Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде - Александр Плетнёв

«Народ побежит, — кивнул своим мыслям Михаил, — хоть куда, лишь бы подальше от взрыва».

— Надо ехать! — Снова заладила Софья.

— Ну, так садись за руль, — психанул он, шаря по кармашкам в дверях машины в поисках тряпки.

Минивэн не заводился. Хватанул пару раз и всё.

Мимо них проехала уже третья машина. Несмотря на то, что все притормаживали на узком участке, большинство не замечали трупов у противоположной обочины, к тому же две аварийные машины перекрывали неприглядную картину. Хотя кое-кто и хватался за мобильники, но наверняка безрезультатно — связи не было. Как и фактически не было никому дела до них — все бежали от взрыва и радиации. Хотя надо же — один перегруженный пикап притормозил.

— Эй, что тут у вас, — из окна высунулся мрачный, небритый мужик, — если двигатель не заводиться, можете не усердствовать — ЭМИ. У многих такая беда. Моя старушка не подвела, — похлопал он по рулю и даже улыбнулся, — но вас прихватить не могу. Места нет.

Ему посигналили — сзади пристроились ещё две машины.

Проводив их взглядом, Михаил осмотрелся — машин было уже мало, но вдали на дороге появлялись пешие, одиночки и целые группы. Кое-кто тащил вещи. Для Америки, где почти в каждой семье чуть ли не по два автомобиля это было весьма необычно. Он видел, что некоторые пытались остановить проезжающие автомобили и даже перекрывали дорогу. Никто не останавливался. Доносились крики, ему показалось, что вслед проезжающим даже бросали камни.

— Так скоро и до стрельбы дойдёт, чему совершенно не удивлюсь, — с тревогой пробормотал он. Плюнул на минивэн и заглянул в «Ройс». К счастью ключ торчал в замке зажигания — перспектива искать его в карманах мертвецов не окрыляла.

«Ройс» заурчал, правда как-то…, в общем недолжна такая машина так работать.

— Быстро тащи вещи. Смотри какая толпа, не хватало нам ещё потерять и этот транспорт, — махнул он сторону растущей кучки местных жителей. Клавишу, открывающую багажник из салона найти не смог, потому быстро метнувшись назад, дёрнул вверх крышку багажника.

А вот там его ждал сюрприз. Автомат лёг в руки почти привычно для воспоминаний детства.

«Калашников»? — Удивился он. Сразу заметил маркировку: «Interarms», — поизящней, но как на «калаш»-то похож.

В армии он, конечно, не служил — мама отмазала. А вот в школе на уроках НВП военрук их основательно натаскал на «разборке-сборке». Вот руки и вспомнили.

Торопливо порывшись в багажнике, ничего интересного больше не нашёл, даже запасного магазина. Оглянулся — люди всё ближе. В небе рокочут сразу несколько вертолетов — власти засуетились. Он чувствовал жуткую усталость. Очередной раз бросив взгляд в сторону озера, где продолжал ещё «жить» ядерный столб, пробормотал:

— И это ещё не конец.

Клубящаяся шапка сползла в сторону.

«Наверное, это хорошо — радиоактивное облако двигается не в нашу сторону».

Покорная и какая-то прибитая Софья притащила первый чемодан и естественно свой саквояж. Пошла за очередной порцией и вовсе застряла там.

«Господи, да что же она так медленно».

Выглянул из-за поднятой крышки багажника и уже хотел крикнуть, что бы поторапливалась и осёкся.

«Вот чёрт, а эти откуда вынырнули? Четверо. Военные? Неизменные флажки на рукавах — американцы. Один правда росту мелкого уж больно на азиата смахивает. Ну, точно — у него же руки за спиной связаны. Мирные с виду так и… мокрые! Вот они откуда — из воды. Наверняка ударная волна как прошла, так и заставила искупаться и загонщиков и жертву»!

— А доблестные вертолётчики и в воде достали врага, — не без иронии прокомментировал Михаил, — только что-то вы защитники и спасители не внушаете доверия.

Ума хватило сразу не высовываться — не очень спокойные времена, а военные явно на взводе — руками машут и пленного, кстати, иногда пинают. И трупы у обочины наверняка видели. Вон один (явно за командира, хоть и мелковат ростом) рукой в сторону убитых махнул, а чего-то говорит, не разобрать из-за вертолётов. Софья та громче, «неткает», даже головой трясёт, чего за ней никогда не наблюдалось. И тот тоже голос повысил, наверняка стращает.

Софья заголосила уже громче по нарастающей, дескать кто такие не знаю, как это так, лейтенант (ага, лейтенант) вы не можете оставить беззащитных гражданских, радиация и всё такое, а «Додж» не заводиться.

