Остров - Дмитрий Колосов

— А ты волновался! — упрекнул он Кеельсее. Щека Командора нервно подергивалась.

Последние пятьдесят километров дались очень трудно. Кончились запасы пищи, иссякла вода, несколько раз приходилось отбиваться от наседавших альзилов, пока Гумий не догадался трансформировать свод и перегородить тоннель толстенной стеной, по крепости превосходящей керамопластик. Альзилы не нашли обходных путей и отстали. Зато не переставали нападать они. Они утащили двух женщин и десантника. Русий спас от неминуемой смерти молодую девушку. Отти уже повалил ее и занес над головой свои отвратительные щупальца, но Русий успел выстрелить и чудом попал в инфраглаз над пастью — единственное уязвимое место у чудовища. Отти упал и в страшных конвульсиях подох. Атланты впервые смогли рассмотреть это, почти мифическое, существо. Восемь щупалец, три когтистые клешни, стальная шкура, воронкообразная пасть и огненная неукротимая ярость.

Чудовища, видимо, решили жестоко отомстить за гибель своего собрата и атаковали отряд до самой базы. Киборги, шедшие в арьергарде, с механическим хладнокровием отбивали злобные наскоки мерзких чудищ.

Последние часы атланты шли почти в полной темноте. Все фонари, кроме двух, израсходовали свою энергию, и лишь шедший впереди Кеельсее да замыкавший вместе с киборгами Русий освещали дорогу тусклыми лучами. Но и их фонари светили слабее и слабее. Вдруг Кеельсее предупреждающе поднял руку. Путь атлантам преграждала многотонная металлическая дверь. Контрразведчик нажал на неприметный камень, и в тусклом свете жирно блеснул кодификатор электронного замка. Кеельсее заглянул в блокнот, набрал заветную комбинацию цифр. Дверь заскрежетала и, вздрогнув, медленно отползла в сторону. Дошли!

Черный Человек появился, как всегда, внезапно. Гримн невольно сглотнул, когда напротив его стола возникла из ничего огромная черная фигура.

Здравствуйте, хозяин!

Здравствуй! — И без всякой паузы:

— Стей — твоя работа? — Нет, клянусь! Я только изуродовал ему руку. Черный Человек посмотрел в глаза Гримна, убедился, что тот не обманывает.

— Кто же? Аквариум?

— Скорей всего — да.

— Не ко времени. Наверху паника. Готовятся репрессии, а это весьма некстати… Поздравляю тебя со званием спецмайора.

— Как же так, — пробормотал Гримн, — это же пять нашивок, а я имею право лишь на три?

— Не твоя забота. Спецмайор Гримн, вы назначаетесь заместителем Начальника Корпуса Разведки! Контрразведчик был ошеломлен.

— Это такая честь! Спасибо, хозяин!

— Не за что. Я не филантроп. Я делаю лишь то, что в моих интересах. Как тебе показался атлант?

— Честно?

— Естественно! Я тебя и держу лишь из-за твоей честности.

— Я одарил его кучей комплиментов, но, по правде говоря, он не стоит и десятой части того, что я ему наговорил. Отсутствие логики, остроты мышления, приличествующей суммы знаний, наконец. Не понимаю, почему вы уделили ему столько внимания.

— И хорошо, что не понимаешь! Ты протоколировал ваш разговор?

— Нет.

— Не лги! Давай сюда запись!

Гримн изобразил недоумевающую улыбку, но Черный Человек ей не поверил. Пришлось залезть в ящик стола и извлечь оттуда кассету.

— Так-то лучше!

Черный Человек сжал кассету в кулаке, превратив ее в маленькое сплюснутое пластиковое ядрышко.

— Запись нашего разговора.

Гримн безропотно потянулся к медной фигурке целящегося из бластера «космического волка», служащего пресс-папье. В ней оказался спрятан портативный магнитофон. Отключив его, новоиспеченный спецмайор извлек кассету и протянул ее Черному Человеку.

— Ловко. А что у тебя в той? — Черный Человек указал на стоящего на другом конце стола точно такого же «волка».

— Ничего. Он пустой.

Хрусть! И вторая кассета превратилась в лепешку.

— Значит, атлант не понравился тебе?

— Почему? Я дал отрицательную оценку лишь его деловым качествам.,

— Понятно. А он о тебе более высокого мнения. Пока. Буду нужен — знаешь, как меня вызвать.

— Хозяин, — заторопился Гримн, — позвольте вопрос? — Валяй!

— Эти двое бежали с «Молнии» не без вашей помощи?

Черный Человек бросил на Гримна пристальный взгляд. Офицер старался казаться безразличным, но внутри него проглядывало тщательно скрываемое напряжение.

— Не без моей — Короткий смех. — А ты игрок, Гримн!

Черный Человек исчез. Гримн достал сигарету и закурил. Он был доволен собой. Карьера продвигалась успешно. Мало кто в его возрасте мог похвалиться погонами спецмайора, а тем более должностью замначальника управления, и какого управления!

Докурив сигарету, он зажег вторую — тянул время. Когда истлела и она, Гримн взял фигурку «космического волка», ту, которая, по его уверениям, была пустой, отщелкнул дно и извлек из медного нутра кассету.

Кассета, опущенная в пакет с надписью «Вскрыть после моей смерти», легла на дно сейфа, где уже лежали четыре подобных пакета.

Спецмайор Гримн обладал сильным мозгом и еще более сильным характером. Он не привык проигрывать и готов был одержать победу даже после своей смерти, укусить даже умирая. Подобно белому скорпиону!

Враги могут избавиться от него, но всплывут пять неприметных пакетов…

Пять пакетов с надписью:

«ВСКРЫТЬ ПОСЛЕ МОЕЙ СМЕРТИ»!

Слова человека, которого никогда не было.

А ты игрок, Гримн!

Человек играет. Играет всю свою жизнь. Избитая истина — «вся наша жизнь-игра». Или «весь мир-театр, а люди в нем — актеры». Избитая… Но что поделать, природа сделала человека таким, она зачала его в азарте — и он играет.

Мы играем от рождения и до самой смерти. Будучи детьми, мы играем во взрослых, стариками — в избалованных детей. Говорят, игра есть отражение реального мира. Неправда, игра и есть мир. В игре нет условностей, в игре мы такие, какими хотим себя видеть.

Мир играет. Я часто ловлю себя на мысли, что надо воспринимать эту фразу всерьез, не так, как ее понимают поклонники великого мастера — Шекспира. Для них мир нормален, но лишь подернут флером ханжества, стремлением прикрыть бархатом свои душевные язвы. Я же понимаю это иначе. Порой мне кажется, что весь мир создан лишь для того, чтобы сыграть со мною злую шутку, а когда я наивно раскроюсь и подставлю горло, расхохотаться и исчезнуть. И я останусь среди ледяной пустыни с душою, превращенной в тлен.

Представьте себе, как прекрасно: тебя окружают друзья и родные, добрые политики, солдаты, разносчики мороженого. Они все любят тебя, и тебе легко; ты живешь с распахнутым сердцем и растрепанными волосами, твои губы обветрены от поцелуев этого мира. И однажды, разомлев от упоенности жизнью, ты говоришь ему: слушай, а мне почему-то казалось, что ты мираж, что ты фата-моргана, созданная для одного меня, что ты недолговечен, как ледяной замок под огненными солнечными лучами. И как я рад, что ты есть такой, каким кажешься, что ты весел и светел, вечен и незлобив. Я люблю тебя, мир, я распахиваю перед тобой свою душу!