Ведьма и князь - Симона Вилар

В самой крепости сражались. Печенеги возникали отовсюду. Выскакивали, словно лохматые демоны, из клубов дыма.

Трещало загоревшееся дерево, визжали степняки, кричали русы, слышались то гортанные, полные злобы выкрики, то влажный хлюпающий звук разрубленной плоти.

Печенеги наседали, печенеги лезли. Русы продолжали сражаться с ними на стенах, вступали в схватку внутри крепости. Снаружи опять принялись бить тараном, и вскоре горящие створки не устояли, рухнули. В образовавшийся проем с криком и визгом стали вноситься верховые печенеги. Рубили попадавшихся на пути защитников, пускали стрелы.

В какой-то миг Малфрида увидела возникшего во дворе среди дыма Хагни. В каждой руке варяга было по мечу, он что-то дико прокричал и тут же со страшным рыком кинулся на конников. Малфрида даже застыла на месте, пораженная его невероятным скачком, когда варяг, почти сравнявшись с высоко сидевшими печенегами, двумя мечами одновременно разил по врагу. Приземлившись, рубанул по ногам следующую лошадь, пронзил пытавшегося встать печенега, в развороте чирканул мечом по морде другой лошади, и она начала заваливаться, подминая под себя всадника, а берсерк уже рубил его, отскакивал и снизу вверх пронзал нового врага. Хагни был страшен и великолепен, печенеги шарахались от него, гибли от его невероятной ловкости и силы. Вскоре в свирепого варяга полетели стрелы, Малфрида видела, как две из них вонзились ему в грудь, одна торчала из горла, но Хагни словно был неуязвим. Сталь мечей пела в его руках, когда он рубил врагов. В объятых пламенем воротах было столпотворение: печенеги отступали от страшного берсерка, а сзади на них напирали те, кто еще не понял, что сдерживает пробившихся. Но Хагни шел на них, как сама смерть, и вскоре в проеме горящих ворот образовался затор, там падали люди и лошади.

Охваченный боевым пылом, берсерк в каком-то безумном порыве вскочил на эту кучу тел, отблеск пламени на миг осветил его, он ревел, воздев руки к небу, потом его длинные волосы загорелись, но опять-таки, словно не замечая огня, варяг метнул один из мечей, подобно дротику, в подскакавшего врага, занес другой для удара. В этот миг кто-то запустил в него длинное копье, оно пронзило Хагни насквозь, пригвоздив к горящей створке, и берсерк наконец, загоревшись, затих, уронив руки и свесив голову. Только через несколько минут после этого следующий конник осмелился провести свою лошадь в проем ворот.

Малфрида перевела дух, даже не заметив, что все это время стояла не шевелясь, пораженная небывалым мужеством Хагни. Увидела и Претича, тоже с ужасом взиравшего на погибшего наставника. А за его спиной, по заборолу, уже бежала целая группа печенегов. Юноша оглянулся, заметил их, занес меч.

– За Хагни вас, проклятые! За Хагни!..

Он наискосок ударил первого из лохматых печенегов, оттолкнул тело ногой, рубанул следующего. Возле его плеча пролетело копье, вонзившись в бревно частокола. Юноша запоздало дернулся в сторону, едва успев отбить выпад наскакивавшего печенега, подставил щит под удар. Сошедшиеся в сшибке мешали бегущим следом по настилу печенегам, они столпились, кричали, размахивая саблями.

Свистнула стрела, и Малфрида ощутила, как болью обожгло щеку. Провела рукой и словно с удивлением увидела на пальцах кровь.

«Ну, с меня довольно, – с каким-то запоздалым испугом подумала ведьма. – Поиграла в поляницу и будет».

Лук выпал из ее руки, на миг, закрыв глаза, она напряглась, выпуская сжатую до этого силу. А подняла ресницы – глаза светились желтым, зрачок сузился. Волосы зашевелились и разлетелись в разные стороны.

Быстрым движением десницы Малфрида пригнула к земле Претича – тот так и рухнул, приник к доскам настила под давлением неведомой силы. А с левой руки колдуньи над ним пронеслось белое слепящее пламя – как быстрая молния. И тотчас целая вереница столпившихся на забороле печенегов оказалась пронзенной ею навылет, послышались мучительные крики. Степняки падали, как гнилые плоды. Когда Претич смог поднять голову, перед ним лежали только чуть дымящиеся тела. Пахло горелым мясом.

Юноша оглянулся, приподнявшись на локте, еще ничего не понимая, да так и застыл.

Малфрида стояла в нескольких шагах позади него, волосы ее разлетелись, как на сильном ветру, в руках у нее ничего не было, но она делала движения, словно бросая камни. Однако вместо камней с ее ладоней с легким шорохом слетало белое быстрое пламя, оно поражало печенегов, извиваясь вспышками от одного копченого к другому, и они с воплями валились замертво. Их тела падали с заборолов, висли на бревнах частокола, сваливались с седел, их лошади метались среди этого страшного свечения и блеска, напуганные общим ужасом, обезумевшие от вони горящего мяса. А вокруг самой чародейки словно дрожал воздух, расходился свет. В него несколько раз попали стрелы, но тут же отскакивали, будто наткнувшись на невидимую преграду. Малфрида не замечала этого, она стояла молча, и озарявшие ее вспышки света жутко разлетались в разные стороны.

Печенеги уже не рвались в бой. Наоборот, объятые паникой, они спешили к проему ворот, сталкивались в толчее. Вновь в проеме возник затор, образовалась мешанина тел, людей и лошадей. Заметив это, Малфрида дико захохотала. И тут же резко умолкла. Сложив руки на груди, сжав ладони, она что-то беззвучно произнесла, а когда раскрыла ладони, между ними светился круглый огненный шар. Ведьма сделала резкое движение, будто подкидывая его, и шар, разрастаясь, полетел в сторону ворот. Ослепительно полыхнуло – люди, и лошади вмиг рухнули, поваленные чудовищной, разлетающейся светлыми лучами силой. С грохотом и треском упали горящие ворота и намертво врытые в землю столбы частокола, разлетелись ошметки людей и лошадей.

Те, кто видели это, поначалу замерли, а потом все, и русы, и печенеги, кинулись кто куда. Печенеги стали карабкаться обратно на частокол, спрыгивали вниз, убегали. Им вдогонку летели быстрые вспышки света, пронзали их, за секунды спекали живьем. И среди воплей ужаса как проклятье, как небесный гром слышался демонически громкий хохот той, что все это сотворила.

Малфрида не заметила, когда в порыве своей странной битвы сошла по сходням вниз и теперь оказалась среди дыма и чада, под тугими струями обвалившегося ливня. Когда стало тихо, она еще какое-то время озиралась, дико вращая желтыми светящимися глазами, из ее открытого рта с острыми, странно выросшими клыками шел глухой рык. Потом ведьма перевела дух. Ее летавшие, шевелящиеся волосы опали, она опустила руки с растопыренными пальцами и длинными когтями, закрыла глаза. Когда же открыла... Ее глаза стали темными, как прежде, клыки и когти исчезли, и она смотрела вокруг с некоторым изумлением, будто не узнавая знакомого места. Кругом трупы людей и лошадей, смрад. Клубы дыма плыли, как мираж, было тихо. Через опустевшее пространство в мути дождевых струй пронеслась лошадь без седока, похожая на призрак, где-то рухнуло прогоревшее бревно, вновь слышался монотонный шум дождя.