Терракотовая фреска - Альбина Юрьевна Скородумова

– Неужели, такое бойкое место? Что-то не видно, чтобы здесь люди толпились?

– Бизнес мой идет так себе, за то когда приезжают люди ученые, они мне за мои рассказы такие деньги платят. Месяц можно тандыр не разжигать…

Чен задумался. Похоже, уйгур может оказаться весьма полезным человеком.

– А что ты такое необычное знаешь, за что ученые люди, как ты говоришь, тебе деньги большие платят?

Юркий уйгур хитро улыбнулся, сверкнув золотым зубом:

– Дорогой, ты мне только за еду заплатил, за мои рассказы совсем другая цена.

Тут в разговор, который шел на китайском языке, вступил ничего не понимающий Штольц:

– Чен, я тебя не понимаю. Сначала ты летишь по трассе, как ужаленный, пять часов без остановки, а потом вдруг пускаешься в рассуждения с местным аборигеном? Может, все-таки, двинемся в путь? Я свою лепешку съел, а ты еще и не притрагивался к еде.

– Тут мне товарищ поведал историю о том, как он денежки зарабатывает…

– А у тебя что, с финансами проблема? Подработать решил?

– Этот хитрый типчик многое знает… Прихватить бы его с собой.

– Ты, Чен, совсем спятил? – терпению Штольца, казалось, наступил конец. Он готов был уже придушить Чена за его выходки.

– Нет, Штольц, я вполне адекватен. В Китай я приехал не на прогулку, а по делу, о котором давно мечтал. Чтобы его довести до конца, мне нужны помощники. Ты, например, оказался хреновым помощником. Наследил так, что теперь объявлен в розыск… А ведь без Кацебовского фрагмент фрески трудно прочитать… Еще неизвестно, смогут ли Клара и Гюнтер разобраться в том, что там зашифровано. Кацебовский, скорее всего, уже был близок к тому, чтобы разобраться в этих древних каракулях, а ты его взял и замочил.

– Да не прикасался я к нему… Просто Верзила перестраховался, как бы тот тайком не включил сигнализацию. И вообще, Чен, ты меня в темную используешь. Я твоей затеи до конца не знал, и знать не собираюсь. Ни к чему мне лишняя информация, за которую я могу и своей головой поплатиться. А мне еще пожить охота. Красиво пожить, богато, как ты жил в России. Слушай, а я ведь так и не могу вспомнить твоей настоящей русской фамилии…

– И не вспоминай, осторожный ты мой, целее будешь. Ладно, заводи мотор, теперь ты за руль садись, а я подремлю немного.

Уйгур упаковал теплые сочные лепешки с мясной начинкой в коробки, затем уложил их в пакет и поверху обмотал их куском войлока. Сам уложил в багажник машины, добавил еще туда две канистры с водой.

– Без воды вам в степи туго придется. Возьмите, не помешает.

Чен дал ему за все труды и старания стодолларовую купюру, пообещав вернуться и послушать рассказ.

– Вернешься. Дорогой, обязательно вернешься. Я ведь знаю, куда ты едешь и зачем. Ты не первый, и не последний европеец, кто ищет ее… Имей в виду, что я хороший лекарь. Травами лечу, массаж знаю. Мало ли что в дороге может случиться… Теперь знаешь, куда за помощью можно ехать.

Чен внимательно посмотрел в глаза уйгуру и вдруг испугался… Взгляд его узких глаз, казалось, прожигал насквозь.

– С чего ты решил, что я европеец?

– Я же не слепой. Врачи, конечно, постарались на славу, но я знаю, что ты русский. Не немец, как твой напарник, а именно русский. Больше нам не о чем говорить. Уезжай. Когда вернешься, мы еще поговорим.

Штольц ударил по газам и рванулся с места. Ему страшно не понравился этот заботливый торгаш, который таким странным образом повлиял на Чена своими разговорами, суть которых Хельмуту была неясна. Он пристальным взглядом провожал отъехавшую машину, а растревоженный встречей с уйгуром Чен, обернувшись, долго смотрел на одиноко стоящую фигуру юркого китайца, пока он не скрылся из вида.

Солнце палило нещадно, и это было удивительно. В апреле обычно в этих местах еще не бывает такой почти июльской жары, но чем дальше в степь уходила дорога, тем становилось теплее. А еще вчера Штольц изнывал от тоски, глядя в мутное гостиничное окно на серое затянутое тучами небо и слушая, как капли дождя выбивают по стеклу свою невеселую мелодию.

Чен откинулся на спинку кресла и сделал вид, что спит. Хотя встреча со странным уйгуром рассеяла последние остатки сна.

После того, как Чен сделал операцию, ни один человек не усомнился в том, что он китаец. Язык он выучил хорошо, заплатив своему учителю приличную сумму не только за знание языка, но и отдельных диалектов, распространенных в Синьцзяне. В косметологической клинике тоже пришлось раскошелиться, чтобы получить то, что он хотел – лицо китайца. Ему даже пришлось пропить курс каких-то пилюль и пройти курс загара в солярии, чтобы кожа приобрела нужный оттенок. На что только не отважишься ради исполнения мечты…

Мечты, мечты. Когда-то он уже был близок к исполнению самой заветной мечты всей своей жизни, но закончилось это плохо…

Теперь, поменяв внешность, образ жизни, среду обитания, Чен приступил к реализации своей второй мечты, которая ему также не давала покоя несколько лет. Вот такой он человек, русский человек с лицом китайца, которому привычная размеренная жизнь состоятельного человека не