Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина

Ксави застыла, чувствуя как ледяные мурашки поползли по спине. Мысли поскакали паническим галопом: «Как?! Откуда!? Какой, к черту, Тардье?!! Его же повесили!!!». В желудке появилось неприятное чувство невесомости, и кто-то внутри нее тоненько заскулил: «Ой, мама! Я ж его выдумала, честное слово!!!».

Джоанна тоже слегка побледнела, но сохранила дар речи:

— Вы знаете Тардье? — с удивлением воскликнула она.

— О нет, графиня! — от души рассмеялся де Торси. — Это заслуга моего Рене. Удивительно любознательный человек. Он-то и сообщил мне, что Жак Тардье умер десять лет назад.

— Двенадцать, — хрипло шепнула Мари, откашлялась и повторила громче: — Двенадцать лет назад.

— Что? А, ну да. Впрочем, это несущественно. Вам, кстати, рассказали, что его застрелил пьяный гвардеец?

Голова Ксави окончательно пошла кругом. Старая выдумка неожиданно для автора обретала плоть и кровь. Но откуда там, к дьяволу, взялся гвардеец?! Мари с отчаянием глянула на Джоанну, облизнула пересохшие губы и пробормотала:

— Да, на Гревской площади… То есть… я хотела сказать…

— Да, именно. Если не ошибаюсь, этот трактир на площади называется… — маркиз взглянул на секретаря.

— «У повешенного», — подсказал тот.

— Да, конечно. Веселенькое название для такого местечка. Я сочувствую вам, мадемуазель. Вы ведь так и не успели повидать своего брата?

— Б-брата?.. Нет, не успела… — у Ксави было такое чувство, словно она летит в темный колодец, глубину которого ей забыли сообщить.

— Ну да, разумеется, он ведь погиб в уличной драке еще года два спустя. Удивляюсь, как это вам удалось выстоять в таких сложных обстоятельствах?

— А… я, это… как раз в это время… ну, когда мне было очень трудно, — речь Мари постепенно обретала связность, — встретила Жанну, то есть, графиню Монтелимар, когда она проездом через Париж направлялась в Вест-Индию. И она приняла во мне горячее участие, — Ксави словно приходила в себя после наркоза. Нахальство же ее пробуждалось еще быстрее. — Но я, право, не ожидала, месье, что у вас такие вездесущие секретари! Может, они возьмут нашего Тома в ученики?

Маркиз весело рассмеялся. Он начинал понимать герцога Бургундского. Непривычность поведения этих провинциалок и свежесть их ума в сочетании с привлекательной внешностью вносили приятное разнообразие в жизнь министра. Де Торси с удовольствием забыл о делах. Побеседовать было о чем.

Сбрасывая с плеч накидку, Ксави раздраженно бурчала:

— Очень интеллектуальное занятие — эти балы… Последние полчаса я считала веснушки на носу своего партнера и извлекала из суммы квадратный корень. Причем делала это в ритме танца.

— Не бурли, — Джоанна устало опустилась в кресло. — Все-таки надо отдать должное — не весь вечер был коту под хвост. Луи — это тебе не твой конопатый кавалер. Да и главное мы узнали — Флориньи еще нет в Париже, и маркиз с ним не встречался. Ну, а танцы… Надо же было выдержать имидж[24].

— Это понятно. Но ждать надоело. Действовать надо, пока не влипли. Я удивляюсь, как это мы сегодня выкрутились?!

— Выкрутились?! — Джоанна хмыкнула. — Ты слишком высокого мнения о наших способностях. Слепая фортуна извлекла на свет совершенно неведомого нам Жака Тардье, и твоя брехня насчет парижского папочки и братца с этой минуты утверждена в высшей инстанции. Короче — дуракам везет. Еще спасибо, что маркиз не знал в подробностях твою душещипательную историю о казни на виселице и прочих прелестях «Двора объедков».

— Ну, я же еще не совсем дура! — обиделась Ксави. — Одно дело Тортуга, а другое — Версаль!

— Но как же мы не предусмотрели, что маркиз начнет проверять и твою легенду! — не слушая подругу, казнилась Джоанна. — Непростительная оплошность!

— Но это вполне естественно. Кого могла заинтересовать скромная камеристка?

