Отвергнутая наука. Самые невероятные теории, гипотезы, предположения. - Джон Грант

Палеонтология знает множество примеров параллельной эволюции, когда живые существа развивались, заполняя близкие экологические ниши, и так появлялись схожие формы; аналогичным образом органы видов, сильно отличающихся как генетически, так и по времени существования, зачастую проявляют удивительные сходства. Например морская рептилия ихтиозавр, вымершая более 65 миллионов лет назад, была похожа на современного дельфина, который относится к млекопитающим.

Но насколько далеко может зайти параллельная эволюция? Этот вопрос стал волновать ученых в середине XX столетия, когда обнаруженные в Америке ископаемые останки человека датировались необычайно древними эпохами. Если раньше полагали, что все человечество появилось в единой колыбели — в Эдеме, который находится где-то в Африке, то тут уже можно было предположить, что Homo sapiens появился в разных местах примерно в одно и то же время. Примеры параллельной эволюции в палеонтологии нашего вида, такие как австралопитеки свидетельствовали в пользу этой возможности. Если бы это было правдой, то сыграло бы на руку расистам. Более того, данная версия задала бы генетикам серьезный вопрос: как могли расы, эволюционировавшие разными путями, скрещиваться, когда совершенно очевидно, что могут? Ответ оказался проще, чем любая из гипотез параллельной эволюции: наш вид появился в Америке задолго до того, как полагали антропологи.

Стоит заметить, что в смежной области, в истории культуры, считается, что существует параллельная культурная эволюция. Несмотря на усилия диффузионистов, самым известным из которых был Тур Хейердал (1914–2002), похоже, что например египтяне и южноамериканцы пришли к идее монументальных пирамид независимо друг от друга: два стиля пирамид сильно отличаются друг от друга. Если бы мы допускали существование разумной внеземной формы жизни, то также можно было бы обнаружить, что между нашими культурами существуют некоторые сходства просто потому, что они столкнулись с проблемами, похожими на наши, и пришли к аналогичным решениям.

Большинство из нас видели доисторические кремниевые орудия, и многие даже находили их сами. Долгое время считалось, что это природные объекты (возможно, молнии), и люди смеялись над теми, кто полагал, что это могут быть предметы быта, созданные в то время, когда человек не умел обрабатывать металл. И все же объяснить эти находки было довольно трудно. Улисс Альдрованди (1522–1605) предположил, что эти объекты произошли от «смеси некоторой доли грома и молнии с металлическим веществом главным образом в тучах, которая дистиллировалась из пролившейся влаги и коагулировалась в массу (подобно муке в воде), а затем под воздействием тепла затвердела, как кирпич».

В 1797 году Джон Фрер (1740–1807), рассказывая о выкопанных им кремниевых объектах, наконец отважился и начал настаивать на том, что это первобытные орудия труда (см. стр. 48). Его предположения сделали Homo sapiens и саму Землю гораздо более древними, чем тогда признавали. Утверждения Фрера относительно древности эолитов сначала с возмущением отвергались, но когда идея того, что они на самом деле являются древними предметами быта, стала общепринятой, плотину прорвало. В середине XIX века английский бакалейщик по имени Бенджамин Гаррисон начал собирать огромную коллекцию кремниевых орудий, которые окрестили эолитами. Это была некая промежуточная стадия между признанными кремниевыми орудиями быта и обычными, заурядными кусочками кремния: лишь поступившись совестью, их можно было с большой натяжкой назвать древними орудиями труда. Большой плюс заключался в том, что их было очень легко найти — гораздо легче, чем наконечники стрел, и потому вполне естественно, что поисками эолитов увлеклись многие. Профессиональных археологов завалили множеством сообщений о найденных любителями камнях.

Как это ни удивительно, но некоторые археологи не обращали на этот факт внимания, и в 1899 году Королевское общество попросило Гаррисона представить эолиты членам общества. Но в любом обществе найдется неприятная группа упорных скептиков, придерживающихся мнения, что любые отметки на эолитах — всего лишь результат воздействия воды, потому что кремниевые осколки бились друг о друга (и о другие камни тоже) в руслах рек и подобных местах. С точки зрения археологов, коллекция Гаррисона была в лучшем случае просто бесполезной.

