Темная сторона внутреннего ребенка: Следующий шаг - Стефен Волински

Это описывает состояние отсутствия транса — позволить происходящему происходить.

Айкидо, японское искусство самозащиты, являет собой прекрасное воплощение принципа парадоксального изменения на телесном уровне. Отметим сходство методов Эриксона и принципов айкидо, описанных Чарльзом Тартом:

«Второй принцип айкидо — соединиться, или войти в резонанс с нападающим. Вы практикуете Ай. Когда вас бьют кулаком — если вы до этого тренировались месяцами, укрепляя мышцы живота, — вы сможете защититься, не убегая от нападающего, а сливаясь и входя в резонанс с ударом…

…Для этого вам не нужно отклоняться от удара; вам даже не нужно пытаться отбить удар или как-то противостоять ему. Вы можете положить свою руку на руку нападающего и усилить энергию его движения в том направлении, в котором она уже движется. Вы входите в резонанс с энергией нападающего. Направляя свою собственную энергию туда, куда и атакующий, вы можете увидеть ситуацию его глазами.

…Третий принцип — направить эту энергию дальше, чем хочет нападающий. Так вы обретете контроль над ним. Теперь вы можете отказаться от контроля или сохранить его. Нападающему потребуется большая часть его энергии для того, чтобы справиться с собственным нападением».

Какое замечательнеое изложение эриксоновских принципов метода, сформулированное сотни лет назад в совершенно независимом контексте! После описания философии айкидо принцип следования потоку вместо сопротивления ему больше не кажется парадоксальным — он кажется совершенно логичным!

Другой способ применения этого метода в терапии — просить пациентов делать то, что они и так делают в привычном трансе. Они сужают внимание, и вслед за этим оно расширяется — и они испытывают блаженство и гармонию, свободные от привязанности и отождествления.

Как можно применить этот принцип к обычной жизни? Мы приходим в мир в состоянии отсутствия транса. Затем мы теряем себя в разнообразных трансах, сужая фокус внимания и отождествляясь с нашими задачами и проблемами. Мы судим, оцениваем, принимаем решения — и отождествляемся с ними, вместо того, чтобы позволить им свободно протекать сквозь нас.

Искусство жизни состоит в том, чтобы научиться оставаться в состоянии отсутствия транса в обычной жизни, наблюдая, как приходят и уходят мысли, чувства, образы, не привязываясь к ним. Пусть происходящее рождается и умирает в вашей «Вселенной». Потому что вы — Вселенная, а не мысли, чувства и эмоции.

В гуманистической психологии (гештальт-терапии, психодраме, терапии Райха и т. д.) считается, что прерывание свободного потока эмоций приводит к неврозу. Когда вы остаетесь в состоянии отсутствия транса — тогда не происходит прерывания ваших эмоций, мыслей, чувств и движений. Что является причиной прерывания? Наши суждения, с помощью которых наш внутренний цензор решает, что является допустимым и приемлемым, а что — нет.

Разница между трансом и его отсутствием заключается в том, создаете ли вы транс или он овладевает вами. В патологическом трансе события просто случаются с вами, и в их потоке вы забываете о своем «Я», пребывающем за пределами этих событий, на которых сейчас сосредоточено ваше внимание. Вы забываете, что вы — создатель вашего транса. В состоянии отсутствия транса вы помните, что вы создали ваш опыт, и это переносит вас за пределы созданного.

Приложение 5

Сорвать покровы: разрушение фобии

Эриксон описал несколько изящных и остроумных методов лечения фобии. Они включают в себя принципы утилизации, рефреймин-га, переосмысления и уменьшения эмоционального заряда. Творческий гений, остроумие и изобретательность Эриксона делают описания его работы со страдающими фобией пациентами поистине увлекательными и вдохновляющими.

Соединив элементы эриксоновского подхода к лечению фобий с моей собственной концепцией «феномена глубокого транса», я создал технику, которую назвал «срыванием покровов». Она оказалась чрезвычайно успешной и эффективной.

Шаг 1. Позвольте пациенту полностью погрузиться в состояние глубокого транса. Попросите его представить себя там, где он чувствует самый сильный страх (в самолете, лифте, на крыше высокого дома и т. д.). Отмечайте изменения в его дыхании и движениях, а также мышечное напряжение.

Шаг 2. Прервите его транс одиночества, добавив в него межличностный контекст. Попросите пациента дышать и смотреть на вас, одновременно продолжая напрягать мышцы и воссоздавать свой страх.