— Скромная? Молчала бы лучше. Единственный скромный человек в нашем сборище аферистов — это Том. Кстати, где он?

— Сейчас придет. Пошел распорядиться насчет ужина. О, а вот и он!

— Кто — ужин или Том? — Джоанна обернулась.

— И тот, и другой, — Шеффилд закрыл ногой дверь — руки его были заняты тяжелым подносом, сплошь уставленным тарелками.

— О-о-о, Томми! Нет, ты таки ангел во плоти! — Ксави сладострастно потерла руки.

— Ты что, голодная? — удивилась Джоанна. — А версальское угощение?

— Тебя бы посадить рядом с этим боровом — бароном дю Бриэлем, — жалобно сказала Мари, не забывая, впрочем, расставлять тарелки. — У меня от его чавканья до сих пор голова трещит. И потом: эта его оригинальная манера вытирать жирные руки о мой подол… — она передернулась и самокритично добавила: — Возможно, правда, барон путал его со скатертью…

Столь неаппетитные разговоры, тем не менее, не помешали друзьям плотно поужинать. Когда тарелки опустели, Ксави облегченно откинулась на спинку стула и заявила:

— В общем, так. Предлагаю начать действовать, пока этот чертов Флориньи не подвел нас под монастырь. Считаю, что мне надо ехать ему навстречу.

— Я тоже думаю, что надо ехать. Только не тебе, а… — Джоанна сплела пальцы в замок.

— А мне, — буднично закончил Том. — Ехать надо мне.

— Да, пожалуй, — задумчиво сказала Джоанна. — Постарайся перехватить его по дороге. А мы будем караулить Флориньи в Париже — вдруг ты с ним разминешься.

Мари постепенно закипала:

— Как, опять сидеть здесь?! Ходить на эти дурацкие балы в этих дурацких платьях и вести дурацкие беседы!..

— С этим дурацким герцогом, — улыбнувшись, подхватил Том.

Ксави тут же надулась, а Джоанна хлопнула рукой по столу:

— Всё! Решено. Графиня Дюпре де Монтелимар со своей камеристкой счастливы продлить знакомство с членами королевской семьи. А их секретарь в это время съездит по делам на север…

— «На воды в Форж», — тихонько съехидничала Мари.

— Да, например, — строго глянула на нее Джоанна, — и Дюма тут совершенно ни при чем. Главное, письмо не должно попасть в руки маркиза!

Глава 21

Все мы ошибаемся. Одни — больше, другие — все время.

Том Шеффилд осадил коня у маленькой придорожной таверны. Он провел в седле почти сутки, спешиваясь у всех гостиниц и постоялых дворов. В каждой он интересовался, не останавливался ли там некто де Флориньи, и везде получал отрицательный ответ. Итак, полпути было пройдено, но за Амьеном дороги на Кале расходились — одна шла через Аррас, вторая — через Булонь вдоль побережья. Дойдя до развилки, Том решил поразмыслить в первой же таверне о дальнейшем маршруте, а заодно пополнить запасы провизии и фуража.

Войдя в маленький уютный зал, Том направился было к дальнему столику, но внезапно его остановил удивленный возглас:

— Шеффилд?!

Том вздрогнул и обернулся. Из-за стола навстречу ему поднимался невысокий худой человек лет тридцати, в пышном парике цвета белой мыши.

— Санди? Месье Форе? Здесь?!!

— Это я должен удивиться, сэр Шеффилд! Как вы здесь очутились? И где вы были почти три года?! Да идите же сюда! Не побрезгуете сидеть за одним столом с бывшим секретарем вашего отца, а? Мастер[25] Томми?

Том улыбнулся и подсел к Форе.

— Вы давно во Франции, Санди?

— С тех самых пор, как стряслась эта беда с сэром Шеффилдом — вашим братом, и с вами.

Шеффилд залпом осушил бокал шамбертена.

— Дурацкая история, месье Форе! В один день, в один миг рухнул прекрасный замок счастья и погрёб меня под своими развалинами. Бог мой, ведь вы знаете, как я любил Дэвида! Мы были с ним не только братьями, но и добрыми друзьями.

Форе коротко глянул на Тома и недоверчиво усмехнулся: