Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - Сюзанна Кларк

Бледный джентльмен с удивительной копной серебристых волос, словно пух на отцветшем чертополохе, с глубоким неодобрением изучал свое отражение в старом треснувшем зеркале.

— А, наконец-то! — сказал он Стивену с кислым видом. — В этом доме вечно никого не дозовешься!

— Простите, сэр, — ответил Стивен, — никто не сказал мне о вашем приезде.

Он решил, что бледный джентльмен — гость сэра Уолтера или леди Поул; это, впрочем, объясняло только присутствие джентльмена, но не таинственной комнаты. Джентльменам свойственно иногда останавливаться в чужих домах, чего о комнатах сказать нельзя.

— Чем могу вам помочь, сэр? — спросил Стивен.

— До чего же ты глуп! — воскликнул джентльмен с волосами, как пух, — разве тебе не известно, что сегодня ко мне на бал приглашена леди Поул? Мой слуга куда-то запропастился. Как же я предстану перед прекрасной леди Поул в таком виде?

Бесспорно, у джентльмена был повод для жалоб: небритое лицо, удивительные серебристые волосы спутаны, а из одежды — всего лишь старомодная зеленоватая сорочка.

— Я к вашим услугам, сэр, — сказал Стивен. — Только мне понадобится бритва. Полагаю, вам неизвестно, где ваш слуга хранит бритву?

Джентльмен пожал плечами.

В комнате не оказалось туалетного столика. В ней вообще почти не было мебели. На стене висело зеркало, на полу стояли трехногий табурет для дойки коров и удивительное костяное кресло. Стивен не стал бы утверждать, что кресло изготовлено из человеческих костей, хотя выглядело оно именно так.

На табурете, рядом с прелестной маленькой коробочкой, Стивен обнаружил острую серебряную бритву. Видавшая виды оловянная миска с водой стояла на полу.

Удивительно, но в комнате вместо камина была лишь ржавая железная жаровня, наполненная горячими углями, из которой на пол сыпался пепел. Стивен подогрел миску с водой и побрил джентльмена с волосами, как пух от чертополоха. Когда Стивен закончил, джентльмен провел рукой по лицу и заметил, что очень доволен бритьем. Затем он спокойно снял сорочку и остался в нижнем белье, пока Стивен массировал его тело щеткой. Стивену бросилось в глаза, что, в отличие от прочих джентльменов, которые после подобной процедуры становились красными, словно вареные раки, этот оставался таким же бледным, только кожа слегка светилась, точно луна или перламутр.

Одежда джентльмена оказалась превосходного качества — Стивен никогда такой не видел. Панталоны были тщательно наглажены, туфли сияли, словно черные зеркала. Однако лучше всего оказались шейные платки из белого муслина — тонкие, словно паутинки, и тугие, как нотная бумага, числом не менее дюжины.

Чтобы привести джентльмена в порядок, Стивену понадобилось добрых два часа. Джентльмен отличался немалым тщеславием. С каждой минутой он все больше восхищался умелыми манипуляциями Стивена.

— Скажу тебе по секрету, в искусстве укладывания волос ни один из моих слуг тебе и в подметки не годится, а что уж говорить о том, как ловко ты завязываешь шейный платок! По сравнению с тобой они просто ничего не смыслят!

— Просто мне очень нравится эта работа, — сказал Стивен, — мне всегда хотелось убедить сэра Уолтера уделять своей одежде больше внимания. Увы, у политиков вечно не хватает времени, чтобы думать о подобных вещах.

Стивен помог джентльмену облачиться в лиственно-зеленый сюртук (отменного сукна и модно скроенный), затем джентльмен подошел к табурету и поднял коробочку. Изготовленная из фарфора и серебра, коробочка по размеру была не больше табакерки, только вытянутой формы. Стивен вслух восхитился цветом коробочки — не бледно-синим, не серым, а скорее сиренево-лавандовым, хотя и это определение было не совсем точным.

— Да, разумеется, цвет прекрасен, — согласился джентльмен с волосами, как пух от чертополоха. — И его не так-то просто получить. Пигмент выделяется из слез старых благородных дев, которые прожили долгую безгрешную жизнь и поэтому не знали ни одного счастливого дня!

— Бедные дамы! — промолвил Стивен. — Хорошо, что эта краска так редка.

— Ах, нет, редкой эту краску делают не слезы — у меня их целые бутыли! Главное — правильно смешать цвета.

Джентльмен был так любезен, так разговорчив, что Стивен набрался смелости и прямо спросил:

— А что же вы держите в этой симпатичной коробочке? Нюхательный табак?

— Нет-нет! Это мое величайшее сокровище, которое леди Поул наденет сегодня на бал! — Он открыл коробочку и показал Стивену белый мизинец.

