Пещера у Мертвого моря - Генрих Штоль

Можно было также воспользоваться услугами палеографии и разыскать куски, соответствующие один другому по технике написания и материалу. Этому, к сожалению, мешало то обстоятельство, что линии изгиба фрагментов совпадали редко, ибо отсутствовали куски, уничтоженные червями и грызунами.

Приходилось отталкиваться от чисто внешних признаков. На один стол, например, складывали фрагменты, которые подходили друг к другу по писчему материалу, цвету, степени сохранности. При этом ошибки не только не были исключены, а, напротив, являлись правилом. Или же измеряли форму и величину букв и отбирали фрагменты, сходные в этом отношении. И здесь было очень легко попасть впросак. Каждый из нас знает, что, скажем, букву «в» мы пишем то так, то эдак, что она получается то большей, то меньшей величины. Или же разыскивали фрагменты, написанные чернилами одного и того же цвета, с одинаковыми полями, грифлением линий, интервалами между словами…

После долгой, кропотливой работы ученые, наконец, отобрали то, что скорее всего или даже наверное подходило одно к другому. Теперь можно было измерить расстояние между строками и длину строк. А затем снова раскрыть конкорданцию и, если повезет, отыскать еще одно редкое слово, второе, третье, десятое… Так из пяти, двенадцати и даже более лоскутков составлялось предложение, соответствовавшее определенному месту Ветхого завета. Тогда можно было перевести дух, вытереть пот со лба и, выйдя в соседнюю комнату, в награду выкурить сигарету. И при этом радоваться так, как если бы в какой-нибудь неведомой пещере удалось найти целую рукопись.

Когда появились первые известия о рукописях из пещеры у Мертвого моря, многие ожидали сенсаций. Были такие журналисты и теологи, которые объявляли, что находки опровергают если не всю Библию, то известный текст Ветхого завета. Теперь, когда первые, основные рукописи были изданы, причем не только наборным способом, но и в виде факсимиле, каждый, кто знаком с еврейским языком и палеографией, мог слово за словом проверить достоверность текста. И тут от сенсации не осталось и следа, она растаяла, как масло на солнце. Конечно, в рукописях встречалось множество новых написаний и разночтений, но подобного рода разночтения существовали всегда, они лишь пополняют аппарат в изданиях, предназначенных для специалистов, которые, сопоставляя одни разночтения с другими, пытаются реконструировать первоначальную форму. Для непосвященного читателя Библии, поскольку дело касалось текста как такового, находки ничего не изменили. Не считая незначительных мелочей, текст Библии оставался прежним. С точки зрения истории религии имело значение только одно: неизвестные переписчики кумранских свитков сохраняли за собой определенную свободу по отношению к традиции, но отнюдь не потому, что располагали более достоверным «источником», чем масореты, иными словами, не потому, что пользовались рукописями, более близкими к утерянному ныне архетипу.

Нет, с точки зрения текста Библии пещерные находки сенсации не произвели. И все же это была сенсация: было найдено связующее звено — первое, но, возможно, далеко не последнее — между существующей рукописной традицией, внушавшей сомнения своим юным возрастом, и древним оригиналом. Это звено, хотя и не для всех, но по крайней мере для некоторых книг Ветхого завета, заполняло лакуну в тысячу лет, до тех пор покрытую мраком.

Кто знает, может быть у Мертвого моря есть и другие пещеры, где ждут своего открытия другие рукописи. Наука о древностях всегда была наукой неожиданностей, и, вероятно, даже библейская археология не составляет исключения из этого правила.

Глава II

Осенью 1951 года два бедуина из племени таамире явились в Эль-Кудс и пожелали видеть мистера Хардинга. В настоящем романе их, без сомнения, назвали бы Мухаммедом и Омаром, чтобы новые события у Мертвого моря можно было увязать с предыдущими. Но в этой книге нет ничего вымышленного, в ней лишь в форме романа изложены факты, поэтому автор вынужден признаться, что посетителей звали не Мухаммедом и Омаром, а иначе и что они были значительно старше, хотя и те двое к тому времени стали уже молодыми людьми. Хардинг находился в Аммане, а его полномочным представителем был доктор Саад. Бедуины представили ему доказательства новой находки: половину кожаной сандалии и кусок исписанной кожи величиной с ладонь. В таких сандалиях мог прийти в эту страну Авраам, такие же и в 1951 году носили таамире.

