Голоса ночи - Лидия Джойс

– Что касается Джайлса, я уверен, за городом найдется закрытая, малоизвестная школа, которая могла бы принять его для нравственного и интеллектуального совершенствования в течение одного или двух семестров, – продолжил Чарлз оживленно, испытывая при этом некоторое смущение, оттого что стал свидетелем мимолетной слабости Мэгги. Он не раз видел плачущих женщин, но никогда не был свидетелем проявления чего-то глубоко личного и считал, что наблюдать это почти неприлично. – А для Фрэнки… э-э… какими талантами он обладает?

Мэгги усмехнулась:

– В основном как карточный шулер.

– Полагаю, он мог бы стать лакеем, – сказал Чарлз с некоторым сомнением. – В одном из поместий.

– А Молл и малыш Джо? – тихо спросила Мэгги. – Они должны быть при Нэн. Если бы Нэн работала приходящей поварихой, она могла бы возвращаться к ним домой, но если она будет постоянно жить в вашем доме…

– В таком случае дети тоже будут жить с ней, – сказал Чарлз, игнорируя возникшее внутреннее сопротивление, когда осознал, что приглашает целую группу людей, которым справедливо было бы наклеить ярлык «нежелательные», и они будут жить там, где он поселил женщину, неожиданно ставшую его любовницей.

Мэгги начала медленно застегивать пуговицы корсажа, неосознанно соблазняя Чарлза каждым движением. Он с трудом подавил желание притянуть ее к себе и снова поцеловать.

– Вы действительно намерены сделать все это? – спросила она. – Вы боитесь, что выглядите недостаточно благородным?

Чарлз грустно рассмеялся:

– Возможно, я делаю это только для того, чтобы убедить тебя остаться и снова заняться любовью со мной.

– Я не верю, – упрямо сказала Мэгги, тряхнув головой. – Вы хотите послать Джайлса в школу не для того, чтобы заставить меня остаться. Просто он должен находиться в безопасном месте. – Она немного помолчала, потом неуверенно спросила: – Почему вы не хотите признаться, что поступаете так из благородных побуждений?

– Потому что я хорошо знаю себя, – решительно сказал Чарлз. – И имя Эджингтон достаточно говорит, кто я такой и кем были мои предки.

Пальцы Мэгги задержались на последней пуговице у горла, и она опустила руку.

– И что же означает это имя? – спросила она мягко, словно боясь упрекнуть Чарлза, хотя ее одолевало любопытство.

– Неумеренное сибаритство, чувственную ненасытность, склонность к разврату. – Он криво усмехнулся. – Любая из этих характеристик подойдет по крайней мере к одному из моих предков.

Мэгги с озадаченным видом покачала головой:

– Но о вас сложилась иная репутация. Некоторые примадонны имели с вами так называемые амурные дела, однако никто из них не отзывался о вас плохо.

Чарлз усмехнулся:

– У них весьма примитивное представление о джентльменском поведении. Их вполне устраивает, что за ними ухаживают и дарят подарки. Они чрезвычайно довольны этим. Они не ждут ни уважения, ни верности и не питают никаких надежд на будущее.

– Так же, как и я, – сказала Мэгги, не сводя с него глаз.

Чарлз запустил пальцы в свои волосы.

– Разумеется, – согласился он с горькой усмешкой. – Знаешь, как я обнаружил неверность отца по отношению к моей матери? Мне было шесть лет, и конюх повел моего маленького толстого пони в Гайд-парк, когда я вдруг заметил отца в открытом двухколесном экипаже с хорошенькой женщиной. Я окликнул его, а он посмотрел на меня с каким-то странным выражением лица. Тогда я не понял, что оно означало, но эта странность запечатлелась в памяти. Когда же я стал взрослее, я осознал, что оно отражало чувство вины. Все это длилось одно мгновение, а потом он засмеялся и, подъехав ближе, представил меня своей подруге, мисс Доркас Першинг.

– Вы имеете в виду миссис Першинг? – спросила Мэгги с выражением изумления на лице.

– Именно ее. – Чарлз пожал плечами. – Она была четвертой или пятой обитательницей дома в Челси, а когда потеряла благосклонность отца, воспользовалась их длительными дружескими отношениями и заняла должность экономки, о чем я узнал значительно позже.

– Экономка, обслуживающая новых женщин бывшего любовника, – сказала Мэгги с еще большим изумлением.

Чарлз откинулся на подушки сиденья.

– Миссис… или, точнее, мисс Першинг всегда была весьма практичной особой. Я не думаю, что она любила моего отца, да и он любил только самого себя. – Чарлз вспомнил долгие дни жаркого лета и то, как он ждал встреч с доброй и ласковой мисс Першинг каждый раз, когда посещал Гайд-парк. – Она всегда покупала мне мороженое, и я считал ее сказочной феей или ангелом. Мой отец дарил мне всякие игрушки, ни в чем не отказывая будущему лорду Эджингтону, но ему никогда не приходило в голову, что мне больше всего нравилось лакомиться мороженым в парке.

В это время карета остановилась, и Чарлз увидел красный кирпичный фасад своего дома в Челси.

– Вот мы и прибыли, – сказала Мэгги неожиданно бодрым тоном. – Полагаю, мы еще увидимся когда-нибудь, если… если вы не захотите сейчас войти в дом? – В ее голосе прозвучали нотки надежды, отчего Чарлз почувствовал мучительное желание и в то же время радость.

Он взглянул на темную входную дверь. Сквозь фрамугу над ней проникал газовый свет. Виден был свет и в некоторых окнах между задвинутых штор, отчего дом выглядел ужасно консервативным и в то же время довольно уютным. Чарлз на мгновение представил, как предлагает Мэгги руку и ведет ее к этой двери, потом внутрь и наверх в ярко освещенную спальню… Однако его место было не в этом доме в Челси. Он имел другой дом, где его ждали привычные обязанности, которыми он временно пренебрег из-за сегодняшнего незапланированного путешествия.

Чарлз покачал головой:

– Нет. Меня дома ждет ужин, и, кроме того, я должен дать распоряжение слугам, чтобы они обеспечили охрану здесь. – Он протянул руку и открыл дверцу кареты. – Желаю доброй ночи.

Мэгги посмотрела на него долгим взглядом, потом кивнула и вышла из кареты.

– Значит, до завтра? – спросила она, и на этот раз в ее голосе не было скрытого желания.

– Конечно, – кивнул Чарлз.

Она улыбнулась ему мимолетной загадочной улыбкой, а затем закрыла дверцу кареты и поднялась по ступенькам крыльца ко входу. Чарлз подождал, пока не открылась входная дверь. Он увидел, как в проеме на фоне желтого света появился силуэт миссис Першинг, после чего дал команду Стивенсу возвращаться в Эджингтон-Мэнор.

Глава 8

Когда Чарлз прибыл в Эджингтон-Мэнор, дом выглядел призраком в свете луны. Из окна сестры пробивался слабый свет, но все остальное поместье было окутано тьмой. Чарлз вздохнул, вспомнив немой упрек матери в ответ на его поведение прошлым вечером. Он почти слышал ее голос, заявляющий, что она не станет больше ждать его к ужину. Непочтительный сын заслужил подобное отношение.