Танкист-3 - Константин Георгиевич Калбанов

Закончив с обезболиванием, Таня наложила ладонь на рану, и уставилась в какую-то точку в пространстве. Замерла на несколько секунд, после чего решительно взяла зажим и нацелилась на рану.

— Не смотри, — предложила она.

— Я не боюсь крови. А что это ты делаешь. Разве для извлечения осколка не нужно делать разрез?

— Не обязательно. Главное знать где он располагается, и извлечь его так, чтобы раненый не умер от болевого шока. Боль я тебе купировала, осколок вижу.

— Это как? Живой рентген, что ли?

— Именно. Умение так и называется.

Похоже говорила она с ним ради того, чтобы отвлечь. Порой и сильные волевые мужчины не готовы смотреть на свои раны, вывороченный подкожный жир, точащие волокна мышц, ну или банальную кровь. Однако, Виктор не относился к таковым. Неприятно конечно, все же это не чьи-то вывалившиеся кишки наблюдать. Тут ковыряются в тебе. Но для него вполне терпимо.

Баева ухватила осколок и осторожно извлекла его. С одной стороны, вроде и беседовала с ним, а с другой, наложив левую ладонь рядом с раной, продолжала всматриваться в какую-то точку в пространстве, ведомую только ей. Наконец осколок брякнул в чашку из нержавеющей стали.

К слову, Виктор только чувствовал, что в нем кто-то ковыряется. Но никаких болезненных ощущений не было и в помине. Правда, и приятными их не назвать.

Таня не спешила завершать операцию. Вновь наложила руку на рану, и сосредоточилась. Ей что-то там не понравилось, и зажим вновь отправился в рану. Поелозил там немного, и вскоре явился на свет. На этот раз осколок оказался меньше спичечной головки. Но оставшись в теле он мог стать причиной загноения.

Покончив с извлечением инородных тел, Таня наложила ладони вокруг раны, и вновь сосредоточилась. А вот это неожиданно. Из рваной дырки в бедре вдруг обильно потекла алая кровь, которая стекала в таз, подставленный сестрой милосердия, ну или помощницей, из местных. Кровотечение прекратилось столь же внезапно, как и началось.

Девушка вновь сосредоточенно что-то там высматривала. Удовлетворенно кивнула видимой только ей картине. После чего сунула в рану резиновую трубку, и взялась за иголку с ниткой.

— И что это было? — не смог сдержать своего удивления Виктор.

— Я промыла рану. Установила дренаж, и теперь зашиваю края, — пожала она плечами.

Надевать окровавленные штаны было неприятно. Неплохо бы их сполоснуть. То, что мокрые, ничего страшного. Погода теплая, так что высохнет быстро. Ему показали бочку с дождевой водой Несколько секунд, и он уже натягивал их на себя. Не отстирал конечно. Но вид уже куда более приглядный.

Рана не беспокоила. Только и того, что ощущался некий дискомфорт. Но это скорее всего результат анестезии. Пройдет ее действие, и боль вернется. Но без осколка внутри, ощущения все же будут куда менее болезненны. Помял грудь. Прошлое обезболивание уже прошло, и боль причиняла неудобства. Но решил не просить Таню. Мало ли, вдруг эти Умения требуют от них определенных усилий. А у них и без того, забот полон рот.

Заглянул в операционную. Татьяна обрабатывала руку бойцу. Вернее, уже заканчивала с ней. Похоже рана пустяковая, раз уж она так споро управилась. Ну или причина в том, что с этим пациентом она не болтала. С одной стороны они с Виктором вроде как поссорились. Но с другой, не могли игнорировать друг друга.

— Куда это вы его? — поинтересовался Виктор видя, как пулеметчика Ханя укладывают на носилки.

— В стационар. У него серьезная контузия головного мозга. Ему необходимы тишина и покой, — пояснил Иволгин.

— Сделайте ему анестезию, чтобы он мог вернуться в строй.

— Но он может умереть, — возмутился медик.

— Он солдат. Его профессия умирать за Родину, — пожал плечами Виктор.

— А что если он станет инвалидом? — не унимался начальник госпиталя.

— Тогда мы излечим его с помощью «Аптечки».

— То есть, у вас еще есть заряды? — заинтересовался Иволгин.

— Тринадцать.

— Но тогда…

— «Аптечки» могут понадобиться для более серьезных случаев. А Хань еще может воевать. Просто избавьте его от головной боли.

— Но этого хватит не более чем на час.

— Этот час нужно еще прожить. И желательно с пользой для дела. Сделайте ему анестезию. Он пулеметчик, и нужен на передовой, — припечатал Виктор.

Иволгин еще какое-то время бодался с ним взглядами. После чего неодобрительно покачал головой, опустился пред носилками на колено и наложил ладони на виски контуженного. Страдальческое выражение на лице Ханя начало меняться на недоумевающее. Нестерпимая боль, заставлявшая его подвывать как щенка, начала отступать. И для него это было сродни с чудом.

— Витя, у меня есть к тебе просьба, — когда он вышел из палатки, догнала его Таня.

— Все, что могу, — слегка развел он руками.

— Вот у этой женщины муж тяжело ранен. Мы сделали все, что могли. Но, к сожалению, вытянуть его не сможем.

При этом она указала на давешнюю помощницу, стоявшую чуть в сторонке, и нервно мявшую передник, измазанный в крови.

— И? — уже понимая к чему она клонит, поинтересовался он.

— У тебя ведь есть заряды в «Аптечках».

— Прости, но они предназначены для солдат. Я думал, что это очевидно.

— У них восемь детей, мал мала меньше. Ее работа в госпитале временная. Он единственный кормилец, и получил ранение работая на рытье траншей для твоего взвода.

— Не нужно путать, Таня. Он делал это не для меня, и не для моих людей, а для защиты своей семьи.

— Витя, они ведь не выживут без него.

— Они не первые и не последние кто лишился кормильца. И поверь, их шансы выжить будут куда меньше, если сюда придут японцы.

— Каким же ты стал… — осуждающе произнесла она, отступив на шаг.

Потом резко обернулась, и направилась в палатку операционной. Виктор смотрел ей в след, сознавая, что возможно вот это было последней каплей, положившей конец отношениям. К слову, так толком и не начавшимся. Ведь он только что хладнокровно убил главу большого семейства. Вот только поступить иначе нельзя.

И причина даже не в том, что лишний заряд может спасти жизнь тому, кто стоял с ним плечом к плечу в бою. В конце концов они солдаты, и их долг умирать, спасая жизни гражданских. И они это уже делают. Там. На рубеже. Как бы пафосно это не звучало. Баева и ее соратники могут сколько угодно считать, что с приходом японцев гражданское население не подвергнется опасности. Но Нестеров точно знает, что это не так. А потому и выбор его очевиден. Н-да. Только