Вне времени сандалия была только по форме, по материальной же сущности она относилась к какому-нибудь периоду между Авраамом и современными таамире. Исписанная кожа — Саад уже успел приобрести кое-какие познания в древних рукописях — казалась далеко не такой древней, как первые находки, но все же примерно восемнадцать веков оставили свой след на ее поверхности.

— Откуда это? — спросил Саад.

— Из Вади-Мураббаат. Там не одна, а четыре пещеры и во всех разные древности. — Тут таамире смутились и замолчали.

Саад, сам внук бедуинов, сумел расположить к себе гостей, и они не без колебаний признались, что их соплеменники уже похозяйничали в пещерах.

— Им нужны деньги, — просто сказали таамире и пожали плечами, как бы в знак того, что понимают — без денег не обойтись. — Вот они все и попрятали у себя в палатках.

Саад понимающе кивнул.

— Это не беда, — заметил он вскользь, со страхом думая о скромном бюджете музея. — Главное, точно опишите, где находится пещера. Или давайте лучше встретимся в определенный день в условленном месте, а там видно будет.

Итак, они условились встретиться 22 января 1952 г. До тех пор вряд ли что-нибудь можно было предпринять — зима самое неподходящее время года для археологических раскопок на побережье Мертвого моря. Правда, и январь с его дождями не самый благоприятный месяц, а Мураббаат — один из недоступнейших уголков во всей Палестине. Но если Аллах захочет, дождь будет лить не так сильно, и тогда там можно будет работать. Иншалла [68].

И действительно, в тот день, когда приехала группа исследователей — Хардинг с сотрудниками Иорданского департамента древностей и Палестинского музея, патер де Во из Библейской школы с помощниками и начальник вифлеемской полиции в сопровождении нескольких солдат, — с неба не упало ни капли.

Они проделали мучительный путь вдоль вади, который таамире называют Дарайе. Он начинается к востоку от Вифлеема и тянется на юго-восток до Мертвого моря. Это одно из самых глубоких ущелий в Палестине, местами его стены отвесны, как у каньона, а в устье вади достигает добрых двухсот пятидесяти метров глубины. Чтобы преодолеть тропу, имевшую в ширину от силы два с половиной метра (кое-где на ней можно было свернуть себе шею), потребовалось семь часов. А ведь еще нужно было доставить из Вифлеема инструменты, провиант и все необходимое! Нелегкая задача, особенно если возобновятся дожди и сделают дорогу скользкой и опасной.

Учитывая сводку погоды, экспедиция отправилась в путь не 22 января, как было договорено, а на день раньше. Когда она достигла своей цели и ее участники, спешившись с ослов и мулов, стали осматриваться, где бы разбить лагерь, патер в недоумении показал рукой вверх на скалы. Из темных отверстий пещер выбежали бедуины, старые и молодые, женщины и мужчины, и как стая вспугнутых ворон, бросились врассыпную. Без сомнения, это были нелегальные кладоискатели, спешившие воспользоваться последним днем перед прибытием археологов.

— Видите, как хорошо, что я здесь! — воскликнул начальник полиции. — А вы считали мое присутствие излишним! Вперед! Держи их!

Шестерых бедуинов поймали и отвезли в Вифлеем, где по приговору суда они в течение нескольких месяцев были вынуждены пользоваться гостеприимством государства. Что касается остальных, то, когда на следующий день человек тридцать явились к Хардингу, никто не мог доказать, что они были в числе грабителей. Пришлось сделать хорошую мину при плохой игре и нанять их на землекопные работы, тем более что с первого взгляда стало ясно, что рабочих рук потребуется много.

Пещер, как уже говорилось, было четыре, и все довольно большого размера. Три располагались в отвесной стене рядом друг с другом, четвертая находилась на двести пятьдесят метров восточнее.

Первая пещера, семидесяти метров в длину, семи в ширину и семи же в высоту, напоминала скорее туннель; остальные имели в среднем по пятьдесят метров в длину и по пяти в ширину и в высоту. Только одна из пещер, вторая, осталась, по-видимому, недоступной для грабителей. Ее свод обрушился и засыпал вход, так что даже щуплый ребенок не смог бы протиснуться в пещеру. Такие же обвалы произошли и в других пещерах, по, к сожалению, гораздо дальше от входа, поэтому ученым достались лишь жалкие крохи.

Потянулись тяжелые дни. Дождь не только затруднял доставку провианта, так что участникам экспедиции не раз приходилось ложиться спать на голодный желудок, — он размывал склон горы, и валуны с грохотом проносились между палатками. Как-то один из них пробил верх палатки и угодил прямо на постель, хозяин которой только что вышел. С тех пор этот человек спал в соседней пещере.