С.С.С.М. (СИ) - Конфитюр Марципана

— Вы трижды болваны, — ответствовал Памперс невозмутимо. — Вчера бастовали горняки, сегодня сталевары, завтра железнодорожники! А Джонсон? Чем дольше мы его ловим, тем популярней становится его партия! Нам не выиграть этой войны, пока не кончится кризис, не выиграть даже руками Брюнеции!

— У брюннов оживин, — заметил Свинстон.

— Так вот именно! Как только Шпицрутен найдет способ оживлять своих солдат, он перестанет даже делать вид, что советуется с нами! Передавит красностранцев и двинется на Ангелику, попомните мое слово!

— Что ж, резонно.

— Этот может.

— Огржицу, глядите-ка, сожрал, не подавился.

— Может, позволить ему аннексировать всю Вячеславию? Поиграется, пока суд да дело.

— А что потом? Ждать, когда он достаточно усилится, чтобы самому напасть на Ангелику!? — воскликнул мистер с бомбами на складе. — Ну уж нет, надо действовать, и действовать прямо сейчас! Провокация! Дезинформация! Все что угодно, лишь бы Шпицрутен напал на Красностранию, и как можно скорее!

— Нужно играть заодно со слабым против сильного! Этот древний принцип никогда не подводил ангеликанцев! — закричал буржуй с шинелями. — Временный союз с коммунистами против фашистов, вот в чем мы сейчас нуждаемся!

— Только вот коммунисты вряд ли нуждаются в нас.

— Краснострания слабее Брюнеции? Не смешите меня! У коммунистов есть летающие танки и беспроводное электричество! Там народ, черт побери, заодно с правительством! А что имеет Шпицрутен?

— Он имеет оживин, осел ты этакий!

— Но откуда он его получил? Не из той же ли Краснострании? Кто гарантирует, что там не осталось ученых, посвященных в суть дела или опытных образцов, формул?.. Я не знаю, чего угодно?!

— Насчет этого можете не волноваться, — заметил Свинстон. — Из ученых в лапы к брюннам не попал только Уильямс. Мои люди встретили его прямо в порту, сняли с парохода совсем тепленького… Потом, к сожалению, не доглядели, он на другой день повесился в спецпомещении.

«Уильямс! — вспомнил Кирпичников. — Пьяный профессор на пароходе! Так вот от кого я слышал про оживин! Но как, однако же, лихо решают эти буржуйские морды судьбу человечества! Надо будет обязательно написать в «Новую жизнь» и в «Известия», когда выберусь отсюда. То есть, если выберусь, разумеется…»

Капиталисты спорили во весь голос, начинать им войну или не начинать. О присутствии Краслена они, кажется, совершенно позабыли.

— Ну тише же, тише, господа! — воззвал ко всем Свинстон, когда дискутирующие перешли на личные оскорбления. — Сейчас, когда труд с каждым днем усиливает свой натиск на капитал, мировые силы реакции должны быть сплоченными как никогда, а не ругаться по всякому поводу! Наши разногласия вызывают заминки в капиталистическом нажиме и отдаляют ту минуту, когда мировая революция, наконец, будет задушена. Помните об этом, господа!

— Что вы предлагаете, Свинстон? — пробурчал краснолицый капиталист.

— В первую очередь — изъять у Шпицрутена оживин.

— В смысле, ученых, над ним работающих?

— Ну, разумеется. Лучше, конечно, если живыми, но в крайнем случае можно и мертвыми.

— А что делать с тем, для кого этот оживин предназначался? — спросил Памперс. — Для него пришлось очистить целый цех! Боюсь, как бы этот хмырь не разморозился! Если вдруг отключат электричество, им провоняет вся моя фабрика! Лучше бы уничтожить…

«Для кого он предназначался»! Эти слова чуть не заставили Краслена подпрыгнуть на месте. Ему стало понятно все. Так вот вокруг какого сюжета крутится вся мировая политика! Красные ученые были близки к созданию чудодейственного средства, призванного вернуть Первого Вождя мировому пролетариату, но для брюннских и ангеликанских шпионов это не осталось тайной. Договориться они, конечно же, не могли. Или не хотели, что, в общем-то, то же самое. Конечно, воскрешение Вождя, грозившее мировой революцией, пугало и тех, и других. Вот буржуи с капиталистами и приняли меры… Одни выкрали тело, а вторые ученых. Теперь они, видимо, гадают, что делать дальше.

— С уничтожением лучше не торопиться, — сказал Свинстон. — В наших руках заложник, которым можно будет неплохо воспользоваться при случае. По крайней мере, потребовать за него выкуп.

Краслен сжал кулаки под столом. Да как они только смеют рассуждать о теле Вождя в таком тоне! Ничтожества, кровопийцы, угнетатели, эксплуататоры… Ах, если бы Вождь был жив, если ли бы он только был жив…

Тяжелая рука Свинстона легла ему на плечо.

