Серебряная звезда - Джаннетт Уоллс

– Да, сэр.

– Мы просто катались на велосипеде, – произнесла я.

– Я не с вами разговариваю, – сказал полицейский. Он обернулся к Джо: – А ну-ка выложи все из своих карманов на капот автомобиля.

Джо вздохнул, слез с велосипеда и начал вынимать все из карманов: ключи, мелочь, несколько винтиков, каштан. И большой складной ножик.

Полицейский взял нож и открыл его.

– Замаскированное оружие, – заявил он.

– Это мой нож, которым я стругаю, – объяснил Джо.

– Оружие, – повторил полицейский. – Следуй за мной. – Он подошел к полицейской машине и открыл дверцу. – Залезай.

Люди медленно проезжали по улице и вытягивали шеи, чтобы посмотреть, как Джо забирается на заднее сиденье патрульного автомобиля. Я так и стояла, широко расставив ноги, придерживая велосипед. Машина тронулась с места. Я хотела помахать рукой Джо, но он не обернулся.

Глава 41

Я в темноте возвращалась в «Мэйнфилд». Пока мы с Джо планировали, а потом и проводили «операцию», мне казалось, будто порезать шины автомобиля Мэддокса было справедливо. Я хотела защищать себя и Лиз и бороться с тем, кто пытался нас убить. Но теперь мне пришло в голову, что если бы я попыталась кому-то объяснить «операцию» с шинами, то это выглядело бы невероятной глупостью, каким-то дурацким преступлением. Теперь я даже сама не могу в это поверить. Главное, я вовлекла в неприятность Джо. Я продолжала думать о нем, уставившись на дорогу впереди, когда мимо проехала полицейская машина.

Я не могла рассказать об этом ни дяде Тинсли, ни сестре и пошла спать. На следующее утро я поехала к дому Уайеттов, чтобы узнать, что случилось с Джо. Я теперь никогда не стучалась – тетя Эл настаивала, чтобы я просто входила, считая меня членом семьи. Джо сидел у кухонного стола с Эрлом, а тетя Эл жарила яичницу с беконом. Я хотела обнять Джо, но он был каким-то безразличным. Полицейский, сказал он, забрал у него нож и прочел лекцию о том, что надо соблюдать закон. У них не было никаких данных о том, что Джо натворил что-то плохое, и они его отпустили.

– Клянусь, эти помощники шерифа могли бы лучше проводить свое время, чем забирать мальчиков с фабричного холма за то, что у тех есть нож, которым они что-то стругают, – сказала тетя Эл. – Бин, хочешь яичницу?

– Конечно, хочу, – ответила я и села рядом с Джо.

Я чувствовала облегчение, хотя мы не сказали ни одного слова при тете Эл. Джо налил мне кофе с молоком, и мы просто сидели и ухмылялись, как крокодилы. Потом тетя Эл передала мне хрустящую, блестящую от жира яичницу. Мы позавтракали, и я стала мыть посуду. Тетя Эл говорила о том, как мы погуляем по первому снегу, когда в дверь громко постучали.

Джо пошел открывать. На ступеньке стоял Мэддокс. Было холодное зимнее утро, но Мэддокс был без пальто, в черной куртке с откинутым назад капюшоном. Он ткнул пальцем в Джо.

– Я знаю, это был ты, – заявил Мэддокс.

– Вы о чем?

– Не изображай невиновного, ты, сукин сын!

– Давайте обойдемся без грубых слов, – сказала тетя Эл. – В чем дело?

Мэддокс оттолкнул Джо, вошел в дом и посмотрел на меня.

– Разве неудивительно, что ты здесь? – воскликнул он.

– Она член нашей семьи, – пояснила тетя Эл. – У нее есть право тут находиться. А теперь, пожалуйста… В чем дело?

– Я скажу вам, в чем дело. Дело в хулиганстве и в порче личной собственности. Ваш парень порезал шины моего автомобиля.

– Нет, – возразил Джо.

– Я знаю, это был ты! Сначала я не мог вычислить, кто это совершил, но утром один приятель из полиции упомянул, что парня Уайеттов взяли за то, что у него был нож, и он находился в компании с одной из сестер Холлидей.

– Он говорит, что этого не делал, – произнесла тетя Эл. – Если у вас есть какие-то доказательства, то предъявите их.

– Только то, что я не имею доказательств, не означает, что он этого не делал. Но он получит по заслугам.

В кухню вошел дядя Кларенс.

– Что происходит?

– Ваш сын нуждается в порке, – заявил Мэддокс. – Во-первых, за то, что изрезал шины, а во-вторых, за то, что врет.

– Это правда, сынок? – спросил дядя Кларенс.

– Джо говорит, что он этого не делал, – сказала тетя Эл.

– Он этого не делал, – повторила я. – Вечером Джо находился со мной. Мы катались на велосипедах.

