ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА - Виктор Караваев

Внешний вид налогового полицейского и в особенности исходящий от него запах не оставляли сомнений относительно причин его неподвижности: опер был пьян в то самое место, которое Баранов уже не успевал прикрыть от высокой комиссии. Не слишком опытный в общении с руководством, опер на секунду растерялся, но тут послышался хлопок входной двери, впускающей страшных гостей, и решение моментально нашлось. Баранов подхватил под руки мычащего опера и с трудом запихнул его в каморку дежурного.

– Сиди здесь, будешь задержанным, – злобно прошептал он Белагурову и ринулся навстречу инспекции.

Внимательно оглядевшись и не заметив ничего предосудительного, проверяющий обратил внимание на "задержанного", который все еще размышлял над услышанным. Инспектирующий палец требовательно уперся в Белагурова.

– Это задержанный за торговлю алкогольной продукцией без лицензии, – последовал рапорт.

Белагуров же тупо посмотрел на инспектора и неожиданно произнес:

– З-з-заявляю, что мое задержание произведено совершенно неправомерно!

Слегка обалдевший инспектор потребовал протокол и все полагающиеся документы на правонарушителя, но документов, естественно, не оказалось.

– А они меня еще и избили, – подал голос Белагуров.

– Да что ты врешь-то! – возмущению Баранова не было предела.

– Кто тебя трогал?!

В ответ задержанный опер, который, видимо, окончательно решил подвести коллегу под монастырь, закатал рукав и продемонстрировал здоровый синяк на плече.

Делом заинтересовалась особка, и могло кончиться совсем плохо, не вступись Желдак, который отстоял Баранова перед высоким руководством.

Но сейчас страшные плакаты остались в дежурке. Место встречи было глубоко законспирировано, и проверяющих можно было не опасаться.

Все участники не без труда разместились за небольшим столиком, уставленным дарами местной закусочной, и Бажанов провозгласил первый тост.

Когда стали пить "за дам", очень кстати завалился Караваев. С собою он привел белокурое создание, которое представил как Олю. Создание щебетало ангельским голоском и умопомрачительно взмахивало ресницами, однако водку трескало наравне с мужиками. Это особенно умилило старшего следователя Кузякина.

Склонившись к Витьку, он восхищенно зашептал:

– Какая девочка! Наша? Откуда она?

– Из пресс-службы.

– Что-о-о?! Она?

– Да.

– Не может быть!

– Точно тебе говорю.

– Вот эта?! И она – прессует? Надо же…

Пришлось объяснять, что пресс-служба и пресс-хата – это несколько разные вещи.

Закупка водочки была поручена мудрому Бажанову. С этой непростой задачей он блестяще справился.

Непростой – потому что подавляющее большинство продаваемой в ларьках водки не имело ничего общего с исконно русским напитком. В лучшем случае – разбавленный спирт, в худшем можно было нарваться и на отраву. Статистика несчастных случаев по городу убедительно свидетельствовала, что к покупке спиртного следует подходить предельно серьезно. И майор подошел. Заявившись в ларек, он первым делом предъявил удостоверение и попросил чего-нибудь крепкого, предупредив продавца, что они это будут пить. Сами. И если что…

Продавец торопливо закивал и полез куда-то вглубь своих закромов. После десяти минут возни он извлек из недр несколько бутылок водки, по виду точь-в-точь как на прилавке. И заявил, что на это дает гарантию.

Водка оказалась действительно качественной, но подействовала на всех по-разному. Следователь Лососев, например, впал в пессимизм.

С горечью в голосе он толковал Караваеву:

– В девяносто четвертом прокуратура неожиданно взяла все хозяйственные дела и… Представляешь: все до одного – "за отсутствием состава", "за отсутствием состава"… Амнистировали всех подчистую, все хозяйственные статьи. Указания… Падлы…

Мы тогда только одного директора завода засадили. Год работали, представляешь! У него одного золота на двести тридцать миллионов изъяли. Через полгода возвращается – мне в лицо смеется, сука. И в должности восстановили!.. Всех, понимаешь, без разбора…

Не было у нас хозяйственных преступлений, понимаешь, все налоговики поганые придумали…

Караваев уважительно выслушивал излияния, время от времени сочувственно кивая.

Бажанов же, напротив, воспрял духом. Обнявшись с пресс-дивой, они на пару горланили срамные частушки.

– Спой что-нибудь нормальное! – у Баранова, видимо, проснулось и запротестовало его эстетическое чувство потомственного интеллигента.

– Действительно, – поддержал кто-то из присутствующих. – Давай что-нибудь наше.

