Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь - Стивен Ландсбург

Несколько лет назад во Флориде мороз стал причиной такого высокого роста цен на апельсины, что производители заработали больше обычного. А один из комментаторов заработал себе место в папке «Шум и ярость», заявив, что огромный рост цен показывает способность фермеров выступать в качестве монополии. На самом деле это показывает как раз обратное. Этот случай показывает, что производители могут повысить свои доходы в результате гибели апельсинов. Если бы они были в состоянии действовать согласованно, то не стали бы ждать морозов.

Политическая нестабильность на Ближнем Востоке неизбежно ведет к разбуханию папки «Шум и ярость». Прерывание поставок нефти всегда вызывает всплеск писем и редакционных статей, где объясняют, как американские нефтяные компании, используя свою монопольную власть, могут задирать цены для увеличения прибыли. Оставляя в стороне вопрос о том, как возможна монопольная власть в отрасли, куда входят Exxon, Gulf, Mobil, Atlantic Richfield, Shell, Getty, Marathon и многие другие, рассмотрим только внутреннюю логику. Если бы ограничение поставок способно было увеличить прибыль, монополизированная нефтяная отрасль не стала бы ждать политических потрясений, чтобы ограничить поставки. Можно утверждать, что компании наживаются на политических кризисах или что они вступают в сговор, чтобы действовать монополистически, но нельзя утверждать и то, и другое, и быть последовательным.

Ложная монополия является лишь одной из постоянно повторяющихся тем в папке «Шум и ярость». «Низкие процентные ставки являются благом для экономики» — эта тема часто озвучивается теми, кто не в состоянии признать, что на каждого счастливого заемщика приходится несчастный кредитор, или то, что «благо для экономики» является не чем иным, как тем, что хорошо для индивидов, которые ее образуют.

Каждый раз на День Благодарения я могу рассчитывать, что найду редакционные статьи с призывом к американцам есть меньше мяса, чтобы то, от чего они отказываются, стало доступно голодающим. Правда, увы, тоньше. Когда люди едят меньше мяса, скотоводство становится менее рентабельным, а сама отрасль сокращается. Тогда, по крайней мере, зерно, прежде предназначенное на корм скоту, становится доступным для потребления человеком, не так ли? Не так. Сельское хозяйство также сокращается.

Целый жанр состоит из писем и редакционных статей, заявляющих, что какой-то закон станет «победой» именно для той группы, которая больше всего пострадает от него. Закон об «отпуске по семейным обстоятельствам», требующий от работодателей предоставления длительных отпусков по беременности и уходу за ребенком, воспринимается как «победа» работающих женщин, но кажется странным называть «победителями» тех, кого закон почти приравнивает к нетрудоспособным[27]. Когда суд постановил облегчить положение суррогатных матерей, предоставив им право отказываться от заключенных контрактов и оставлять себе своих детей, журналисты поспешили приветствовать победу потенциальных суррогатных матерей. Это была «победа», практически упразднившая контракты по суррогатному материнству. Был ли автомобиль победой для человека, который сделал автомобильные антенны?

Джеймс К.Глассман писал в The New Republic, утверждая, что лучше инвестировать в акции, а не в недвижимость. По его расчетам, «если вы купили дом за 200,000 долларов в Foggy Bottom [район в Вашингтоне, округ Колумбия] в 1979 году, он будет стоить 316,000 долларов [десять лет спустя]. Но если вы купили акции на сумму 200,000 долларов в 1979 году, то их стоимость будет 556,000 долларов [десять лет спустя], и еще дополнительные 68,000 долларов дохода вы будете получать в форме дивидендов». Допустим, но если вы покупаете дом, то у вас будет место, где жить те самые десять лет, тогда как если бы вы купили акции, вам пришлось бы платить арендную плату. Это делает сравнение Глассмана бессмысленным. Он показывает лишь то, что если вы сравните все преимущества владения акциями с некоторыми преимуществами владения недвижимостью, то акции выходят вперед. Великое дело.

Статья Глассмана занимает почетное место в моей коллекции «Шум и ярость», потому что его вывод полностью противоположен истине. Он объясняет, что «стоимость акций растет быстрее стоимости недвижимости; так было и будет всегда. Дело в том, что акция является частью компании, в которой умы производят стоимость. Недвижимость просто стоит на месте». Стоимость акций действительно растет быстрее стоимости домов именно потому, что дома не просто стоят на месте, — они обеспечивают кров, тепло и место на каждый день, покуда ими владеют. Стоимость акций должна расти быстрее, чтобы компенсировать тот факт, что они не предоставляют сколько-нибудь сопоставимого спектра услуг. Если бы стоимость акций и стоимость недвижимости росла одними и теми же темпами, никто не стал бы владеть акциями.

