Ведьмина звезда. Книга 1: Последний из Лейрингов - Елизавета Дворецкая

– Кот! Еще скажи, крыса! Протри глаза – Стюрвига сожрали! Совсем сожрали, насмерть!

Никто не мог и вообразить, что же, собственно, произошло, все казалось дурным сном. Но сон не кончался: факелы горели, люди кричали, а два мертвых тела все так же лежали в трех шагах от дверей дружинного дома. Ощущение было жуткое и нелепое: этого не может быть, но почему-то это есть! Что за зверь мог растерзать людей прямо во дворе усадьбы, перед домом, а потом еще сумел уйти через высокую стену! Да это злой дух, а не зверь! Таких зверей не бывает! Но мертвые тела были, и раны их заставляли содрогаться каждого, кто бросал на них взгляд.

Чудовище! Ночной кошмар в воображении каждого выглядел по-своему, но давящий страх завладел всеми до единого; страх лился с неба вместе с темнотой, и сама местность, которая днем не отличалась от всякой другой, сразу приняла угрожающий и зловещий вид.

– Это, должно быть, отец того гада… ну, Вебранда! – всем подряд говорил Стормунд Ершистый. – Тут болтают, что старый оборотень не очень-то помер… ну, выходит из могилы, когда хочет. Я еще когда слышал! Ну, когда сюда попал. Я говорил, что это брехня, ну, вот… Чего не бывает?

И Стормунд разводил руками, недоумевая, как это «брехня» сумела погубить двух человек.

– Что это такое? Что за тварь бродит? – гневно допрашивал Фримод ярл, вернувшись в хозяйский дом.

Он был не столько испуган, сколько возмущен тем, что какая-то дикая тварь губит дело, начавшееся так удачно и даже весело.

Домочадцы Вебранда жались друг к другу и отводили глаза. Только женщина с зелеными бусами смотрела смело и даже, как казалось гостям, с тайным торжеством.

– Ну, доблестные воины, убедились, как кусается старый оборотень? – ехидно ответила она Фримоду ярлу.

– А ты знала об этом? – крикнул он. – Почему же ты молчала, старая ведьма?

– Все здесь знали, – не смущаясь, ответила Далла. – Все знали, что старый волк выходит из кургана. Он не так прост, чтобы позволить разным наглецам грабить его землю. Ни здешним, ни дальним. Всю округу он держит в кулаке, никто и пикнуть не смеет. И вот что бывает, когда к Вебранду приходят слишком смелые гости! Или если его гости пытаются от него уйти без позволенья! Ваш бородатый крикун знал, что с ним будет, если он попробует сбежать! Оттого-то он и сидел тут смирно целых два месяца, как пес на цепи! Он знал, что отойдет от усадьбы шагов на сто, не больше!

– Врешь, ведьма! – возмутился Стормунд. – Стану я бояться всяких дохлых псов! Навыдумывают тут всякой дряни!

– Слышите? – Далла вскинула исхудалую руку и даже приподнялась на месте. – Это он!

Издалека доносился протяжный волчий вой. Хагир стоял под самым дымовым отверстием, и ему было слышно лучше всех. Протяжный, холодный, как ветер подземелья, вой лился откуда-то издалека и пронизывал насквозь; по коже бежали мурашки. Хирдманы хмурились и бранились вполголоса, стараясь подавить ужас, но тот неудержимо наползал темной волной и грозил залить с головой, утопить, поглотить… Хагир подумал: что бы ни говорил Стормунд сейчас, если он и раньше слышал этот вой, понятно, почему он не пытался сбежать.

Далла села на место с таким самодовольным видом, будто услышала рассказ о великих подвигах своего собственного сына, и тихо покашливала, закрывая лицо краем плаща.

– Вот почему он оставил дом без дружины! – заметил Хагир, обернувшись к Гельду. – Вебранд знал, что оборотень охраняет усадьбу, и потому спокойно ушел со всеми людьми.

Гельд кивнул, но Фримод ярл не согласился.

– Напрасно он думает, что какой-то дохлый пес помешает мне! – яростно восклицал он, потрясая копьем. – Теперь я так просто не уйду! Я ему отомщу за моих людей! Не высовывался бы он из-под земли, так и сидел бы там до Затмения Богов! Но теперь я его вытащу оттуда! Я ему покажу!

– Правильно! – горячо поддерживал его Стормунд. – Этот дохляк, я так слышал тут, всю округу напугал до жути! Они все у него по краешку ходят! Придушить его, чтоб не лазил, нам все тут спасибо скажут! Завтра и пойдем! Говорили, его могила тут близко!

– Ну, где ваш оборотень? – Фримод окинул взглядом лица челядинцев. – Где его нора?

Челядинцы молча пятились, отводили глаза. Многие посматривали на Даллу.

– Вам незачем его искать! – покашливая, ответила она. – Когда ему кто-то нужен, он сам находит.

– Я никогда не жду и не заставляю моих врагов искать меня! – гневно и раздраженно ответил Фримод ярл.

Он шагнул к Далле, взял женщину за ворот и слегка встряхнул; она дернулась, гневно забилась, стараясь вырваться, а прочие челядинцы попятились от них еще дальше.

– Не смей! – яростно крикнула она. – Был бы здесь мой сын…

«А где твой сын?» – готов был воскликнуть Гельд, но Фримод перебил:

– Скажешь ты, дохлая ворона, где оборотень? Или я вытрясу из тебя все твои старые кости! Тебе надоело жить? Я не стану выслушивать дерзости от какой-то грязной свиньи!

– Сам ты… – злобно начала Далла, но вдруг закашлялась. В горле у нее клокотало, и Фримод ярл брезгливо выпустил ее.