К всеобщему одобрению Бажанов затянул "Мурку".

Как ни странно, но среди личного состава бытовали, на первый взгляд, довольно странные музыкальные пристрастия.

"Наша служба и опасна, и трудна" никогда не пели, хотя слушали с удовольствием. Наиболее популярны были такие вещи, как "Мурка", "На поле танки грохотали…" и, конечно же, знаменитая "Таганка". Раздумывая над причинами таких предпочтений, Караваев сначала подумал, что вкусы формируются по принципу "с кем поведешься…". Но он чувствовал, что ребята как бы вкладывают в блатные песни иной смысл, и те звучат совсем не поблатному. Атмосфера, что ли, иная. Вроде костюма пирата на маскараде – из воплощенного зла получается шутка.

Музыка, кажется, вернула Лососеву жизненный оптимизм.

Отбросив свое похоронное настроение, он протянул руку за гитарой:

– Ну-ка, дай-ка. Я тут на днях классную вещь слышал. Не знаю, кто написал, но – наш человек, точно. За душу берет.

Он посерьезнел, настроил инструмент, и в наступившей тишине зазвучали аккорды:

Я в весеннем лесу пил березовый сок,

С ненаглядной певуньей в стогу ночевал,

Что имел – не сберег, что любил – потерял.

Был я смел и удачлив, но счастья не знал.

И носило меня, как осенний листок.

Я менял имена, я менял города.

Надышался я пылью заморских дорог,

Где не пахнут цветы, не светила луна.

И окурки я за борт бросал в океан,

Проклинал красоту островов и морей,

И бразильских болот малярийный туман,

И вино кабаков, и тоску лагерей.

Зачеркнуть бы всю жизнь да с начала начать, Полететь к ненаглядной певунье своей.

Да вот только узнает ли родина-мать

Одного из пропащих своих сыновей?

Я в весеннем лесу пил березовый сок,

С ненаглядной певуньей в стогу ночевал,

Что имел – не сберег, что любил – потерял.

Был я смел и удачлив, но счастья не знал.

Выслушав благодарности и пообещав всем желающим потом записать слова, исполнитель снова заметно погрустнел.

Задумчиво рассматривая свой захватанный стакан, он заметил:

– Между прочим, стаканы надо мыть с обеих сторон.

– Во-во! – поддержал Караваев. – Изнутри тоже!

– Да, прекрасного полу у нас маловато, надо было бы из райсуда девиц пригласить, они и стол помогли бы накрывать. И все такое…

– Лососев потянулся.

– Да нет уж, Леша, давайте забудем, – запротестовал Баранов.

– А зачем забывать, мальчики? – мило поинтересовалась пресс-офицерша. – В каком суде, говорите, дело?

– В Перовском, – машинально отозвался Лососев и тут же, вспомнив прошлогоднюю печальную историю, добавил: – Только не вздумайте звонить Мариночке! Не хватало нам еще одного скандала.

Лососев намекал на секретаршу Перовского райсуда Марину Чумакову. Полненькая и на вид вполне добродушная Мариночка втихомолку подрабатывала охраной ценных грузов. В кабине трейлера все принимали ее за обычную плечевую. Правду, по слухам, узнавали лишь те, кто пытался напасть на груз, но они уже никому ничего не могли рассказать. В качестве вооружения Мариночка преспокойно использовала приложенные к уголовным делам "пушки" и потом, возвращая на место, частенько путала их. Из-за этого, собственно, история и выплыла на свет.

В один из весенних дней в райотдел поступили данные о том, что на их территории произойдет весьма крупная сделка между лицами южной национальности по левому коньяку. Место и время сделки известны.

Желдак связался с управлением, чтобы те помогли зафиксировать это событие. Управление помогло рекомендацией обойтись своими силами. Лимиты времени на подготовку были уже давно исчерпаны, начальник райотдела собрал совещание с операми по единственному вопросу, который не давал покоя ни Ленину, ни Чернышевскому: "Что делать?" В результате Караваеву торжественно был вручен фотоаппарат "Зенит" с объективом, более подходящим для фотоохоты, чем для оперативной съемки. Но тут, как говорится, и рак рыба.

Приехав с группой на место, Витек с огорчением наблюдает, что место "южане" выбрали крайне удачное – точек для съемки практически нет. Но! Рядом стоит шестнадцатиэтажка! Белкой он скачет на чердак и мощной "зеркалкой" аккуратно отщелкивает весь процесс сделки. После этого на сцену вылетают молодые орлы из физзащиты и производят задержание главных действующих лиц.