Зеленый омут - Наталья Солнцева

Манфред давал Антонии указания, как ей лучше ухаживать за больным, всматривался в ее осунувшееся лицо, усталые глаза, в глубине которых притаился страх. Молодые люди подолгу разговаривали обо всем на свете, им не хотелось расставаться. Они все больше привязывались друг к другу. Антония не признавалась в этом даже себе, Манфред тоже тщательно скрывал свои истинные чувства.

Однажды, в один из ненастных зимних вечеров, молодой врач задержался дольше обычного, так как у сеньора Маттео был приступ. Такие приступы у него повторялись особенно часто при плохой погоде. Манфред допоздна провозился с больным, и когда тот, наконец, уснул, спустился вниз, в залу, где служанка накрыла на тяжелом, огромном дубовом столе горячий ужин. Антония ждала его. У нее не было аппетита, и она рассказала Манфреду о своих страхах…

Сергей никак не мог сообразить, что произошло. Как Алене удалось женить его на себе? Его голова все еще не была ясной. Мысли путались, перегоняя друг друга. Он решил заняться, наконец, делом и отправился в село. Единственная ведьма, которая находилась в поле его зрения – баба Марфа. Пора с ней познакомиться поближе.

В лесном доме его встретил дед Илья, скучный и неразговорчивый. Он все время молчал, на вопросы отвечал односложно и невпопад. Сергей бродил по комнатам, рассматривая все, словно впервые. Смутно вспомнилась тоненькая девушка с зелеными глазами. Нет, он ничего не забыл, просто случившееся тогда почему-то стало таким далеким, как кажется далеким облако высоко в небе. Оно вроде как есть, а вроде его и нет. Рукой не достанешь, не потрогаешь. Летит себе, невесомое, как лебяжье перышко в бездонной синеве. Поди, докажи, видишь ли его на самом деле, или только представляешь?

Сергей вздохнул. Была все-таки Лида на свадьбе, или ему показалось спьяну? Черт! И что на него нашло? Алкоголизм никогда не входил в богатый набор присущих ему вредных привычек. Перед Сергеем встал другой вопрос: а была ли сама свадьба? Обручальное кольцо на пальце говорило, что была. А сердце молчало, глухо и упрямо отрицая очевидное. От напряженных раздумий у Сергея заболела голова.

Дед Илья угощал гостя жареной зайчатиной, вареной картошкой с грибами, мочеными ягодами.

– Ты ешь, – уговаривал он. – Для мужика это первое дело.

– Мне спать хочется, – неожиданно признался Сергей.

– Так ложись! – дед видимо обрадовался, снял с деревянной кровати гору вышитых подушек, притащил самотканое одеяло. – Здесь знаешь, какой сон? Будто сказка!

– А где ваша жена? – спросил гость, уже засыпая.

– Марфа? Придет! Куда ей деваться?

Сергей заснул, как будто провалился в дурманную тишину. Разбудил его негромкий низкий смех.

– Уж не ты ли гостем будешь? – спрашивала его моложавая высокая женщина с горящими глазами. На секунду Сергею показалось, что он проснулся в своей квартире, и со стены на него смотрит Царица Змей с картины Артура.

– Вы кто? – он почти испугался.

– Я-то? – женщина как будто задумалась. – Мне и самой это узнать хочется! Может, ты подскажешь?

– Вы Марфа?

– Пусть так, – как будто согласилась она, усмехаясь. – А ты теперь никак родственник мне?

– К-какой родственник?

– Вижу, что очумелый ты, потому спрашивать более ничего не стану. К тому же я и так про тебя все знаю. – Женщина сложила руки на груди и присела на стул. – Ты хочешь стать знаменитым, а для этого тебе нужно книгу написать.

– Ну, да…

– А книгу эту ты без меня, милок, не напишешь. Верно? – она удовлетворенно покачала красиво причесанной головой. – Потому что я – главное действующее лицо! Ведьма!

– Вы шутите?

– Ты что, анекдоты приехал записывать? Или фольклор?

– Н-нет. – Сергей робел перед непонятной женщиной. Неужели это и есть Марфа? Не может быть! Та должна быть по всем подсчетам гораздо старше…

– Тогда зачем я шутки с тобой шутить буду? А?

– Так вы… – он растерялся. Невозможно было вымолвить то, что он столько раз говорил себе и другим.

– Вот именно. – Марфа засмеялась. – Испугался? Что ж это ты такой непутевый? Боишься, а руки тянешь! Эдак ни до чего не дотянешься, милок! Вот тебе мой сказ!

Сергей, наконец, осознал, что перед ним сидит та самая Марфа, которую он искал и отчаялся увидеть. Он представлял ее себе не такой, – что-то наподобие древней старухи с недобрыми глазами.