Шаг 3. «Сорвите покровы», добавив позитивный ресурс. Когда пациент окажется на вершине своего страха — спросите у него: «Во что вы больше всего любили играть в детстве?» Сначала пациент почувствует растерянность и замешательство, потому что его сознание начнет вспоминать о любимой игре, а бессознательное в это самое время все еще будет ощущать страх. Внезапно тело пациента почувствует связь с приятными воспоминаниями. В этот момент он окажется в состоянии внутреннего конфликта и почувствует себя так, словно его «выключили», так как привычная фобическая реакция сойдет со своей накатанной колеи. Это напоминает резкую остановку на полном ходу: автомобиль несется со скоростью 60 миль — и вдруг вы нажимаете на тормоз! В результате привычный способ реакции разрушается.

Шаг 4. Вносите положительные ресурсы в состояние страха. Используя метафоры, аналогии и воображаемые ощущения, терапевт распускает прочную ткань фобии и вплетает в нее нити нового контекста. Это обеспечивает полную интеграцию нового опыта, не оставляя возможностей вновь упасть «в старую яму». Я хочу привести пример такого «переплетающего» процесса.

Я работал с женщиной, которая панически боялась самолетов. Я попросил ее войти в состояние фобии и при этом дышать и смотреть на меня. Когда ее чувство страха стало максимальным, я спросил ее: «Какой была ваша любимая игра в детстве?» Она ответила: «Я любила играть с листьями». Я продолжал: «На деревьях растут листья — много-много желтых и зеленых листьев; и маленькая девочка прикасается к этим листьям. Как приятно трогать их! Как чудесно наблюдать за тем, как они падают с деревьев и летят по воздуху. А этот гадкий самолет — какой он ужасный! Девочке хочется любоваться летящими листьями. Они летят — и самолет тоже летит, и на его крылья можно наклеить эти листья. Девочка видит, как самолет пролетает среди листвы, его полет подобен их полету… Девочка хочет улететь вслед за листьями… Я не стану напоминать вам, что самолет может унести вас далеко-далеко, в чудесные страны; его несут воздушные потоки, за ним остается белоснежный след в небе… и маленькая девочка может почувствовать, как хорошо и приятно лететь и чувствовать себя легко, словно лист на ветру…»

Таким образом, я поместил старое состояние страха в новый контекст. Радость девочки, играющей с листьями, смешалась с напряжением, возникавшим у этой женщины в самолете.

Приложение 6

Использование архетипов

Поместив проблему пациента в архетипический контекст, мы можем перейти с личностного уровня на трансперсональный. Часто детские травмы препятствуют процессу исцеления, и пациент не в состоянии справиться со своими реальными проблемами. Если у него не хватает личной силы для того, чтобы бросить вызов мучительным воспоминаниям, — терапевт может обратиться к авторитету архетипов, чтобы помочь пациенту увидеть проблему в иной перспективе.

Я работал с женщиной, мать которой была алкоголичкой. К этому моменту ее уже не было в живых, поэтому незавершенные ситуации прошлого смешались с болью в настоящем и стали неразрешимой проблемой для моей 38-летней пациентки.

Когда она вошла в состояние своего привычного транса, я начал описывать разницу между ее родной матерью и архетипической матерью. Сначала я нарисовал образ Луны. Я говорил о разных лунных фазах — о новолунии, о полумесяце, о полнолунии и о том, чем отличается воздействие Луны в зависимости от фазы. Как Лунная мать, так и родная мать изменчивы — но Луна является вездесущей, потому что она пребывает внутри нашей души.

Я продолжал развивать и углублять тему Лунной матери; я говорил о том, насколько сильно ее отличие от родной матери, которая, по сути, является всего лишь одной из ступеней на бесконечной лестнице духовного опыта. Это различение помогло обнаружить и прояснить ограничения пациентки. Она увидела свою родную мать в иной перспективе — как отблеск безграничной любви и милосердия Лунной матери.

Здесь я должен пояснить четыре момента.

Во-первых, женщина была астрологом, поэтому образ Луны стал для нее метафорой, помогающей прояснить различные качества и черты характера своей родной матери.

Во-вторых, в Индии Луна считается одним из проявлений Божественной матери, а моя пациентка увлекалась медитацией и восточной философией. В-третьих, вследствие алкоголизма матери ее образ сливался в сознании пациентки с образом Вселенской матери, и нужно было прояснить разницу между ними.