на халяву столько денег, сколько ему совсем недавно приходилось выбивать по два месяца, рискуя жизнью. Поэтому, простое следствие, состоявшее из бесед с главарями различных компашек, быстро вывело на трех ребят, которые за несколько дней перепробовали все ликеры в местном супермаркете и все импортное мороженное. На эти дегустации ушло не больше трехсот долларов.

Деньги вернулись хозяину «Копенгагена», чтобы, уже из его рук, быть отданными Косте. Воры-дилетанты получили возможность, поправлять здоровье в течение двух месяцев. Затем они отправились заниматься «трудотерапией» в одну из глухих деревень Псковской области, размышляя на тему: «Как мы легко отделались». «Копенгаген» же стал таким домашним заведением для Пещеры, как и кухня в его квартире. Сюда он мог приехать в любой час, и его встречали как настоящего хозяина, стараясь угадать заранее все возможные желания. «Копенгаген» Пещера использовал для важных встреч.