– И ты, наверное, тоже принимала в этом участие, – усмехнулся Мэддокс и ткнул пальцем в сторону тети Эл. – Вы работаете на фабрике, – произнес он и обернулся к дяде Кларенсу. – А вы получаете от фабрики чеки, как пострадавший. Люди, которые работают на фабрике и берут там деньги, делают то, что я велю. Так вот: парня нужно выпороть.

Мэддокс и дядя Кларенс долго смотрели друг на друга. Потом дядя Кларенс вышел из комнаты и вернулся с кожаным поясом в руках.

– Ох, Кларенс, – вздохнула тетя Эл.

– Снаружи, – сказал Мэддокс.

Он дал пройти Джо и дяде Кларенсу через дом, на задний двор. Джо смотрел вперед, не говоря ни слова, как было и в полицейской машине. Мы с тетей Эл вышли вслед за ними. В огороде мертвые стебли помидоров дяди Кларенса были привязаны к столбикам. Тетя Эл сжала мою руку, когда дядя Кларенс сказал Джо, чтобы тот наклонился и сжал колени. Мэддокс стоял рядом. Дядя Кларенс начал бить Джо ремнем по попе.

При первом ударе я почувствовала, что должна остановить дядю Кларенса. Тетя Эл крепче сжала мне руку. Дядя Кларенс бил и бил Джо. Тот не произнес ни слова, и, когда дядя Кларенс в конце концов остановился, Джо выпрямился. Он ни на кого не смотрел и ничего не говорил. Просто направился в лес по дороге, которая вела к большому каштану.

Мэддокс хлопнул дядю Кларенса по спине и положил руку ему на плечо.

– Остаемся друзьями, – сказал он. – Пошли, попьем пивка.

Глава 42

Дяде Кларенсу не хотелось пить пиво с Мэддоксом, и тот ушел. У дяди Кларенса начался мучительный, судорожный кашель, потом, когда ему стало легче, он надел свою военную фуражку и ушел. Я сидела в кухне с тетей Эл и Эрлом и чувствовала, что тетя Эл хочет, чтобы я не уходила. Мы долго молчали, а потом она спросила:

– Зачем вы это сделали?

Значит, поняла.

– Это я виновата, – сказала я и стала объяснять, что с тех пор, как Лиз выдвинула обвинение, Мэддокс начал бросать мусор на наш двор и пытался сбить нас своей машиной. И Лиз слышала голоса, так что я почувствовала, что мы должны как-то ответить, должны бороться, и единственным, кто мог бы мне помочь, был Джо.

– Миленькая моя, вы просто кидаете камешки в злобного быка.

Мы еще посидели с тетей Эл в кухне. Я расспрашивала ее о голосах Лиз, и она сказала, что иногда слышит, как с ней говорит Бог, а иногда – дьявол.

Рут вернулась из воскресной школы.

– Что такое? Почему такие вытянутые лица? – спросила она.

– Твой отец выпорол Джо, – объяснила тетя Эл.

– Его Мэддокс заставил, – добавила я.

– Папа бил, потому что ему велел Мэддокс?

– Прямо по попе, – сказала я.

– Мистер Мэддокс был здесь? – воскликнула Рут. – В нашем доме?

Она села за стол.

– Только что, – ответила я. Я начала объяснять, что произошло, и, закончив, увидела, что Рут опустила голову.

– Знаете, я никогда никому не рассказывала, почему перестала работать у Мэддокса, – произнесла она.

Тетя Эл испуганно посмотрела на дочь.

– Он ко мне приставал, – сообщила Рут. – Прижал меня в угол и начал лапать, как сумасшедший. Я убежала, но, конечно, напугалась.

– Миленькая моя, – вздохнула тетя Эл. – Я же спрашивала, не случилось ли чего, а ты сказала – нет.

Рут сняла свои очки и нервно крутила их.

– Мне не хотелось, чтобы об этом кто-нибудь знал.

Глава 43

Мама снова исчезла. Как только мы выдвинули обвинение, я звонила ей в Нью-Йорк, но она не отвечала. Звонила рано утром, в середине дня, поздно вечером, но бесполезно.

В конце концов, через три недели, мама позвонила. Она была в религиозном убежище, объяснила она, в Кэтскиллс. Путешествие с несколькими новыми друзьями совершили экспромтом. Мама пыталась позвонить перед отъездом, но не сумела, наверное, потому, что дядя Тинсли выключал телефон. Она оставалась в убежище дольше, чем рассчитывала, и поскольку у буддистов нет телефона, не могла позвонить.

– Там было очень хорошо, – сказала она. – Я почувствовала, что стала уравновешенной. – Она начала рассказывать, как буддисты учили, что такое «чи» и как нужно концентрироваться, но я ее прервала.

– Мама, у нас неприятности! На Лиз напал один человек. Состоится суд.

Она пронзительно взвизгнула. Потребовала рассказать обо всем подробно, и пока я говорила, выкрикивала: «Что?», «Как он посмел?», «Мои девочки! Мои детки!» и «Я убью его!» Она немедленно выезжает, чтобы рано утром оказаться в «Мэйнфилде».

– Это убьет мое «чи» ко всем чертям, – добавила мама.