Сначала Стивен слегка удивился, но удивление тут же улетучилось, и если бы кто-нибудь спросил его об этом происшествии прямо сейчас, Стивен наверняка ответил бы, что многие джентльмены носят с собой коробочки с мизинцами внутри.

— Давно он у вас? — вежливо поинтересовался Стивен.

— Не слишком.

Джентльмен захлопнул коробочку и опустил в карман.

Они оба смотрели в зеркало на свои отражения. Невольно Стивен отметил, как они дополняют друг друга: сияющая черная кожа и прозрачно-белая. Каждый из них представлял собой определенный тип мужской красоты. Очевидно, та же мысль пришла и джентльмену с волосами, словно пух от чертополоха.

— Как же мы оба прекрасны! — изумился он. — Теперь я понимаю, что допустил досаднейший промах! Я принял вас за слугу! Невероятно! Ваше достоинство и благородный вид свидетельствуют о знатном, возможно, королевском происхождении! Полагаю, что вы гость здесь, так же, как и я. Прошу простить мою навязчивость и благодарю за то, что помогли мне подготовиться к встрече с прекрасной леди Поул!

Стивен улыбнулся.

— Нет, сэр. Я — слуга. Слуга сэра Уолтера.

Джентльмен с волосами, как пух от чертополоха, удивленно поднял брови.

— При такой красоте и талантах ты просто не можешь быть слугой! — потрясенно молвил он. — Ты должен управлять громадным владением! Ибо что есть красота, хотелось бы мне знать, как не признак превосходства? Теперь я понял, в чем дело! Враги отняли все твои владения и бросили тебя среди невежественных простолюдинов!

— Нет, сэр, вы ошибаетесь. Я всегда был слугой.

— Ничего не понимаю, — повторил джентльмен, забавно тряся головой. — Здесь какая-то тайна, и как только найдется время, я займусь ею. А сейчас в благодарность за то, что ты так красиво уложил мои волосы и прочее, я приглашаю тебя на сегодняшний бал.

Предложение прозвучало так неожиданно, что несколько мгновений Стивен не мог прийти в себя. «Он или безумен, — подумал дворецкий, — или один из тех политиков-радикалов, которые спят и видят, как бы стереть все сословные различия».

Вслух он произнес:

— Весьма тронут честью, которую вы мне оказали, но только вообразите, сэр! Ваши гости придут в дом, ожидая встретить дам и джентльменов своего круга. Когда же они поймут, что вынуждены находиться в одной компании со слугой, их возмущению не будет предела! Благодарю вас за доброту, но меньше всего на свете мне хотелось бы смутить или оскорбить ваших гостей.

Речь Стивена, казалось, поразила джентльмена еще сильнее.

— Какое благородство чувств! — воскликнул он. — Жертвовать собственным удовольствием ради того, чтобы не нарушать покой других! Хотя, по правде сказать, этот довод не приходил мне в голову. Подобная несговорчивость только усиливает мое желание видеть тебя среди своих друзей, и я сделаю все, чтобы тебе помочь. Однако ты не понял. Гости, о которых ты так печешься, вовсе не так щепетильны. Все они — мои вассалы и подданные, и никто не посмеет порицать меня или того, кого я считаю своим другом. А если и посмеют… что ж, всегда можно их убить! Впрочем, — добавил джентльмен, внезапно устав от разговора, — какой смысл спорить, если мы уже на месте!

С этими словами джентльмен ушел прочь, а Стивен обнаружил, что стоит в огромном зале, а вокруг под печальную музыку танцуют пары.

Как и раньше, он слегка удивился, но снова с поразительной быстротой освоился и принялся разглядывать толпу. Несмотря на уверения джентльмена с волосами, словно пух от чертополоха, Стивен с опаской искал знакомые лица. Обнаружив, что в зале нет друзей сэра Уолтера, Стивен решил, что среди этих незнакомцев в своем черном сюртуке и белой сорочке вполне может сойти за джентльмена. Какая удача, что сэр Уолтер не заставлял его носить ливрею и пудреный парик, по которым любой безошибочно угадал бы в нем слугу.

Танцующие были одеты по последней моде. Платья дам поражали изысканными расцветками (сказать по правде, таких цветов Стивену видеть еще не доводилось). Джентльмены носили панталоны до колен, светлые чулки, коричневые, зеленые, синие и черные сюртуки и сияющие белизной сорочки, а также лайковые перчатки без единого пятнышка.

Однако, несмотря на веселых гостей и их прекрасные одежды, чувствовалось, что дом не столь роскошен, как казалось на первый взгляд. Из-за малого количества свечей в зале царил полумрак, а аккомпанировали танцующим только скрипка и дудочка.