Записки врача общей практики - Артур Конан Дойль

времени, поглядывая на изображение, повторял: «Приготовьте шпагаты, стюард. Здесь нарисована кровь». А сам при этом продолжал операцию до тех пор, пока не перерезал артерию. Действительно, кровь хлынула потоком, так что сосуд пришлось крепко-накрепко перевязать. Так вдвоем моряки мало-помалу отделили ногу от туловища и, поверьте, сделали это превосходно! Парень и по сей день ковыляет по Портсмуту. Нет ничего хуже тех случаев, когда на этих изолированных канонерских лодках заболевают сами доктора, — продолжил хирург, помолчав. — Казалось бы, чего проще самому назначить себе лечение, однако безжалостная лихорадка наваливается так стремительно и яростно, что не хватает сил даже смахнуть с лица комара. В Лагосе я тоже подхватил малярию — поверьте, знаю, что говорю. Но, к счастью, у меня был приятель, обладавший любопытным опытом. Вся команда решила, что ему не жить. А поскольку парни не знали, как хоронят на корабле, то решили подготовиться и провести репетицию. Думали, что товарищ лежит без сознания, но он клянется, что слышал каждое сказанное слово. «Поднимаем тело через люк! — распорядился сержант морской пехоты из кокни. — Осторожно!» Мой приятель так разозлился, что дал себе слово не допустить такого надругательства. И выздоровел.

— В медицине незачем выдумывать истории, — заметил врач общей практики Фостер. — Никакая, даже самая буйная, фантазия не сравнится с реальными фактами. Однако иногда мне приходит в голову, что можно написать целое исследование о пациентах в художественной литературе и прочитать его на одном из наших собраний.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, например, выяснить, от каких болезней умирают герои романов, да и вообще, чем чаще всего страдают. Некоторые диагнозы затасканы донельзя, а другие, напротив, почти не упоминаются. Тиф, например, чрезвычайно распространен, а скарлатина практически неизвестна. Часто упоминаются болезни сердца, но мы-то знаем, что чаще всего они становятся следствием какого-то предыдущего недуга, о котором писатель даже не упоминает. Затем героини нередко страдают неким таинственным воспалением мозга, которое не зарегистрировано ни в одном учебнике. Разволновавшись, герои романов падают в странные обмороки. За всю свою достаточно долгую практику я ни разу не встречал ничего подобного. Небольшие недомогания в романах вообще не описаны. Никто не болеет ни опоясывающим лишаем, ни ангиной, ни свинкой. Более того, все неприятности случаются в верхней части тела. Авторы никогда не осмеливаются спуститься ниже пояса.

— Вот что я вам скажу, Фостер, — заметил психиатр Мэнсон. — В жизни существует сторона чересчур медицинская для широкой публики и в то же время чересчур романтичная для профессиональных журналов. И все же она содержит самый богатый для изучения человеческий материал из всех доступных. Сторона эта отнюдь не самая приятная, но, если Провидению было угодно ее создать, значит, она достойна того, чтобы мы постарались понять ее. Я говорю о странных вспышках жестокости и порока в жизни лучших из мужчин и любопытной мгновенной слабости самых очаровательных женщин. И то и другое известно лишь паре близких людей и непостижимо для остального мира. Явление это относится исключительно к периодам возмужания и увядания организма, оно способно пролить свет на поступки, разрушившие немало успешных карьер и послужившие поводом для заключения в тюрьму, хотя на самом деле человеку лишь срочно требовалось лечение. Из все пороков, способных настичь мужчин, мы молим Господа защитить нас прежде всего от этого!

— Не так давно мне пришлось столкнуться с необычным случаем, — подхватил хирург Харгрейв. — В лондонском обществе есть одна знаменитая красавица — имен не называю, — несколько сезонов назад прославившаяся приверженностью к чрезвычайно открытым платьям. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, поскольку она отличалась поразительно белой кожей и необыкновенно красивыми плечами. Потом постепенно линия декольте стала подниматься все выше и выше, а в прошлом году леди удивила свет высоким воротником, хотя фасон абсолютно не соответствовал моде. И вот однажды эта дама появилась в моем кабинете. Как только лакей удалился, она решительно сорвала корсаж и в отчаянье воскликнула: «Ради бога, сделайте с этим что-нибудь!»

Я сразу понял суть проблемы: извиваясь, словно змея, по прекрасному телу все выше и выше поднималась язва базальноклеточной карциномы[5], и сейчас ее «голова» добралась до воротника, в то время как «хвост» находился ниже линии бюста. Из года в год кожный недуг упорно стремился вверх, заставляя поднимать платье, чтобы его скрыть, и вот теперь угрожал поразить лицо. А леди оказалась слишком гордой, чтобы признать болезнь даже в кабинете врача.

— Вам удалось помочь ей?

— Видите ли, с помощью хлорида цинка я сделал все, что мог. Но карцинома может вернуться. Дело в том, что пациентка относится к числу тех бело-розовых созданий, которых безжалостно поражают разнообразные новообразования. Недуг можно только залатать, но починить окончательно невозможно.

— Боже мой! Боже мой! — воскликнул врач общей практики с тем сочувственным взглядом, который завоевал признание и преданность множества пациентов. — Наверное, мы не вправе считать себя умнее самого Провидения, и все же временами кажется, что мир устроен неправильно. Мне тоже доводилось сталкиваться с печальными фактами. Я не рассказывал о том, как природе было угодно развести любящую пару? Муж — прекрасный молодой человек, джентльмен и атлет, однако в свое время переусердствовал в тренировках. Вам наверняка известно, как силы самоконтроля порой напоминают нам, что пора остановиться. Например, если мы теряем меру в алкоголе и слишком мало двигаемся, может заболеть большой палец на ноге — так возникает печально известная подагра. В то же время избыточная трата энергии отрицательно действует на нервы. Ну а у спортсменов, конечно, первым делом страдают сердце и легкие. Пациент, о котором я говорю, заболел острым туберкулезом и получил направление в Давос. А у жены развилась ревматическая лихорадка, давшая серьезное осложнение на сердце. Видите дилемму? Когда муж находился ниже четырех тысяч футов над уровнем моря, сразу начинал чувствовать себя ужасно. А жена не могла жить выше двух с половиной тысяч футов: сердце не позволяло. Несколько раз супруги встречались где-то на полпути, после чего оба едва не умирали, и в конце концов доктора строго-настрого запретили эти свидания. Получилось так, что четыре года бедняги жили в трех милях друг от друга и никогда не виделись. Каждое утро он выходил на то место, откуда мог увидеть ее шале, и размахивал большим белым полотнищем, а она снизу отвечала тем же. Они прекрасно видели друг друга в бинокль, но существовали словно на разных планетах, поскольку не могли встретиться.

— И в итоге один из них скончался от горя, — заключил молодой юрист.

— Нет, сэр. К сожалению, не могу завершить историю столь романтично. Джентльмен