Карта, мобы, два скилла (СИ) - Изотов Александр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А-а-а…»
Мы все переглянулись.
— Это Кент? — шёпотом спросила Биби.
Она была права. Хоть мы этого Кента знали немного, но его голос все уже знали.
— Сначала Блонди, — уверенно сказал я и указал налево.
То, что «не последний человек в Батоне» нас бросил возле портала, сразу отнимало ему минус балл.
— Респект, братуха, — кивнул Бобр.
* * *Блонди посадили в клетку. К счастью, Лана была жива и даже ещё вполне цела. Физически.
Её одели в странный наряд, сплетённый из полевых цветов. Платье с синеватыми цветочками, листья едва прикрывают нижнее бельё, да ещё на голову ей водрузили венок.
Впрочем, эффектной блондинке её новый прикид очень шёл.
— Вы, грёбанные козлы!!! А ну, отпустили меня! Хе-е-елп!
Мы сгрудились у входа, где нас прикрывал удачный большой валун, и оценивали обстановку.
Пещера была довольно большой, и, насколько я понял, представляла собой главную трапезную, а заодно кухню. Длинный стол рядом с одной стеной, возле него скамья и табуретки.
С другой стороны пещеры большая клетка с Блонди, и рядом ещё не разожжённый костёр, обложенный камнями наподобие колодца, с высокой перекладиной сверху.
Сатиров тут было пятеро. Внушительная армия.
Возле импровизированной жаровни трудился один, шкрябая камешками и высекая искры. Я только поморщился — ну двадцать первый век же.
Двое смотрели на Блонди влюблёнными взглядами, что-то обсуждая между собой.
А ещё двое спорили, стоя у большой кадушки, наполненной всякими травами. Их голоса эхом разносились под сводами пещеры, и я понял, что только эти двое дали нам шанс, оттянув готовку Ланы.
— Пе…е…ерец!!!
— Че…е…еснок!!!
— Пе…е…ерец!
Они потрясали каждый своим аргументом. В руках одного была деревянная банка с перцем, другой держал связку чеснока. Видимо, мы застали самый разгар спора, потому что чесночник, недолго думая, заехал оппоненту по рогам «правильным» ингредиентом.
— Нече…е…естно! — отпрыгнул перечник.
— Че…е…еснок!
И тут же задире прилетела в морду банка с перцем. Вспыхнуло красное облачко, и сразу же оба спорщика, жалобно заблеяв, стали тереть глаза. Правда, они не забывали бодаться — от гулких ударов их рога едва не искрили.
Остальным было пофигу — видимо, это было нормальным явлением
— Ну, — вдохнул Боря, перехватывая дубину.
Я придержал его, повернувшись к Биби с Лекарем:
— Песня и камни, помним? У вас в прошлый раз вышло круто!
Анатолий замотал головой:
— Я не смогу, откат же. Чушь выйдет.
— Какой откат? — удивился я, но Боря уже поднялся и с криком понёсся вперёд, размахивая дубиной:
— А, белобрысая, держи-и-ись!
Его крик прокатился по пещере оглушающим раскатом.
— Блин, — я побежал следом.
Надо сказать, удивились все: и сатиры, и Блонди в клетке.
— Вот зе фак?
Тот, что был у костра, только успел встать, как ему прилетело по рогам. Булава была мощным оружием — бедняга отлетел, сшибив с ног двоих спорщиков.
— Оле оле оле оле!!! — Лана сразу же запрыгала, поддерживая нас.
А вот те сатиры, что были у клетки, среагировали быстро и понеслись в атаку. Рога долбанулись в подставленный щит, и здоровяк едва не снёс меня с ног.
Я отлетел на пятую точку, охнув от боли, а Бобр благодаря мне смог сохранить равновесие, и обрушил дубину на беднягу.
Второй же проскочил мимо и понёсся на меня. Я не знал, что делать — вскакивать или отмахиваться дубиной. Но тут свистнул камень, с треском рассыпавшись об лоб козлорогого, и тот, жалобно мекнув, свалился мне на колени.
