Лесная невеста (СИ) - Петровичева Лариса

Готтлиб устало вздохнул. Наконец-то поднялся со стула, приблизился к Ульриху и со вздохом простер над ним руку. Не было ни громов, ни молний, ни искр, но мой бывший куратор содрогнулся всем телом и открыл глаза.

Его взгляд был мутным. Неживым. Готтлиб провел над Ульрихом рукой, словно погладил — тот хрипло втянул воздух и еле слышно проговорил:

— Ловко, дружище… Очень ловко…

— Нам пора, — миролюбиво произнес Готтлиб. — Поднимайтесь, Ульрих. Нас всех заждались в «Имаго».

Спустя четверть часа мы покинули гостеприимный Бьюрен уже в статусе сотрудников проекта «Имаго».

Виланд ехал во внедорожнике впереди, в компании Готтлиба. Я с Ульрихом и Хаммоном следовала за ними и, глядя, как за окном проносятся аккуратные домики и сады, которые постепенно сменили огороды, поля и перелески, думала о том, что у нас есть, и что с этим делать.

Для начала мы выжили. Постепенно вечерело, длинная стрела шоссе таяла в золотистом свете усталого солнца, и я думала о том, сколько всего нам принес этот день. Встреча с Сумеречником и победа, моя договоренность с Хаммоном, разговор с Готтлибом и сражение с Ульрихом…

Я покосилась в сторону своего куратора. Ульрих дремал, откинувшись на сиденье. Быстрые манипуляции Готтлиба поставили его на ноги, и я невольно задумалась о том, кем на самом деле был доктор Дедрик Готтлиб.

Ведьмак? Непохоже. Мы всегда чувствуем своих.

Еще мы узнали о том, что проект «Имаго» способен усилить ведьму на несколько уровней или вообще превратить в инквизитора, заместив гормоны, как это случилось с Виландом.

А еще — мать и сестра Арна были куколками. Рожденные людьми, они смогли трансформироваться в ведьм.

Я не могла не волноваться за него. Снова и снова повторяла себе: он это переживет, мы это проработаем и пройдем — но даже представить боялась, что именно он сейчас чувствует. Хотя Виланд смог выплеснуть свой гнев и утолить жажду мести. В некотором смысле это было даже хорошо.

— О чем задумалась, Инга? — негромко полюбопытствовал Ульрих. Я покосилась на него: он не открыл глаз и по-прежнему казался спящим.

Я заметила, как напрягся Хаммон, который сидел впереди, рядом с водителем.

— О сегодняшнем дне, — честно сказала я. — В нем было очень много всего.

Хаммон провел ладонью по лицу, и мне показалось, что он пытается от нас заслониться. Ульрих открыл глаза, со стоном сел поудобнее и произнес:

— Я всегда относился к тебе хорошо. Ты мне нравишься, Инга, это правда.

Мне стоило большого труда сохранять невозмутимое выражение лица.

— Какой ответ вы хотите от меня услышать, господин Ванд? — осведомилась я. Ульрих болезненно скривился. Каждое движение по-прежнему причиняло ему боль. Ульрих знатно его приложил. Лицо куратора сейчас напоминало плохо слепленную маску из красной глины.

— Пока я хочу, чтобы ты послушала, — сказал он. — Готтлиб предложит повысить твой уровень. Обязательно, если еще не предложил. Откажись.

На мгновение меня накрыло — мне показалось, что я превратилась в туго сжатую пружину. Избитый и изувеченный, Ульрих все равно мог влиять на меня. С него сталось бы и новую печать поставить — просто для того, чтобы разозлить Виланда и показать, кому я принадлежу на самом деле.

Ко мне снова вернулось то чувство, с которым я совсем недавно входила в кабинет куратора. Не делаешь ничего плохого — и все равно стремишься опустить голову как можно ниже.

— Он уже предлагал, — ответила я. — Хотел поднять меня на уровень Мют. А я сказала, что ни в коем случае, потому что тогда мне придется видеться с вами каждый день. А мне этого не хочется.

Ульрих рассмеялся так, словно мне удалась особенно удачная шутка. У него лопнула нижняя губа, выступила кровь. Я поежилась.

Вскоре мы свернули с шоссе, и проселочная дорога понесла нас среди деревьев. Было в них нечто пугающее, что напомнило мне лес за Тихими холмами. Солнце уходило за растрепанные вершины, и мне слышался тоскливый скрип, словно деревья пытались склониться над дорогой и рассмотреть машины.

