Там, где бродили львы - Гарет Паттерсон

Цепь смертей продолжается, множа число несчастных зверей, полакомившихся, на свое несчастье, трупом коровы. И тот самый яд, что служит причиной огромного и неконтролируемого числа смертей, продается повсюду совершенно свободно. Можно ли придумать лучшую иллюстрацию безответственности современного человека?

Был здесь и такой случай. Группа фермеров на первых порах проявила понимание ситуации, сообщив работникам Этоша, что неосторожный лев забрел в их владения. Но не успели объездчики собраться, чтобы подъехать к месту событий, как фермеры приняли «для смелости» изрядную долю алкоголя и, войдя в раж, сами отправились в ночь на поиски льва. Они расстреляли зверя из окон автомобиля и бросили его труп, буквально изрешеченный. Это было все, что увидели объездчики, прибывшие по вызову. Еще один лев, находившийся на их попечении, был зверски убит неуправляемыми людьми с отравленными алкоголем мозгами.

По нынешним законам Намибии, лев меняет своего «собственника» в тот самый момент, когда он пересекает границу резервата и оказывается на территории фермерского хозяйства. Иными словами, зверь становится теперь собственностью хозяина участка, который обычно стремится лишь к одному – лишить незваного гостя жизни.

Видимо, единственное средство против бессмысленного отстрела львов, равно как и страшных последствий травли их ядом – это обнесение резерватов проволокой под напряжением, на что, как обычно, в большинстве случаев нет денег. Так или иначе, эта мера хорошо оправдала себя в некоторых заповедниках, но, очевидно, грозящая парку трагическая потеря одной из его главных достопримечательностей – львов, не слишком волнует тех, от кого зависит дееспособность Управления охраны природы в Намибии.

Возникающие трудности могут быть хотя бы отчасти разрешены, если будет издан закон, заставляющий фермеров доказать, что львы и в самом деле уничтожают скот. Если это будет подтверждено, лицам, ответственным за охрану среды, придется устранить зверя гуманными способами. Тогда будет положен конец варварскому уничтожению живого, практикуемому сегодня. Кроме того, лев, даже убитый, должен оставаться собственностью резервата – его останки служат источником важной научной информации, которая в дальнейшем может быть использована во благо будущих поколений львов.

Коль скоро Этоша окружен густонаселенными фермерскими землями, актуальность и необходимость такого рода законов не вызывают сомнений. Я чувствовал, что даже в одиночку смог бы организовать компанию по сбору средств для возведения электрифицированной изгороди – а ведь я не единственный, кто проникся бы этой идеей. Ясно, что и сам административный отдел правительства Намибии мог бы положить начало подобной кампании и собрал бы при этом вполне приличную сумму. Можно только удивляться и переживать, почему план обнесения Этоша оградой под током не был осуществлен прежде.

В Этоша существует множество сложных проблем – например, стихийное распространение сибирской язвы. Нерегулярность дождей в последние годы также создает свои трудности, с которыми почти невозможно бороться. Однако та единственная проблема, из которой виден простой выход, остается тем не менее нерешенной, и львов продолжают расстреливать из винтовок и почем зря травить проклятым стрихнином.

И, наконец, страшную опасность для Этоша представляет быстро нарастающая волна браконьерства, нацеленного, кстати сказать, на самые ценные виды – черного носорога и льва. О браконьерах и их разрушительной деятельности здесь рассказывают легенды. Люди эти неразборчивы в средствах, а их операции планируются и осуществляются целыми организациями. Один человек сказал мне, что бороться с браконьерами – это все равно, как если бы вы задумали противостоять небольшой армии. С моей точки зрения, успех здесь может быть достигнут лишь в том случае, если Управление по охране природы возьмет на вооружение стратегию и тактику военных. Сами браконьеры вооружены полуавтоматическим оружием и передвигаются по хитро продуманным маршрутам сплоченными отрядами. Более того, следом идут несколько человек, которые умело устраняют все следы пребывания браконьеров.

Львов по ночам выманивают с территории парка записями голосов на кормежке, транслируемых через мощные громкоговорители. Более того, проделывают бреши в ограде, облегчая тем самым доступ львам на фермерские земли. Для этого иногда мимо бреши протаскивают на буксире тушу мертвого животного, оставляющую, за собой пахучий след. Затем, ночью, львов отстреливают в свете сильного фонаря.

