Схватка с кобрами - Крэйг Томас

Почувствовал, как его охватывает паника. Никаким разумом отсюда не выберешься. Если панический страх не подскажет выход, ничто больше не поможет. Он посмотрел на крышу на другой стороне переулка, на пустую крышу кинотеатра. Ни лесенок, ни досок, ничего такого, что можно бы использовать... расстояние? Слишком велико.

Фантасмагорический рев сирен раздавался все громче. Часть крыши, целый блок стропил и щепы рухнул вниз, из дыры, как из кратера вулкана, вырвалось пламя. Почти вся наклонная часть крыши под оглушительный грохот лавинообразно съехала в зрительный зал. Над ним полыхало пламя, все вокруг окутало дымом. Задыхаясь от кашля, он глотал ртом воздух. Легкий ветер нес пламя на него. Коленям и подошвам на бетонном полу становилось жарче.

Хайд с тоской поглядел через провал переулка на другую крышу, поменьше. Она не была плоской, как в кинотеатре, а наклонной, к тому же крыта плохо закрепленной щепой. Без водосточного желоба. Два чердачных окошка, как два глаза, манили и издевались. Высота перил фута два; придется вскочить на перила и, оттолкнувшись от них, перелететь на соседнюю крышу, рухнув на нее плашмя... невозможно, но тогда что еще?..

Давай.

Ощущая позади себя огонь, чувствуя жар внутри, уверенно попятился от низких перил...

Нагнув голову, помчался навстречу прыгающим в глазах перилам. В этот момент он был таким же беспомощным, как если бы находился в несущемся навстречу удару автомобиле. Огненные языки, мысли о боли и переломанных конечностях, предчувствие падения, ощущение перил под ногами, последний шаг и толчок ослабевшей обмякшей ногой, мгновение над переулком и удар.

Перехватило дыхание, боль в груди и животе. Колени словно резануло ножом, ладони ободраны о щепу – крыша под правой рукой отваливается, левая рука слабеет, обе бессильно скребут, не за что уцепиться, тело постепенно съезжает, ступни и щиколотки уже за краем крыши, затем колени...

Правая рука держится, держится...

...левая скребется, ну давай же, черт возьми, ухватись за что-нибудь... никак не вздохнуть, в висках стучит... левая рука, левая рука... ноги болтаются в воздухе, бесполезно ища опоры...

...левая рука держится, правая перехватывает выше, живот и ноги, извиваясь, ползут вверх, снова на крышу... правая нога упирается в выбоину в щепе.

Полежал не двигаясь, пока не удостоверился, что в переулке тихо, если не считать шума, доносящегося с Чоук, пока не удостоверился, что руки, ноги и ребра целы. Пока судорожные всхлипывания не стали похожи на человеческое дыхание. Сирены смолкли, пропало ощущение, что на него глазеет толпа. Позади рухнула еще часть крыши кинотеатра, и его залило еще более ярким светом пожара. На крышу рядом с ним и на одежду сыпались приносимые ветром искры. Запахло палеными тканью и волосами. Одной рукой стряхнул с головы искры. Языки пламени уже лизали деревянную крышу вокруг его распластанной фигуры.

Не сдерживая похожей на кислую гримасу улыбки, медленно, осторожно, извиваясь, будто покалеченная ящерица, пополз вверх. Добравшись до ближайшего чердачного окна, с усилием распахнул его. Посыпалась старая краска. Внизу непроглядная темень. Согнувшись, осторожно спустился на пропахший плесенью захламленный чердак. Нащупав ногами стропила, отпустил оконную раму. В затхлой тишине гулко раздавалось собственное дыхание. Опершись потверже на ноги, нашарил в кармане зажигалку. Щелкнул крышкой – как будто хлопнула стальная дверь. Колеблющийся огонек чуть ярче отсвета пожара, но все же удалось разглядеть перекрытия...

...и люк в помещение или на ведущую вниз лестницу. Открыл, прислушиваясь к журчанию воды в баке и сердитому визгу летучей мыши. Отблеск пожара в окнах высветил комнату. Хайд спрыгнул в помещение.

Бегом спустился вниз. Три лестничных пролета, чем ниже, тем лучше отделанные кабинеты и коридоры. В западном декоративном стиле. На первом этаже бюро путешествий.

В окнах видны струи брандспойтов, беготня пожарных, оттесненная ограждениями толпа на Чоук и над всем рыжие всполохи света. Хайд двинулся в заднюю часть здания. Локоть болит, левая ладонь в занозах, коленка разбита до крови, в груди при каждом вдохе боль; одно утешение – ребра целы. Обнаружив, что дверь заперта, разбил небольшое окно. Узенький дворик, калитка открыта, выходит в переулок. Постоял, отряхнулся. Одежда прожжена искрами, вымазана старой щепой. Сойдет – во всяком случае, в темноте. Снова закашлялся. После дыма невыносимо дерет в горле.

Где они могут быть? На Чоук – у Майлза не хватит воображения поискать по задворкам. Проверив пистолет – тот, что взял у Лала, где-то потерялся, – небрежной походкой прошел по переулку, вышел на людную улицу и потом уж направился на Чандни Чоук. Постоял на углу. Полиция давно закончила проверку зрителей, растворившихся в захваченной зрелищем шумной толпе позади оцепления. Улица забита пожарными, полицейскими и санитарными машинами. В стороне кинотеатра громкий звон бьющегося стекла.

