Смерть служанки - Джудит Кук

Оливия неохотно отдала ему подвеску вместе со склянкой макового сиропа. Даун все тщательно спрятал.

— Будь с ней приветлива. Скажи, что подумала и решила, что, возможно, возьмешь ее назад после рождения ребенка, если она поедет рожать в деревню и там найдет себе подходящего мужа. Остальное предоставь мне.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Привезти ее к реке и сбросить в воду там, где течение побыстрее. Если ее найдут, все решат, что она утопилась.

Все казалось таким простым. И вот теперь она скачет по темной дороге, а на совести у нее второе убийство.

Саймон с трудом приходил в сознание. Он чувствовал себя совершенно разбитым, дико болела голова, а когда начал соображать, то понял, что руки у него связаны за спиной, а сам он закрыт толстым и вонючим одеялом. Он не должен спать. Он догадался, что лежит на полу в какой-то коляске, потому что ощущал, как она подпрыгивает на ухабах и как шуршат колеса по дороге. Он от души выругался. Во второй раз Джон Брейдедж оказался прав. По меньшей мере он должен был послушаться его совета и взять его с собой.

Но теперь ему было понятно, что она была не одна. То, что никто не прятался в комнате и не стоял за дверью, абсолютно ничего не значило. Хуже всего было то, что он пил, причем в больших количествах, вино, сдобренное его собственным маковым сиропом. Почему, черт возьми, он не узнал этот неприятный привкус, не распознал такой симптом, как сухость во рту? Она каким-то образом добавляла сироп в вино, когда наливала ему, а затем вылила остаток в бутылку, к которой он постоянно прикладывался. Он не мог припомнить, когда она смогла это сделать, потому что весь последний день казался ему несколько туманным. Одно он помнил хорошо: когда она напрямую пригласила его лечь с ней в постель, он с радостью согласился, и это заставило его отбросить всякую осторожность. О, господи, он отдал бы все на свете, только бы этот стук в голове прекратился!

Немного погодя он почувствовал, что коляска остановилась и услышал, как мужской голос сказал, что он, пожалуй, проверит, спит ли их пассажир. Интересно, это он с Оливией разговаривает? Неужели она пойдет так далеко, что примет участие в убийстве? Он был убежден, что именно это его ждет. Он снова выругал себя за глупость, которая довела его до такого положения. Ради чего? Ради часа в постели с хитрой бестией? Он услышал звук приближающихся шагов, затем дверца коляски открылась и кто-то забрался внутрь. Саймон лежал совершенно неподвижно и старался дышать как можно ровнее, когда одеяло сдернули с его головы и мужчина ногой перевернул его.

— Никаких признаков жизни, — крикнул он своему спутнику.

Саймон был почти уверен, что голос принадлежал Фрэнсису Дауну. Неужели он поверил, что Оливия — почти невинная жертва секретаря? Что она обратилась к нему от отчаяния? Они оба замешаны в этом деле с самого начала и были, а может быть, и остаются любовниками. Даун дернул за веревку, стягивающую его запястья, чтобы убедиться, что узел надежен, затем сильно пнул его в бок. Саймон еле сдержался, чтобы не вскрикнуть. Даун вылез из коляски и взобрался на козлы.

— Поехали. Поверни вот здесь и поезжай как можно ближе к реке, там мы с ним и покончим.

Саймон безуспешно пытался растянуть узел, связывающий его руки. Похоже, его ждет та же судьба, что и Элайзу. Если они собираются его утопить, освободят ли они ему руки заранее, как поступили с ней? Возможно, Даун, чтобы уж не было осечек, для верности пырнет его ножом. Он почувствовал, что коляска съехала с наезженной дороги на тропу, потому что колеса протестующе завизжали и коляска начала раскачиваться из стороны в сторону.

Затем она вновь остановилась. Было тихо, только где-то ухала сова, — так тихо, что Саймону, изо всех сил прислушивающемуся, показалось, что он расслышал стук копыт где-то позади. Но он не был уверен, что ему это не кажется. Господи, как же болит голова! Он даже не может думать. Первое, что пришло на ум: никогда никому не продавать маковый сироп! Он будет давать его только в тех случаях, когда будет уверен, что его используют по назначению. Затем он грустно улыбнулся. Все это пустые мечты, вряд ли ему удастся выжить, чтобы осуществить их на практике.

Он услышал, как Даун и кучер слезли с козел. Судя по всему, Оливии с ними не было. После короткой паузы он услышал, как секретарь выругался.

— Я думал, здесь глубже. Ладно, придется зайти в воду самим и подтолкнуть его подальше.

Значит, он был прав. Здесь должна быть речка. Вся эта печальная история — с момента, когда было обнаружено тело Элайзы до сегодняшнего дня, — тесно связана с самой большой рекой в Лондоне.

