Вооружен и очень удачлив - Людмила Горбенко

Оказавшись в одиночестве, он первым делом сбросил с себя халат и буквально взвыл от счастья. Раздевшись с такой скоростью, словно его поторапливал Шухер с ножом, Оскар с наслаждением расчесал плечи и руки. Схватил какую-то палку, чтобы проделать то же самое со своей спиной, но вдруг опомнился.

Такое впечатление, что за ним кто-то следит.

Оскар подскочил к окну и прижал нос к мутному дешевому стеклу — так и есть, с обратной стороны на него внимательно смотрело животное. У него была приплюснутая мордочка, какие бывают у породистых персидских кошек, жесткие усы и круглые от страха глаза с вертикальными зрачками. За спиной трепетали жесткие перепончатые крылья с острыми кончиками.

Пока Оскар соображал, что к чему, странные крылья вдруг растаяли в воздухе, как сахар в горячем чае. Животное разинуло рот в беззвучном мяве и резко провалилось вниз. Дипломат распахнул окно и высунулся по пояс. В свете луны было видно, что от дома Чайхана удирает самая обычная пушистая кошка. Она заметно прихрамывала, но выглядела нормальной.

Оскар перевел взгляд на луну. На миг ему показалось, что она ухмыльнулась беззубой бандитской улыбочкой, и дипломат затряс головой, стараясь развеять наваждение.

Держа курс на тарелку с лепешками, гостеприимно оставленную Чайханом для гостя, в полоске лунного света по столу промаршировал необыкновенно большой коричневый таракан. Потирая пальцами ноющие виски, Оскар задумчиво отщелкнул насекомое в сторону, и тут произошло нечто такое, от чего дипломат вмиг забыл о головной боли.

Упавший таракан не стал беспомощно семенить ножками. Вместо этого он резво вскочил, подошел к самому краю стола и… плюнул в Оскара.

От неожиданности дипломат не нашелся, чем ответить. Он молча прихлопнул насекомое газетой, которой были накрыты лепешки, утер лицо и опустился на покрытый ковром топчан.

Самое время подвести итоги.

Итак: он находится в самом неприглядном квартале города, куда даже привычная ко всему Подлюка согласилась войти лишь с третьей попытки, в доме человека, привыкшего пить чай на сундуке с драгоценностями.

Только что впервые в жизни его оплевало презренное насекомое.

Прямо по курсу перед ним возвышается Черная Башня — место, где жуликоватый Наместник собрал всех седьмых сыновей своего города и насильственно учит их магии, надеясь обрести силу и бессмертие. Судя по тому, что за окнами здесь летают не мошки и летучие мыши, как везде, а персидские кошки и злобные вороны — кто-то из мальчишек действительно колдует. Произносит заклинания из магических книг и выпускает на свободу очаровательных зверушек, которых в жизни не бывает.

Сегодня утром он сам засунул в эту Башню непутевого Хендрика, который ему почти как родной сын (вернется из Башни — убью шутника), но зато сосватал ему богатую невесту.

Хендрик! Оскар вспомнил про несчастную почтовую ворону и спешно вытряхнул птицу из сумки. Ворона обижено скрипнула, но от крошек хлеба не отказалась. Пока птица угощалась, Оскар оторвал от газеты относительно чистый угол, смахнул с него труп таракана и начал писать ответ мелким, убористым почерком.

«Дорогой племянник!

Очень рад, что у тебя все в порядке и ты сохранил чувство юмора. Оно тебе прямо сейчас пригодится.

Итак, сообщаю радостную новость — конец холостяцким гулянкам и глупым шуточкам, ты женишься. Невеста очаровательна во всех смыслах, а состояние папочки ее делает просто неотразимой. Два рулона парчи, целая гора не то баранов, не то верблюдов и сундуки, набитые гранатовыми четками и золотом. Все это счастье продается за смешную цену — 20 монет. Если успею в течение двух дней внести выкуп — она наша, в смысле, твоя.

Мой теперешний адрес: Восточный квартал около Башни, „Дом Чайхана“. В трактир к Солли лучше не суйся — там может быть засада. Жду от тебя весточки, а лучше свидания.

Твой любящий дядюшка Оскар.

P.S. Где деньги, скотина? Это не смешно! Если я вовремя не заплачу выкуп — мне конец!»

Скрутив письмо тонкой трубочкой, Оскар прицепил его к лапе вороны и выкинул ее за окно, надеясь, что ночная нечисть уже убралась восвояси, но не угадал. Какое-то крупное, покрытое шипами животное тут же спикировало сверху на птицу, но умница ворона сумела извернуться и быстро скрылась вдали. Упустившее добычу создание клацнуло зубами и с досадой заверещало, прорезая воздух нестерпимо высокими трелями.

Заткнувший уши Оскар широко открыл глаза и встретился взглядом с разъяренной зверюгой, изо рта которой текли потоки ржавой слюны. Между дипломатом и «зверушкой» оставалось не более пары дюймов, когда он понял, что тварь не просто летит ему навстречу, а явно намеревается им поужинать.

Спасла Оскара цирковая реакция. Буквально в последнюю секунду он успел захлопнуть окно, защемив рамой длинный серый ус, задраил задвижки и без сил рухнул на ковер, выбив целую тучу пыли.

Ну и денек…

Все-таки Хендрик оказался прав. С городишкой на самом деле не все в порядке.

Поздний вечер того же дня. Черная Башня

Лежа на кровати под мерный храп соучеников, Хендрик осторожно выудил из недр прикроватной тумбочки трубку, набил ее мелким, похожим на пыль табаком и задумчиво закурил. Рядышком, примостившись у окна, устроился Филипп. Высунув от усердия язык, слуга увлеченно водил карандашом по бумаге, время от времени судорожно вздыхая.

Хендрик усмехнулся и перевел взгляд на фигурные разводы сырости на потолке. Сказать или не сказать?

Племянник великого дипломата прекрасно отдавал себе отчет, что признание поставит его по отношению к слуге в совершенно иное положение. В его лице можно нажить друга и помощника, а можно заполучить смертельного врага. Проболтайся Филипп любому из Наставников — и скандал обеспечен.

С другой стороны, Филипп был не просто слугой. Он оказался седьмым сыном седьмого сына, не смирившимся со своей судьбой. И хотя попытка сбежать, нанявшись на работу в чужой город, была наивной, сам факт вселял в Хендрика некоторую надежду. Если парень так не хотел попадать в Башню, то вполне может согласиться помочь Хендрику.

А без помощи бежать отсюда никак нельзя.

Тем более что в качестве просто слуги Филипп оказался бесполезен. Он был неуклюж, нечистоплотен и временами так глубоко погружался в мечтания, что переставал слышать. Все свободное время парень проводил в компании с карандашом и бумагой, а рисование портретов — последнее, что может потребовать господин от своего работника. Особенно таких портретов.

— Ладно, — сдался Хендрик. — Не в моих правилах открывать карты раньше времени, но тут я вынужден спешить. Филя, брось свою бумагу, сядь рядом. Сейчас я скажу тебе нечто такое, о чем ты не должен говорить вслух даже наедине с собой. Приготовься. Подставь мне свое ухо — тьфу, Филька! От тебя несет мышами, как из старого сундука! Ты хоть когда-нибудь моешься? Ладно, просто сядь ближе.