– Ну, обижаешь… – возмутилась Марфа. – Какая я тебе Баба Яга?

– Да я вовсе и не…

– Ладно, – согласилась женщина. – Не Баба Яга. Каюсь, не то ты подумал. Просто старухой меня представил. А я оч-чень это не люблю!

– Так вы колдунья?

Марфа громко засмеялась, поводя плечами и закидывая красивую голову чуть назад.

– Она самая. Ты не пугайся! Как же ты писать про меня собираешься, когда только что зубы у тебя не стучат на всю горницу? Или это спросонья? Вон и амулет у тебя непростой, надежная защита. Вся твоя сила в нем сосредоточена.

– Как это? – не понял Сергей.

– Ты в детстве сказки читал? Там про смерть Кощееву написано, что она на кончике иголки. А твоя жизнь – на золотой цепочке висит, у тебя на шее.

Сергей невольно опустил голову, глянул на себя. Флорентийский амулет был скрыт под рубашкой, так что Марфа его видеть никак не могла.

– Откуда вы знаете?

Женщина вздохнула.

– Что пустое спрашивать? Я тебе скажу, а ты мне не поверишь. Вы, люди, странные очень… Сначала сами вопросы задаете, потом доказательств начинаете требовать, спорить, возражать. Суета это. Скучно мне, надоело! Хочешь, я тебе всю свою силу передам?

– Мне?

– Ну да. А чего ты удивляешься? Как же ты книгу писать будешь с чьих-то слов? Хоть и с моих? Самому все пережить надо, прочувствовать, окунуться в этот омут зеленый с головой! Тогда у тебя что-то путевое получится. А как же иначе? Про это так просто написать не выйдет. Испытать надо. Погрузиться. Стать этим.

Марфа снова засмеялась.

– Заодно и меня выручишь! – она весело блестела глазами. – Мне только один день жить осталось. Не могу я уйти и силу свою забрать с собой. Я ее здесь должна оставить, передать кому-то. Тебе, например.

Сергей на какой-то миг загорелся: а что, если… Но тут же остыл. Это просто смешно! Он отдавал себе отчет, что над ним просто потешаются. Женщина выглядит если не молодой, то крепкой и здоровой, «в самом соку». О какой смерти идет речь? Ему захотелось выйти из создавшегося положения достойно.

– Я вообще-то не против, но… убедиться надо бы.

– В чем? – удивилась Марфа.

– Не люблю дураком выглядеть. Пока я не уверен, что вы действительно та, за кого себя выдаете. Вот если вы мне это сможете доказать…

– Что это я тебе должна доказывать?

– Ну… – Сергей замялся. – То, что вы… колдунья! Обладаете паранормальными способностями.

– Пара… что? – захихикала женщина. Она подняла свои красивые полные руки и стала поправлять толстую косу вокруг головы.

– Сверхспособности. Те, что выходят за рамки обычных.

– А-а… За рамки выходят, значит. Тогда понятно. У меня таких полно! На любой вкус. Тебя что больше привлекает?

Сергей чувствовал себя глупо и никак не мог с этим справиться. Однако должен же он убедиться…

Марфа смотрела на него пристально и насмешливо. Ждала. Нужная мысль пришла неожиданно и как нельзя кстати. Сергей даже обрадовался.

– Я хочу узнать, как погиб мой друг, художник Артур Корнилин. Если вы мне это скажете…

–  Восьмой символ Книги Тота обещает, что укрывающееся за занавесом будет открыто. Истина… вот что является объектом поиска. Не раболепствуй перед учениями любых храмов. Только твоя собственная тщательная оценка поможет тебе распознать то, что истинно и реально. Иди по пути Изиды.

Царица, восседающая на престоле с завязанными глазами, держит в руках меч и весы. Ее суждения беспристрастны, на нее нельзя воздействовать красотой или подкупить богатством. Спроси себя: «Откуда мне известно, истинны ли мои прозрения и ощущения?» Ответом будет: «Будь смелым, чтобы доверять себе.» Истина и знания дают смелость. Только смелость может смотреть в лицо мира, каков он есть.

Истина защитит тебя от страха, ибо тебе нечего бояться. Как звезды следуют по своим орбитам, так и ты будешь приближаться к своей цели…ибо во всем и каждом есть справедливость Великого Закона. Твое равновесие непоколебимо…

Сергею показалось, что он бредит. Неужели ему все еще плохо от выпитого? Галлюцинации? Где-то он уже видел эту Марфу, слышал ее непонятные, бередящие душу речи. Когда это было? Как это возможно, чтобы она произносила такие слова? Откуда она их знает? Он ощутил на губах привкус лилий и почувствовал, как голова становится тяжелой и затуманенной… Хотелось задать вопрос, но губы не слушались, лицо и челюсть словно одеревенели.