— Мистер Кирпичников, по нашим сведениям, вы владеете брюннским языком… А ваш агентский опыт! Он просто бесценен! Буеров никогда не ошибался в людях, и мы верим вам так же, как верили нашему безвременно ушедшему подголоску! Вы ведь не откажетесь еще раз послужить на благо капитализма?

— Разумеется, господа, можете не сомневаться!

Как будто у Краслена были другие варианты ответа! Как будто он не видел мускулистых ребят с револьверами, встретивших компанию у входа, расставленных по всему зданию, дежуривших за дверями тайной комнаты! Впрочем…

Статус ангеликанского агента даст ему множество преимуществ в деле спасения Вождя. К тому же оживин действительно нельзя оставлять в руках Шпицрутена. Краслен отправится за учеными и их изобретением в фашистскую страну. Только действовать, разумеется, будет не в интересах буржуазии…

Капиталисты еще долго переругивались, спорили, решали, кем наполнить демократически избранный парламент, мечтали об окончании кризиса и разглагольствовали о войне. В результате прозаседали аж до полуночи. Когда по основным вопросам была, наконец, достигнута договоренность, разбились на группки и продолжили общение в тесном кругу. Свинстон подтащил Кирпичникова к полукруглому окну, за которым открывался потрясающий вид на Манитуан, и попытался завести с ним разговор по «душам».

— Какая ночь… Нет, вы только посмотрите, какая ночь, — романтически мямлил капиталист. — А эта полная луна! Она прекрасна! Она словно серебряный шиллинг, который никогда не скатится с небосвода, никогда не потеряет в своей стоимости!.. Признайтесь, Кирпичников, наше предложение о сотрудничестве стало неожиданным для вас?

Краслен смотрел на разноцветные прожекторы, сверкающие рекламы, огни театральных вывесок, подсветку небоскребов и думал о нелегких буднях ангеликанских работников ГЭСов и ТЭСов.

— Разумеется… Еще утром я был пленником, а вечером оказался секретным агентом!

— Но вам же не привыкать к этой роли?

— О да! И все-таки такое быстрое превращение… Я думал, подобное возможно только в кинофильмах.

— Не только, мистер, не только! — встрял в беседу оказавшийся рядом фабрикант шинелей. — В современном мире все так быстро меняется! Не успеешь удивиться пылесосу, а тут на тебе — уже и радиовидение изобрели! Впрочем, позвольте представиться: Лесли Уилсон!

— Э-э… Очень приятно!

— Не знаю, как вы, Кирпичников, а я уже ничему не удивляюсь, ни-че-му! Господи, кто бы мог подумать еще лет тридцать назад, что женщины будут требовать избирательного права!? Кто? Женщины! Избирательного права! Ха-ха-ха, уму непостижимо!

— Это его любимая тема, — заметил Свинстон. — Если Уилсон не говорит о шинелях, он говорит об избирательном праве.

— А почему, собственно, нет? Почему нет, Свинстон? Не обращайте на него внимания, Кирпичников! Не обращайте внимания! Знаете, я чрезвычайно рад знакомству с настоящим борцом за капиталистическое дело! Думаю, мы с вами должны выпить. Я приглашаю! Отведаем лучшего виски, какое найдется в «Гранд-Паласе», а потом я подарю вам черный кожаный плащ из своей продукции! Замечательный агентский плащ с ангеликанскими буквами на пуговицах!

— А я шляпу презентую, — сказал Свинстон.

«Шпионская черная шляпа, чтобы надвигать ее на глаза! — подумал Кирпичников. — Еще бы! Все именно так, как описывалось в наших газетах!».

Глава 19

На борту дирижабля "Барон фон Зеслау", взявшего курс на Брюнецию, Краслена больше всего впечатлили не расшитые золотом мундиры проводников, не шикарные каюты с кружевными занавесочками и цветочными обоями, не виды за иллюминаторами прогулочной палубы и даже не цены на достаточно посредственные блюда, предлагавшиеся в ресторане. Сильнее всего Кирпичников поразился, что на цеппелине есть курительный салон. Как же так, разве не запрещен открытый огонь здесь, поблизости от надутого взрывоопасным водородом баллона? Не тут-то было. Развращенные капиталисты даже во имя безопасности не хотели отказываться от своих вредных привычек. Войдя в курилку, Краслен обнаружил там нескольких мистеров, дымивших специальными закрытыми трубками, повторявшими формой аэростат, но прежде всего наводившими на мысли о торпеде или авиабомбе. Вокруг них, рассевшихся за столом, безуспешно вертелась одна мисс: одетая в брюки, коротко остриженная, носившая простую черную беретку вместо вычурной шляпы и сжимающая в зубах все ту же "авиабомбу", она явно не разделяла буржуазных взглядов на положение женщины в обществе. Курильщики, видимо, не отличавшиеся прогрессивным мировоззрением, притворялись, что не замечают девицу, изучали разложенную на столе газету и спорили о том, как долго еще будет падать курс шиллинга.