Прошло десять минут.

Приблизившийся украдкой молодой человек, прежде чем обратиться, даже взглянул на фотографию, наверно, его, Хайда. Больше всего его, видно, заботила форма обращения.

– Я... мистер Хайд... сэр? – Сэр ли он? В каком чине? По глазам видно, что молодой человек целиком поглощен этим вопросом.

– Неважно.

– Ловелл... Хайд, – удивленно глядя, выпалил молодой человек.

– Ловелл, – с удовольствием ощущая пробежавшую по телу нервную дрожь – признак того, что напряжение позади, повторил Хайд. – Где Майлз? Пошли.

– Сюда.

К ним присоединились еще двое и пошли по Чоук прочь от кинотеатра, где огонь, похоже, медленно уступал пожарным. Над улицей висела пелена дыма, воздух пронизан запахом горелой ткани и дерева. "Темная зона". Его еще больше отпустило, ноги будто резиновые, еле двигаются. Саднили все ушибленные при падении места. Гибель Лала – утрата всего, что он имел! – оставила чувство невозвратимой потери, приводила в бешенство.

Ловелл открыл дверцу припаркованной в двух кварталах от кинотеатра черной "гранады". На улице полно людей, как ни в чем не бывало разгуливающих, стоящих, бродящих по магазинам. Хайд оглянулся, как бы желая удостовериться, а был ли вообще пожар. Наткнулся на свирепый взгляд сидевшего на заднем сиденье Майлза.

– Влезай! – рявкнул тот. Хайд презрительно ухмыльнулся. – Где другой? Ты требовал укрытия для двоих.

– У него не получилось.

– Ради Бога, поторапливайся... и так из-за тебя время теряем!

– Ладно, не клади в штаны, Майлз...

Хайд нагнулся, собираясь сесть на заднее сиденье. Рядом с Майлзом с деланным безразличием, спокойно положив руки на колени, сидел индиец в дорогом сером костюме.

– Давай же, Хайд...

– Кто это еще, черт побери?

– Тебе не надо знать. Есть договоренность, Хайд. Через час ты уезжаешь... и скатертью дорога! Тебе гарантировано...

– Речь шла о "темной зоне"... а не о темных рожах, Майлз. Что ты, черт возьми, наделал?

– А как, черт тебя побери, мы могли успеть? – Хайд ощущал присутствие Ловелла и остальных. – Есть договоренность! Ты будешь...

– Ну их... ты, Майлз! Думаешь, этот хрен... – у индийца вытянулась физиономия, – ...прямо-таки рвется помахать мне ручкой? Дурак ты! – бушевал Хайд, создавая видимость скандала, замечая, как на крик озадаченно останавливаются прохожие. Сначала недоумевавший Майлз наконец рассвирепел. – Сговорился с разведкой, потому что лень было, мать твою, подготовить "темную зону"!

– Завтра утром будешь в Лондоне, Хайд... лучше бы тебя не видеть! Садись в машину, черт возьми! – заорал Майлз, ища глазами поверх плеча Хайда сгрудившихся позади него Ловелла и кого там еще.

– Скажи ему, – бросил Хайд, сверкнув глазами в сторону индийца. Острый расчетливый взгляд, тонкие губы, напряженная поза. Его люди где-то недалеко – и он не доверяет Майлзу. – Утром... на дне этой паршивой реки!

– В машину его, – рявкнул Майлз, но Хайд захлопнул дверь, не дав договорить. Майлз отшатнулся назад, глядя на руку, чуть не попавшую в дверь. К ручке дверцы тянулась рука индийца. Локоть Хайда пришелся Ловеллу под диафрагму. Обернувшись, Хайд увидел, что двое стоят в растерянности, а Ловелл, согнувшись пополам, блюет.

Хайд, не раздумывая, нырнул в толпу, выбираясь на первую отходящую от Чандни Чоук улицу. Вот тебе "темная зона"! Майлз всего лишь желал убрать с дороги конское дерьмо, и подумал, что индийцы, приятные обходительные ребята, на нашей стороне и всякое такое и что они помогут ему благополучно переправить Хайда из Дели в Лондон. Какой раздолбай...

Он, не оглядываясь, торопливо протискивался сквозь редеющую толпу, пока не добрался до улицы Мухерджи Марг, к северу от Чоук. Подумают, что он направляется к вокзалу. Теперь приходится полагаться только на себя. Показалось, что разглядел торчащую над толпой голову, поворачивающуюся, словно радар. Ищут. Да и черная "гранада" разбрызгивала толпу, будто жидкую грязь. Индийский разведчик, следом за ним Майлз, оба разъяренные, выскочив из машины, ринулись в направлении, куда, по их мнению, подался Хайд. Он торопливо зашагал по Мукерджи в обратном направлении и, перейдя улицу, направился к шеренге дряхлых такси – нескольким черным экипажам, древним "амбассадорам", призракам старых европейских марок. Внимательно оглядел ограду парка Махатмы Ганди, подъезд вокзала, здание муниципалитета. Разглядел все еще бережно держащегося за живот Ловелла, еще одно знакомое лицо, двух озабоченных индийцев и "гранаду".