Дева дождя - Павел Комарницкий

Марина понятливо кивала головой. Доступно, отчего же нет… Единственное, чего тут не хватает – галоперидола. А так всё просто.

Рыцарь и ангел рассмеялись разом, очевидно, уловив ход мыслей девушки.

– Наум Натаныч, давай уже перейдём от теории к практике, – отсмеявшись, предложил Йорген. – Время идёт.

– Ну что ж… – вздохнул доктор. Достал из шкафчика бутылку тёмного стекла, нацедил бесцветную жидкость в мензурку и протянул пациентке. – Прошу!

Марина послушно проглотила довольно безвкусный раствор. Потянула с себя одежду.

– Нет-нет, рано! – остановил её док Наум. – Рано, Мариночка. Вы же кушали сегодня…эээ… в кафе?

Внутри у Марины завозились смутные подозрения.

– Нет, нет, кто спорит! – Наум Натаныч поднял ладони, словно защищаясь. – Здесь нет никаких инфекций, в том числе и кишечных. Вирусы вообще недействительны, эфирные же тела бактерий слишком незначительны и мгновенно гаснут… Но бережёную, как говорится, и Бог бережёт… В общем, облегчиться крайне желательно.

Ощущения в животе уже развеивали у Марины остатки иллюзий насчёт раствора-снадобья. Да, её эфирному телу облегчиться не просто желательно, но остро необходимо.

Глава 9

Мрак. Полный, абсолютный и непроницаемый. Железная дверь не пропускает света, ни малейшей щели – должно быть, снаружи створка сработана внахлёст… И нет окна, даже отдушины. Как сюда поступает воздух? Какая разница…

Говорят, когда отсутствует зрение, важнейший источник информации, все остальные чувства обостряются до предела, чтобы компенсировать недостачу впечатлений. Мозг человека так устроен, ему нужны свежие впечатления… как воздух лёгким… Во всяком случае, слух Алексея улавливал сейчас даже малейшие отзвуки, доносящиеся откуда-то из недр здания. Что касается осязания, то оно, наоборот, сильно притупилось – во всяком случае, ног и шеи он уже не чувствовал.

Тяжёлые, гулкие шаги по коридору приближались. Так ходят железные големы, у керамических болванов шаги глухие…

Дверь с лязгом и скрежетом распахнулась. Алексей зажмурился – после абсолютной темноты бледный синеватый свет трубок-светильников буквально резал глаза.

Железный истукан повозился, отпирая кандальный замок. Оковы спали, и Горчаков неуклюже, боком осел на пол. Одеревенело тело…

– Выходи!

Странно, но на сей раз железяка даже не надел на конвоируемого цепь. Что бы это значило?

Идти, впрочем, пришлось совсем недалеко. Коридор упирался в тупичок, снабжённый дверью – такой же некрашеной и железной, как и все в этом мире. Дверца распахнулась с противным визгом – как понял Алексей, смазывать петли в Скривнусе тоже было не в обычае.

– Пошёл! – тычок железной руки в спину едва не сломал лопатку.

Это помещение, очевидно, в том, верхнем мире было столовой. Обычной заводской столовой, куда спускались пообедать служащие заводоуправления… Сейчас на середине обеденного зала, очищенного от мебели, багрово тлела начертанная на полу фигура – пентаграмма с вписанной в неё пятиконечной звездой.

А вдоль стен стояли, сидели на полу и даже висели под потолком на манер летучих мышей всевозможные твари, достойные кисти Дюрера. Трёх – и пятиногие волгры-каракатицы, кошмарные гусеницы с получеловеческим лицом, чудовища, похожие на гигантских богомолов, блох и креветок… Но больше всего было големов, в основном железных. Очевидно, нижних чинов не особо баловали развлечениями в местном клубе.

– Гаввах!

Два керамических истукана повалили Алексея на колени, заломив руки, и застыли в неподвижности. Горчаков уже приготовился к наихудшему, однако, как оказалось, публика ждёт не его.

– Гаввах!

Пятнистые черти втащили голого избитого узника, в котором бывший сержант узнал бывшего урку. Жека дико озирался, и было видно – он почти в обмороке.

– Гаввах!

Черти разместили жертву в пентаграмме, в крайне неприличной позе – на четвереньках, полусогнув ноги и высоко задрав зад. Очевидно, какая-то невидимая сила прочно сковала узника в таком положении – было видно, как напрягаются мышцы, но тело не двигалось с места. Горчаков вспомнил собственный недавний опыт. Словно зыбучий песок…

Между тем двое чертей втащили золотое кресло, больше похожее на трон. Собрание волновалось, точно болельщики-фанаты перед началом матча.

– Господин Золотой Голем! – трубно проревела какая-то тварь, очевидно, исполняющая функции глашатая. В дверном проёме возникла знакомая фигура, прошествовала и грузно плюхнулась на "трон". Пятнистые бесы вошли в пентаграмму, и внезапно обнаружили громадные заершённые фаллосы, вставшие наизготовку.

– О мой господин! Все в нетерпении! Дозволишь ли начать? – вопросил один из чертей, свивая хвост в кольца.

– Начинайте! – граммофонным голосом произнёс золотой истукан.

– Гаввах! – похоже, толпа нежити была уже почти невменяема.

Хвостатые твари приступили к беззащитному телу разом, в движениях их чувствовалась сноровка и опыт. Один бес насиловал жертву сзади, второй спереди. Похоже, несчастный Жека стонал и мычал, но об этом можно было только догадываться, ибо рёв нежити заглушал всё.

– Гаввах! Гаввах! Гаввах!

Пятнистые истязатели старались вовсю, менялись местами и придавали жертве разные позы. Публика ревела.

– Гаввах! Гаввах! Гаввах!

Закончив, один из чертей взял несчастного за яйца, сдавил так, что брызнула кровь. Тело пытаемого задёргалось, мышцы вздувались и опадали, но заклятье неподвижности держало крепко. Рывок! Мошонка оторвалась, как резиновая, вытягивая внутренности. Взмах острого когтя, и кастрация свершилась.

– Гаввах! Гаввах! Гаввах!

Следующим органом, подвергшимся удалению, стал пенис. Бес просто откусил его и зажевал, смачно облизываясь. Второй в это время отгрыз жертве губы, потом нос и уши… Последними высосал глаза, как будто устрицы из раковины.

– Гаввах! Гаввах! Гаввах!

Тело истязаемого поднялось в воздух, изогнувшись колесом так, что пятки едва не касались затылка. Один из чертей провёл когтем по груди жертвы, и плоть разошлась. Ещё – обнажились рёбра. Ещё…

– Гаввах! Гаввах! Гаввах!

Алексей стоял на коленях, с заломленными руками, и смотрел. В разверстой груди билось сердце. Обыкновенное, простое человеческое сердце.