Далла долго не могла откашляться, содрогалась всем телом, давилась и сплевывала на земляной пол, потом все же подняла голову.

– Хорошо, – задыхаясь, язвительно ответила она, и ее изнуренное лицо с лихорадочно блестящими глазами показалось ликом самой смерти. – Ищите его, если вам надоело жить. Курган на запад отсюда, за двумя холмами. Его легко найти – там на вершине черный камень. Идите.

– Смотри, старая тварь, если соврала – я велю тебя сбросить в море! – пообещал Фримод ярл, брезгливо косясь на кровавые плевки на полу перед Даллой.

– Очень надо! – С трудом дыша, Далла подергивалась, как птица, приводящая в порядок растрепанные перья. Вид у нее был жалкий и непримиримо-злобный. – Идите, куда я сказала. Там вы найдете оборотня. Я очень хочу, чтобы вы с ним встретились. Назад вас придет не так уж много!

Фримод ярл не слушал. Сжавшись в комок, она провожала уходящего врага глазами, и на ее морщинистом, поблекшем, высохшем лице отражалось упрямое, мстительное чувство. Только этим, пожалуй, она и напоминала себя прежнюю. Гельд смотрел на Даллу и в который раз задавал себе вопрос: да она ли это? Разве можно вообразить, чтобы прежнюю Даллу дочь Бергтора кто-то брал за шиворот и тряс, как кучу тряпья? Называл вороной, тварью? Фримод не знает, что перед ним вдова конунга, но сама-то она знает. Что она сделала с людьми, эта квиттинская война, превратившая рабыню в королеву, а королеву – в рабыню!

Двоих погибших заперли в чулан: заниматься похоронами ночью было неудобно, а оставлять мертвых без присмотра – опасно. Убитые оборотнем, два вчерашних друга превратились в возможных врагов, и для общей безопасности их устроили под замком. На дворе разложили большой костер, и в дозоре оставалось по пятнадцать-двадцать человек: сидеть с товарищами у огня с копьем под рукой было не так страшно, как лежать с темноте и судорожно ловить ухом каждый шорох.

Осенний рассвет показался особенно поздним, и Фримод ярл едва дождался, когда можно будет идти на поиски кургана. С собой он взял человек пятьдесят: большим числом возле кургана делать нечего, но эти пятьдесят были как следует вооружены и полны решимости.

– Сейчас день, светло! – рассуждал по дороге Гельд. – Он не посмеет показаться сам, а если посмеет, то его сила будет втрое меньше. Главное – успеть разобраться до темноты.

Кварги насильственно смеялись над ночными страхами и уверенно грозили расправиться с оборотнем. Но когда дружина перешла долину и вступила в лес, бодрости в сердцах поубавилось. Здесь было почти темно, от лесной сырости пробирала дрожь, огромные черноватые чешуйчатые стволы старых толстых елей наводили на мысль о телах драконов и сами казались опасными. Лица кваргов были суровы и решительны, но каждому так и мерещилось, что сейчас из сумрака еловых лап выскользнет серое косматое чудовище с мерцающими глазами и набросится на людей.

– Что бы там ни было, потом будет, о чем рассказать! – приговаривал Фримод ярл. – Выйдет славная песня! Я даже рад, что так вышло! А то все получалось уж слишком тихо и просто – рассказать не о чем! Засмеют! Скажут, что ярл Северного Квартинга собрал целое войско на трех кораблях против кучки жалких рабов!

Хагир молчал и вовсе не радовался, что не обошлось тихо и просто. Конечно, благородный человек должен стремиться к подвигу, но желать себе неприятностей – глупое ребячество. У кого в жизни мало трудностей, тот со скуки рад их придумать. Ему бы Фримодовы заботы!

Но не меньше, чем об оборотне, Хагир думал о той, что указала к нему путь. Язвительные речи и злобные взгляды рабыни оставили в нем неприятное, беспокойное чувство, как будто главный враг остался позади и они очень по-глупому повернулись к нему спиной.

Ведьма! В Вебрандовой рабыне ожили какие-то забытые детские страхи Хагира; вспомнилось, как он еще в детстве, еще до Битвы Чудовищ, в первый год своих странствий с дядей Ингвидом Синеглазым, как-то на привале в Медном Лесу отошел от дружины в чащу – кто поймет, что не дает мальчику-подростку сидеть спокойно, что тянет его ходить неизвестно зачем и искать неведомо что! Казалось, он не отошел от костра и десяти шагов, как наткнулся на маленькую, тощую, сгорбленную женщину с острым и злобным лицом. Хагир помнил, как она что-то быстро говорила ему, манила куда-то в сторону, и он шел за ней, изумленно вглядываясь, стараясь понять, что же в ней такого необычного. А потом он вдруг обнаружил, что не знает, в какой стороне костер и люди, а в лице женщины мелькало что-то такое чуждое и жуткое, что он рванулся от нее и, как белка, запрыгнул на дерево; женщина кинулась, пытаясь его ухватить, и он полез, не помня себя, еще выше, подгоняемый каким-то необъяснимым, дремучим ужасом. Глядя вниз, он видел запрокинутое лицо, острое, голодное и чужое, и левая рука, жадно царапавшая кору ясеня, была не рука, а волчья лапа. Онемевшие руки Хагира крепко цеплялись за ветки, а взгляд не мог оторваться от ждущих внизу зеленоватых диких глаз, и неодолимая сила тянула спуститься вниз, вниз, к ней… Ингвид услышал его крики и прибежал с людьми; Хагир не заметил, куда исчезла троллиха, но долго еще, даже видя внизу дядю, он не мог собраться с духом и слезть.