«И мокрые же, явно мёрзнут. На минивэн нацелились, а эта дура…, — он отпрянул за широкий зад машины, — теперь они на „Ройс“ поглядывают. Ну вот. Машину хотят отобрать, однозначно ссылаясь на служебные надобности. А чего они вертолёты свои не вызовут — вон порхают. Хотя если это то ЭМИ про которое он знает, то связь наверняка временно накрылась. Что же делать? Если мы пёхом пойдём, и вдруг ветер изменится, то совсем плохо будет. Сколько людей без колёс осталось? Места тут густонаселённые. Пока власти техники нагонят эвакуировать такую прорву, тут все либо передохнут, либо как шакалы перегрызутся».

И тут до Михаила донеслось.

— Да мне плевать, мэм. Нам нужна машина.

Он снова осторожно выглянул. «Мэм», то бишь Софья, рот раскрыла, а сказать видимо чего забыла, и в его (Михаила) сторону уставилась.

Этот лейтенант, даром что плюгавик, а сообразил быстро — резко повернулся и пистолет лихо так выхватил.

— Стоять!

Михаил непроизвольно дёрнулся назад и дальше уже вовсе плюхнулся на задницу от неожиданности. Ну не ожидал он, что тот палить сразу начнёт. Выстрел не особо по ушам дал, а вот пуля громко вмазалась в крышку багажника, отыграла видимо в ребре жёсткости и визжащим рикошетом ушла в сторону.

Как-то сам и не заметил, как сдвинул предохранитель и передёрнул затвор. Автомат дёрнулся всего один раз и надо же попал — пуля отбросила офицера навзничь.

Там вообще все сразу засуетились, кто в сторону прыснул, кто залёг. Даже Софья, словно уже набравшись опыта, распласталась на асфальте. Михаил продолжал жать на курок, почти даже не подумав, что может покосить всех, но оружие молчало. А вот по нему палить стали немилосердно.

Было жутко страшно. Вокруг Михаила снова завизжали и зачавкали, вспарывающие кузов пули.

Он неуклюже пытался откатиться за машину, дёргая клавишу режимов огня, жал на бесполезный курок, совершенно не глядя, куда направлен ствол — не стреляло! Вот чёрт!

Казалось что у его противника сотня патронов, потому что выстрелы не затихали. Михаил отбросил в сторону автомат, кричал, чтобы не стреляли, что он сдаётся. В общем, много чего кричал, пока стрельба не стихла.

Несколько минут стояла напряжённая тишина (чьё-то всхлипывание не в счёт). «Ройс», кстати, продолжал молотить движком, обдавая его гарью из выхлопной трубы.

Бахнул одиночный выстрел.

— Я сдаюсь! — Крикнул он ещё раз. Оглянулся, надеясь, что может, кто из толпы на дороге остановят это безумие.

«Ага! Сдрыснули при первых выстрелах поди»!

Чёртов автомат лежал перед самым носом, и он с удивлением обратил внимание, что тот стоит на предохранителе.

«Как же так»?!

Он снова крикнул что сдаётся, а сам потянулся к оружию.

Тут он почувствовал, что в затылок ему упёрлось что-то твёрдое.

— Брось оружие янки, — голос прошипел над самым ухом тихо и с таким жутким акцентом, что Михаил едва понял, что от него требуют.

Только он отпустил автомат, его грубо толкнули. Не сильно, но заставив снова распластаться на асфальте. Прощупали бока и карманы.

«А чего сразу не пристрелил»? — Прикрывая глаза, устало подумал он.

Вообще-то ему чертовски хотелось уже проснуться и, вылёживаясь в утренней неге цепляться за ускальзывающие остатки кошмарного сна, радуясь, что это был действительно всего лишь сон. Ещё и брякнув что-нибудь из затасканного литературного: «Приснится же такое!».

Открыл глаза. Ни фига! Пейзаж тот же. И тот так и стоит над ним, переминаясь с ноги на ногу, словно в нерешительности.

Михаил вдруг понял, что совершенно не боится. И не потому что герой. Просто день был такой насыщенный: выстрелы в Нью-Йорке, гонка на машине, ядерный взрыв, снова стреляя в него, он сам палил как заправский ковбой. Осточертело!

Он поднял голову. Человек над ним возвышался, и сразу его рассмотреть было проблематично. Высокие боты, мешковатый комбинезон, мокрый, вода до сих пор продолжала стекать мелкими полосками, скапывая со складок. Какие-то странные ремешки, стягивающие невысокую фигуру и выше — торчащий подбородок. На него даже смотрели. Зато в руке зажат здоровенный кинжал, точней короткий меч без гарды. Смутно знакомый.

«Не может быть. Хотя почему не может. Этого только не хватало — японец. Хорошо хоть не зомби».

Мокрый как мышь, слегка подрагивающий от холода японец выглядел не очень устрашающе, даже несмотря на гордо поднятую голову и весомый аргумент в превосходстве — меч.