О чем, интересно, говорит Виланд с Готтлибом?

Мелькнул большой щит с надписью «Федеральный заповедник Кавентона. Проезд строго запрещен. Охраняемая зона». Чуть поодаль я заметила раскрытые ворота, которые почти улеглись на землю. Ульрих поймал направление моего взгляда и произнес:

— Тут другая охрана.

— Я так и поняла, — ответила я. Научный центр «Имаго» явно прикрыли так же, как и Виланд — свой домик в лесу. Какой-нибудь грибник будет ходить рядом с корзинкой и ничего не увидит. Впрочем, обстановка тут была такая, что местные пойдут за грибами куда угодно, только не сюда.

Ощущение взгляда на затылке становилось все сильнее.

— Ты поняла? — гнусаво произнес Ульрих, с кривой гримасой ощупывая нос. — Не соглашайся на предложения Готтлиба. Ни на какие предложения. Я понимаю, что ты пыталась найти выход из ситуации и вытянуть этого дуболома, — он болезненно скривился. — Но знаешь, ты нашла вход в проблему. Вот и все.

— Почему я должна тебе верить? — поинтересовалась я. Водитель и Хаммон все больше напоминали послушных кукол. Им приказали вести нас и не произносить ни слова — они везли и молчали. Но где-то в грязном подвале их подсознания вопили от ужаса скорченные голые фигурки.

В лесу темнело. Я почти слышала их крик.

— Потому что у тебя нет другого выхода. Виланд разменяет тебя сразу же, как только будет возможность, — сухо ответил Ульрих. Я заметила, что его лицо стало меняться. Постепенно уходила одутловатость, кожа бледнела, красные и черные следы кровоподтеков утекали, словно их стирали ластиком. Зато Хаммон обмяк в пассажирском кресле, и его голова безжизненно свесилась к плечу.

— Ты подпитался от него? — спросила я. Ульрих кивнул.

— Не от тебя же. На самом деле это просто. Хочешь, научу?

Я поморщилась. Мне противна была сама идея забирать силы у другого человека. Возможно, в этом я и отличалась от инквизиторов. Они считали, что цель оправдывает средства.

Я с ними не соглашалась.

— Виланд изменился за эти дни, — сказала я. Вспомнила, как мы лежали на кровати в комнате в доме Луки, вспомнила, как Виланд поцеловал меня в подвале — и решила не уточнять, в чем именно были перемены. Ульриху лучше по-прежнему видеть Выродка Арна, который едва не размозжил его голову об стену. Это дает нам надежду на то, что мы сможем развернуть ситуацию в свою пользу.

Ульрих усмехнулся.

— Да, возможно, — ответил он. — Красивая и умная женщина всегда меняет человека к лучшему. Особенно если ради нее пожертвовали и карьерой, и будущим… да всем, в общем-то. Но скажи, Инга, я тебя когда-нибудь обманывал? За те годы, что мы друг друга знаем, я хоть раз соврал тебе?

Я неопределенно пожала плечами — тем жестом, который подразумевает, что собеседник сам ответит на свой вопрос.

Да и вообще, какая честность может быть у инквизитора в отношении ведьмы?

— Ты манипулировал мной, — все-таки сказала я. — Ты использовал меня все это время.

Ульрих запустил руку в карман, негнущимися пальцами выцепил смартфон и пробежался по экрану. Машины свернули в сторону и быстро двинулись по идеально заасфальтированной стреле дороги.

Мы почти приехали.

— Вот, посмотри, — сказал он и протянул мне смартфон. — Вот что с тобой было бы, если бы я, как ты говоришь, тобой манипулировал.

Некоторое время я всматривалась в фотографию и не могла понять, что, собственно, вижу. А потом в сплетении огненных вихрей я различила простертые к небу руки и бледные женские лица.

Откуда-то из наступающих сумерек послышался гортанный вскрик шаманского бубна. Потом я услышала монотонные голоса, взывающие к земле и небу — они заклинали те силы, которые правили нашим миром задолго до появления людей. Во мне что-то задрожало и потекло туда, где огненные цепи соединялись над деревьями столбом ревущего пламени.

Я помотала головой, и наваждение исчезло — осталась лишь нечеткая фотография на экране смартфона.