Я закончу эту тему письмом ДжорджаФ. Уилла. Господин Уилл считает, что процентная ставка по государственному долгу представляет собой «беспрецедентный в истории США трансферт богатства от рабочего — капиталисту. Налоговые поступления от среднестатистических американцев передаются покупателям американских государственных облигаций — покупателям из Беверли-Хилз, Лейк Форест, Шейкер Хейте и Гросс Пойнт, а также Токио и Эр-Рияда».

Это уму непостижимо: узнать, что есть образованный американец, который считает, что процентная ставка по кредиту является одной из форм подарка. Господин Уилл должно быть перегружен благотворительностью американских банкиров, которые так щедры к владельцам счетов в своих банках. Они почти так же щедры, как домовладельцы, которые милосердно жертвуют большие выплаты по кредиту каждый месяц. И зачем на этом останавливаться? Перед тем как появился господин Уилл, экономисты считали, что процентцая ставка была платой за использование чужих активов. Если такие выплаты-подарки, тогда и любая арендная плата арендодателю, плата за обучение в колледже и каждый входной билет в парк или театр — тоже. Господин Уилл считает, что держатели облигаций разбогатели за счет кредитования правительства. Но если они не будут кредитовать правительство, то они предоставят свои активы взаймы кому-нибудь другому: возможно, рабочим, пытающимся пережить период высоких налогов, которые господин Уилл прописывает для сокращения государственного долга.

Вопреки Шекспиру, это не просто дурак, в истории которого много шума и страстей, но смысла нет. Моя папка пухнет, пополняемая перлами вполне неглупых персон, чьи прозрения по поводу каких-либо событий претерпели, по крайней мере, хотя бы одно публичное фиаско. Экономист может поддаться соблазну заметить, что такие провалы вполне ожидаемы, потому что за них не принято строго наказывать. Большинство читателей просматривают страницы «мнения, обсуждения, комментарии» всего лишь для развлечения, а не для просвещения, а стимул для писателя заключается в том, чтобы предлагать своим читателям то, что пользуется у них спросом.

Глава 13. Как лжет статистика: безработица может быть для вас благом

В тот день, когда я переехал в Вашингтон, округ Колумбия, я спросил таксиста, где можно купить продукты. «В супермаркете Magruder's — заявил тот категорично. — Как здорово! Похоже, что каждый раз, когда я прихожу туда, попадаю на какую-нибудь распродажу».

Это была моя первая встреча с очаровательной наивностью покупателей-вашингтонцев. (Чуть позже на той же неделе мы спросили нашу няню, где можно купить детскую обувь, и мгновенно получили восторженную рекомендацию одному местному магазину, где «измеряют длину стопы!»). И по сей день я не верю, что когда-либо заходил в какой-нибудь продуктовый магазин в Вашингтоне, где бы не было хоть какой-нибудь распродажи.

Меня тянет к распродажным товарам. Я покупаю бананы, когда они дешевые. Если яблоки стоят недорого, то вместо бананов я покупаю яблоки.

Так как ассортимент продажи постоянно меняется, я почти никогда не могу рассчитывать на то, чтобы, зайдя в магазин, купить тот же продукт, что и на прошлой неделе, по той же низкой цене. Одну неделю я покупаю на распродаже фунт яблок за 59 центов. На следующей неделе цена за яблоки вырастает до 65 центов за фунт, поэтому вместо яблок я покупаю фунт бананов, которые распродаются за 39 центов. Потом бананы дорожают до 49 центов, а вот яблоки опять дешевеют, и я, таким образом, опять покупаю яблоки.

Если бы я хотел поговорить со своим таксистом, выйдя из Magruder’s после закупки продуктов, я мог бы высказать следующее соображение: «Цены в Magruder’s неконтролируемо раскручиваются по спирали. Похоже, что каждый раз, когда я туда захожу, цена того продукта, что я покупал неделю назад, выросла». Если бы я действительно хотел произвести на него впечатление, я бы рассчитал для него процент роста: «Сначала я купил яблоки, и яблоки подорожали примерно на 10%. Тогда я купил бананы, но и бананы подорожали примерно на 25%. Это составляет 35% роста цен за две недели!»