— Я соглашался только править коляской, — ответил кучер с неубедительной бравадой в голосе. — Никто ничего не говорил об убийстве.

— Какая разница, тебе хорошо заплатили, — ответил Даун.

— Недостаточно хорошо для такого дела. Я ухожу, — сказал кучер, которого явно охватила паника. Послышался топот бегущих ног, затем возня и крик кучера.

— Вставай, дурак. — Похоже, Даун запыхался. — Это мой кинжал щекочет тебе ребра. Повыступай еще, я и тебя убью. Мне это даже больше нравится. Я заколю вас обоих, и все будет выглядеть так, будто он стал с тобой бороться и убил тебя, но до этого ты исхитрился его смертельно ранить. Перестань ерзать и помоги мне вытащить его.

Он открыл дверцу коляски, и они за ноги вытащили Саймона — при этом его голова ударилась о подножку коляски — и бросили его на траву. Где-то в отдалении заржала лошадь.

— Что это? — спросил кучер.

— Лошадь. Что это еще может быть, по-твоему? Наверное, где-нибудь в поле поблизости.

Даун присел на корточки и приподнял веко Саймона.

— Даже не думал, что такое сильное снадобье, — сказал он кучеру. — Ты бери его за ноги, я возьму за голову и потащим его к берегу. — Они с трудом подтащили Саймона поближе к воде. До него доносился шум текущей воды, очевидно ручья. От реки пахло сыростью.

— Теперь, — заявил Даун, — нужно перетащить его через грязь. Ты только не отпускай его.

Они снова подняли Саймона, и он почувствовал, что идут они с трудом, потому что увязают в грязи. Кучер поскользнулся и выпустил его ноги, это вынудило Дауна отпустить его голову. Саймон почувствовал, как грязь залила ему рот и нос, и испугался, что задохнется, прежде чем они его вытащат, но они снова схватились за него, и через несколько минут стало ясно, что они уже идут по воде. Он слышал, как она плещется вокруг его головы.

— Вот так, — сказал Даун, переводя дыхание. — Я разрежу веревки, а потом мы отпихнем его как можно дальше.

— А вы не собираетесь треснуть его по башке или что-нибудь в этом роде? — спросил кучер.

— Только в случае необходимости. Я предпочитаю, чтобы на нем не осталось никаких следов насильственной смерти — просто напился и утонул. — Даун рассмеялся. — По крайней мере, на этот раз не будет никого, кто обратит внимание на следы веревок на запястьях… — Он перевернул Саймона лицом в воду, чтобы разрезать его путы. Как только Даун снова перевернул его и толкнул вперед по течению, Саймон внезапно ожил и попытался сопротивляться, но оказался в крайне неудобном положении. Ему не на что было опереться, чтобы подняться из грязи, причем чем больше он барахтался, тем глубже в нее погружался. К тому же он все еще плохо соображал, маковый сироп продолжал действовать.

— Черт бы все побрал, — выругался Даун, сам поскользнувшись в грязи и обращаясь к кучеру, — не стой как истукан, чтоб тебе пусто было, опусти его голову под воду, а я уж с ним покончу! — Он поднял свой кинжал, и Саймон закрыл глаза, ожидая удара. Но вместо этого послышался громкий плеск воды, затем крик, и его несостоявшийся убийца шлепнулся в грязь и воду. Затем раздался звук выстрела, и заверещал кучер. Прибыл Джон Брейдедж собственной персоной.

Узнав, что Саймон уже уехал, он вскочил на лошадь и поспешил покинуть гостиницу, оставив конюхов качать головами по поводу странных привычек постояльцев. Он не слишком хорошо разбирался, где находится Мортлейк и в какую сторону надо ехать, ведь он никогда раньше не бывал в этих местах, но если доктор все рассчитал правильно и Элайза была сброшена в реку и утонула, то вполне возможно, что убийца мог попробовать повторить этот трюк.

Ему повезло: доехав до места, где от основной дороги ответвлялась другая, малозаметная, он встретил всадника, едущего с другой стороны, и спросил его, не встречал ли тот коляску. Всадник ответил, что встречал, только она ехала навстречу ему, в направлении, противоположном Мортлейку. А до этого его едва не сбил другой всадник. Ему пришлось поспешно посторониться, поскольку этот сумасшедший мчался так, будто за ним гнались демоны. Джон поблагодарил его и пустился в путь, радуясь, что обочины дороги заросли травой и глушат звук копыт. Вскоре он услышал скрип коляски впереди и успел остановиться, когда коляска встала. Он ждал, боясь выдать себя, дождался, когда коляска свернула к реке, и тогда осторожно последовал за ней, подоспев как раз в то мгновение, когда его хозяина убивали.