Радикально противоположной дарвиновской теории эволюции была идея, провозглашенная Майклом Кремо и Ричардом Л. Томпсоном в книге «Forbidden Archaeology: The Hidden History of the Human Race» (Запрещенная археология: неизвестная история человечества) (1994) и развитая в написанной одним Кремо книге «Human Devolution» («Деволюция человека») (2003). Оба автора являются членами Международного общества сознания Кришны и таким образом смотрят на археологию с «ведической точки зрения». Как и христианские фундаменталисты, они заявляют, что археологи и палеоантропологи стараются утаить открытия и информацию, противоречащую общепринятой истории жизни на Земле, но что их собственный подход куда более научен и некоторым образом правильнее оценивает свидетельства.

В качестве одного из примеров утаенных результатов они описывают случай с находкой нескольких каменных орудий группой археологов из США в Уэйатлако, вблизи Пуэблы, в Мексике в начале 1970-х годов. Когда геологи из Геологической службы США (USGS) устанавливали возраст найденных в этом месте орудий, применявшиеся ими различные методы датировки указывали на то, что им примерно 250 000 лет. Это было гораздо больше, чем могли допустить археологи, и потому на эти данные, по заявлению Кремо и Томпсона, просто не обратили внимания. Аналогичным образом они приводят в качестве примера полевые исследования, проведенные в 1940-х годах Геологической службой Индии в горах Соляного хребта, которые теперь находятся в Пакистане. В исследуемом слое группа нашла ископаемые останки многочисленных цветущих растений и насекомых. Единственной загвоздкой было то, что слой относился к позднему докембрию/ началу кембрия: он сформировался примерно 600 миллионов лет назад, задолго до появления цветущих растений и насекомых, согласно принятой модели прошлого Земли. Очевидное объяснение, что поздний слой на каком-то этапе был похоронен под более новыми в ходе геологического сдвига, было отвергнуто многими исследователями объекта, придерживавшимися мнения, что признаков такого сдвига нет.

Все бы ничего, но затем в «Деволюции человека» Кремо совершает ошибку, внося в рассуждения «непередаваемо сложный» разумный план (по-видимому, он всерьез обманулся заявлением Майкла Бихи в книге «Darwin’s Black Box» (Черный ящик Дарвина) (1996), что ни в одном научном документе не смоделированы промежуточные структуры в развитии сложных биомолекулярных структур) и куда более глупые паранормальные исследования, проведенные ближе к концу жизни Альфредом Расселом Уоллесом (1823–1913), который вместе с Дарвином открыл принцип естественного отбора. Кремо поступает неразумно, постоянно ссылаясь на работу Кюри с сомнительным медиумом, итальянкой Эусапией Палладино (1854–1918), как на пример важных данных, отвергнутых общепринятой историей физики. Привлекая внимание читателя к таким фактам, Кремо пытается утвердить свою веру в том, что «человеческий организм состоит из элементов материи, разума и сознания (или духа)», что разум в состоянии существовать и действовать независимо от физического организма и «способен воздействовать на обычную материю образом, который невозможно объяснить с помощью известных законов физики». Можно и не говорить, что мы слишком близки к разговорам о внетелесных переживаниях и памяти прошлых жизней.

Но затем тезисы Кремо вновь становятся интересными, хотя он по-прежнему слишком уж доверяет ну очень сомнительным постулатам из книг типа «The Morning of the Magicians» («Утро магов») (1960) Повеля и Бержье; Кремо убежден, что Вселенная (ну надо же!) была создана специально для нас. Свои доводы он основывает на иерархии сознаний, в которой мы, конечно же, находимся на нижней ступеньке. Мы не поднялись за миллиарды лет палеонтологической истории над менее развитыми существами, а деволюционировали:

Изначально мы представляем собой частицы чистого сознания, пребывающие в гармонии с высшим сознающим существом. Порвав по собственной инициативе связь с этим высшим сознающим существом, мы спустились в те сферы космоса, где царствуют тонкая и грубая материальные энергии — ум и материя. Забыв о своем изначальном положении, мы пытаемся господствовать над тонкими и грубыми материальными энергиями и наслаждаться ими. Для этого нам даны тела, сотканные из этих тонкой и грубой материальных энергий. Тела эти представляют собой оболочки для сознающих частиц. Они подходят для существования в сферах тонкой и грубой материальных энергий. Сознающие частицы, не до конца забывшие свою изначальную природу, получают тела, созданные в основном из тонкой материальной энергии. Те же, кто пребывает в полном забвении, получают тела, состоящие как из тонкой, так и из грубой материальных энергий, притом последняя играет главенствующую роль[15]