Одна из историй, которую мне рассказали, касалась львов, помеченных во время осуществления проекта профессора Хью Берри. Чтобы зверей можно было узнавать персонально, их пометили тавром, в надежде, что охотники станут избегать отстрела клейменых зверей. И в самом деле, кто купит шкуру льва с хорошо видным выжженным на ней знаком?

Вопреки этим ожиданиям браконьеры ухитрились придумать способ, которым можно было обойти возникшие перед ними трудности. Они стреляли львов, не обращая внимания на то, клейменые они или нет. Если зверь имел тавро, этот кусок шкуры они вырезали и заменяли другим. Все это проделывалось с таким искусством, что подделку удавалось заметить, лишь вывернув шкуру наизнанку и тщательно разглядывая ее. Если продавца спрашивали по поводу круглой заплатки, он, не задумываясь, отвечал, что здесь было выходное отверстие пули и что пришлось отреставрировать поврежденный участок шкуры.

Здесь процветала также незаконная охота на черных носорогов, поскольку рог этого животного продолжал пользоваться повышенным спросом. Рассказывали, что у одного из местных землевладельцев за один раз нашли пятнадцать рогов. Все это особенно прискорбно, ибо в Этоша сейчас обитает одна из последних устойчивых популяций этих животных в Африке.

Я уверен, что проблему браконьерства в Этоша и в других районах Африки удастся решить лишь в том случае, если натренированные патрульные отряды будут при встрече с браконьерами применять тактику «стреляю без предупреждения». Это уже осуществляется в бассейне Замбези в Зимбабве и в национальном парке Крюгера, и тот же порядок собираются ввести в Ботсване. Использование в качестве членов патрульных нарядов людей, прошедших военную подготовку и умеющих хорошо стрелять, – вот единственный способ искоренить браконьерство. Разумеется, печально сознавать, что требуются столь жесткие меры, но сегодня идет война, в полном смысле этого слова, в которой мы должны защитить братьев наших меньших. И воевать при этом люди вынуждены друг с другом.

С этими невеселыми мыслями мы покидали Этоша после двухнедельного пребывания здесь и с надеждой, что когда-нибудь нам посчастливится вернуться сюда снова.

Теперь нам предстояло проехать шестьсот двадцать пять километров в западном направлении, туда, где на берегу Атлантического океана покоятся останки потерпевших крушение судов. Это место известно под названием берег Скелетов. Во мне же название местности вызывало представление о разбросанных повсюду костях львов, которые давно уже исчезли из этого района. Наш путь туда лежал через изолированные от мира городки Оучо и Хориксас. Именно на этом отрезке маршрута я повстречал семью, которая относится, как я полагаю, к обширной группе «мыслящих» людей в современной Южной Африке. Они имеют собственную точку зрения на многие вещи, в том числе и на значение дикой природы в нашей жизни, и я собираюсь рассказать об этой встрече, поскольку она существенно повлияла на мои размышления об Этоша. Для каждого человека в слове «Африка» содержится свой особый смысл. Даже точки зрения, касающиеся одного и того же предмета, различаются необыкновенно широко. Именно эти различия во взглядах и в той настойчивости, с которой они проводятся – в разговоре, в действиях, даже во время войны, – и определяют многое из того, что происходит сейчас в Африке. Человек, о котором я собираюсь рассказать, родился и вырос в стране, принадлежащей сегодня к так называемой «независимой черной Африке». Люди этого сорта с видом превосходства сообщат вам, что они знают африканцев и относятся к ним жестоко, но справедливо. Война и политики заставили многих из этих людей с неохотой покинуть места своего рождения, во многом из-за постоянно растущего неприятия «черных», и переселиться в последнюю «родину белых», сохранившуюся в Африке, – в ЮАР.

Билл – так звали человека, о котором идет речь, – оказался типичным представителем обрисованной категории людей, но при этом он по-настоящему любил африканскую природу и пользовался каждым случаем оказаться наедине с ней. Билл почти удалился от дел – но не в том смысле, в котором это выражение применяется к чиновникам из категории «белых воротничков». Он занимался охотой в Восточной Африке, фермерством в Малави, воевал наемником во время кризиса в Конго и вернулся к себе домой, в Родезию, сражаться за нее против черных, вместе с которыми он вырос. Он считал себя африканцем как раз в такой степени, в какой им может быть белый человек.