Полет тапка над Зулкибаром - Марина Добрынина

Брианна меня прочь утащила, нашептывая что-то соблазнительнее о ванне и переодевании к ритуалу обезвреживания узурпатора. Это кто узурпатор? Ах, Терин узурпатор… ну да, ага конечно. Узурпатор. Да-да, а я несчастная жертва и, конечно же, я хочу принять ванну и буду очень благодарна, если Брианна поможет мне волосы расчесать, потому что горничные во время переворота разбежались и больше просто некому.

Вот знать бы еще, на какой такой ритуал я наряжаюсь, и что там будет?

Глава 18

Ура, дамы и господа. Мы победили. Правда, говорить «мы» в моем случае не совсем оправданно, поскольку принять участие в освобождении страны мне так и не удалось. Но, главное, что все закончилось, папа снова на троне, а я имею шансы трон этот самый занять со временем. Причем, судя по всему, не один, а с молодой женой. А что, если смотреть на нее издали, и сощурясь, и при этом еще она будет молчать, то, в принципе, с большим количеством допущений она может сойти за королеву. И даже, чем черт не шутит, у меня когда-нибудь возникнет желание попытаться ее обнять, и при этом я не получу в ухо.

— Вальдор, Вы готовы?

И кто это там осмеливается отрывать меня от радостных мыслей? Неужто Таурисар? Да шел бы он куда подальше, этот Таурисар. Магов я не люблю. А они отвечают мне взаимностью.

— К чему я должен быть готов? — сухо осведомляюсь я.

— К ритуалу.

— Какому ритуалу?

А у самого в груди все сжимается. Неужто папа решил не тянуть, и сразу после помолвки свадьбу организовать? Не хочу. Я для этого еще слишком молод!

— Ритуалу обезвреживания чернокнижника, — отвечает маг, а у самого морду аж перекашивает от отвращения. К чернокнижнику, видать, не ко мне же. Хотя и смотрит он при этом на меня.

— Где он проводится?

— В зале для делегаций. Мы ждем Вас.

— Скоро буду.

Интересно, а как они собрались обезвреживать чернокнижника? Голову ему снести, что ли? Хороший способ обезвреживания. Действенный. Только раньше он назывался проще — казнь путем усекновения головы.

Выхожу из своих покоев и натыкаюсь на пажа, нервно переминающегося с ноги на ногу. Хорошенький какой! Даже и не поймешь — мальчик это или девочка.

— Ваше высочество, — лепечет он, испуганно глядя на меня, — Вам Его величество зайти к нему велели.

— Перед ритуалом? — уточняю я.

— Д-да…

Кто ж тебя напугал-то так, милый? Уж точно, не я.

Ну, пойду к папе прогуляюсь. А ритуал ничего. Подождет.

Отец взволнован. По нему это сразу видно. Он в эти моменты так руки свои теребит, будто вымыть их хочет, а воды нет. И ходит туда-сюда.

— Звал? — спрашиваю.

— Да, сынок.

О, сынок! Точно случилось что-то из ряда вон выходящее. Потому что сынком меня чрезвычайно редко именуют.

— Я должен сказать тебе, Вальдор, что… Я рад, что ты помолвлен. Спору нет, Дульсинея, конечно, не та женщина, которую я выбрал бы для тебя. Но, раз уж она тебя спасла. Тем более, два раза…

— Папа, ты для этого меня к себе вызывал?

— Да, но… не только. Сынок, я просто не хочу, чтобы это было для тебя неожиданностью. Но…

Да что же он все мнется да мнется! Он меня уже пугает этими своими «но».

— Но я был вынужден заключить соглашение с Советом чародеев.

И умолкает.

— Какое соглашение? — интересуюсь я. Не особо-то он пока меня удивил.

— Я бы сам не справился с чернокнижником. А они согласились помочь мне в обмен на…

— На что, папа? Что они от тебя потребовали такого?

— Ну, — вздыхает отец, — во-первых, я должен разрешить открыть в Зулкибаре школу для волшебников.

— А раньше не разрешал?

— Нет. Во-вторых, Совет…

Договорить ему не дает Таурисар, появившийся в королевских покоях, как у себя дома.

— Ваше величество! Что это такое? Вас все ждут! — приказным тоном заявляет он, а я аж дар речи теряю от такой наглости. Перевожу взгляд на отца, а тот глаза прячет и бормочет себе под нос что-то типа "Да иду я уже, иду". Ну, если уж король так себя ведет, мне, как видно, вообще остается лишь молчать в тряпочку.

— И в чем, все таки, суть ритуала? — не удержавшись, спрашиваю я у мага.

— Руки Терину, чернокнижнику поганому, ломать будут, чтобы не мог он заклятья творить, пока судьба его Советом не решена.

Снова смотрю на отца:

— Папа, ты это санкционировал?

Он лишь пожимает плечами. Мол, понимай, как хочешь, но возражать не стоит.

Да, Терин, провалил ты свой эксперимент.

В голове сумбур, и радость от освобождения уже утекла куда-то, боюсь, безвозвратно. Жаль, отец не договорил. Но само его поведение перед этим Таурисаром, сам этот дурацкий ритуал. Ну не можете вы решить судьбу чернокнижника, неужели так трудно обезвредить его иным способом, не собирая при этом такую кучу народа? И почему меру наказания ему должен определять Совет чародеев? Он здесь, здесь власть узурпировал, в Зулкибаре! Отец мой должен решать, что делать с этим героем-одиночкой, а не кучка сумасшедших волшебников с манией величия.

А вот и кучка эта. Совет чародеев, может, и не в полном составе, но человек семь присутствует. Надо будет узнать позднее, сколько их там, членов этих. Отец мой тоже здесь — и глаза у него бегают. А Брианна рядом притворяется предметом обстановки. Можно подумать, никто не в курсе, что она из себя представляет. Дешевая подстилка. Может, и не дешевая, но неважно.

Дуся рядом со мной стоит, жмется, глаза разноцветные квадратные и испуганные.

— Вальдор, — бормочет она. Тихо бормочет. Так, что я вынужден к ней наклониться.

— Валь, — продолжает она, — ты, наверное, будешь смеяться, но мне как-то херовато.

Могу только вздохнуть в ответ. Ей-то понятно, отчего херовато, а мне вот почему? Я что, казней до этого не видел? Хотя, о чем это я? Это же не казнь, а ритуал!

Наш штатный палач, да, Терин оставил его при должности и папа заменять не стал, профессионалы — они на дороге не валяются, приносит колоду. Я вздрагиваю. Все же, фантазия у меня слишком уж хорошо развита для принца.

В зал вводят двух мальчишек и девчонку. Ну как мне их еще назвать, если старшему на вид двадцать-двадцать два? Ага, маги-сторонники, наверное. Судя по всему, вот тот, рыженький словесник — у него руки за спиной скованы и рот завязан. Девочка явно жестовик, так как ее локти плотно примотаны к телу, а уж конструкцию, удерживающую пальцы, я вообще плохо понимаю. Ну и старший, предметник. Ему больше всех повезло. Просто в кандалах.

Вокруг колоды члены Совета образуют полукруг. Они молчат. Ждут. О, Дукуса вижу. И даму эту со следами. Красоты, конечно. Где же мальчишка-словесник? Хотя, о чем я? Едва ли он мог быть членом Совета. Так, просто шавкой, как Терин и говорил. Я сам себя не узнаю, почему я поминаю этого чернокнижника к месту и не к месту? Что со мной?