— Да! — послышался радостный крик Биби.
Спорщики очухались и оказались проворнее, чем их напарники. Чесночник подскочил к Бобру, наметив удар в щит, но резко остановился и пригнулся — булава свистнула прямо над ним.
Второй перечник в этот момент разогнался и влетел в открытый Борин бок. Здоровяка снесло, как пушинку.
Я только встал, спихнув с себя сатира, как на меня упал Боря. Его булава отлетела в сторону, и мы снова оказались на земле.
— О-о-о… — застонал я.
— Ядрён батон, — Бобр пытался встать, одновременно прижимая руку к боку и подняв щит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Сатиры и дальше действовали слаженно: один бодал Борин щит, не давая нам встать, а перечник оббежал нас и понёсся в сторону Биби с Лекарем.
— Твою ж за ногу, — прорычал я, кидая вслед дубинку.
Тот ловко отскочил, будто у него глаза были на спине. Не попал.
— А на море бе-елый песо-ок! — вдруг заорал Толя, — Мне сказал, что на-адо… че-есно-о-ок!
— Че…е…еснок! — радостно подхватил сатир, бодающий нас с Борей.
— Нече…е…естно! — вдруг затормозил прорвавшийся в тыл перечник, — Пе…е…ерец!
— Чеснок, — рявкнул Боря, — Только чеснок!
— Да, — выдавил я.
— Ве…е…ерно! — подхватил козлорогий рядом с нами, захлопав в ладоши.
— Чеснок, чеснок, — подхватила Блонди, — Онли чеснок!
— Не…е…ет! — обиженный замотал головой, а потом вдруг развернулся, и понёсся доказывать свою правоту.
Сатиры отскочили в сторону и начали бодаться.
Боря быстро прыгнул в сторону, к своей дубине. В этот момент свистнул второй камень, прилетев сатиру по спине. Тот выгнулся, и ему же прилетело по подбородку рогами от чесночника.
Победитель не успел даже порадоваться, как ему на голову опустилась дубина Бобра.
Зато проигравший сатир оказался неожиданно живучим. Он перекатился по спине, а потом, подскочив, побежал в сторону Толи:
— Пе…е…ерец!
Биби успела поднять ещё камень и метнуть. Снаряд отскочил от рогов, перечник зашатался как пьяный, и Толя выверенным движением, как самурай, рубанул дубиной по лбу:
— Ха!
В пещере на мгновение воцарилась тишина.
— Оу, пипл, я так рада! — Блонди едва не запрыгала на месте, хлопая в ладоши, — Кул, вери кул!
— Не боись, принцесса полей и огородов, — Боря устало опёрся на свою булаву, — Своих не бросаем.
— Ах ты литл биг, — Лана сразу же приняла разъярённый вид, окинув себя взглядом, — А ну ка, вытащите меня!
Вещей Блонди рядом с клеткой не нашлось. То, что наряд у неё был довольно эротичный, и белое кружевное бельё проглядывало сквозь плетение травинок, Лану совсем не смущало.
— Это бренд, пипл, я для того и покупала, чтобы быть бьютифул!
В принципе, мужская часть нашей группы была полностью с этим согласна. Но вот потеря нубских вещей Ланы могла повлечь за собой неприятности.
Впрочем, была и радость. Даже двойная.
Во-первых:
Количество опыта группового: — 44
— О, живём, — Боря очень радовался, когда его проступок таял на глазах
Тем более, ему и Лекарю выпали скиллы. Это и была вторая радость.
Бобр светился, подняв дощечку с рисунком звёздочек и открытый журнал.
— Оглушение! — он с восхищением смотрел на дубинку, — Ядрён батон, оглушение.
Толя же теребил в руках свою табличку, и вид у него был обескураженный.
— Что там, Джастин? — весело спросила Блонди, и Лекарь поджал губы, спрятав табличку в кошель.
После минуты препирательств Толя всё же признался: «Песнь дружбы».
Проблемой же было то, что Лекарь так и не терял надежды стать лекарем. Исцеляющим бардом, на худой конец.
А его таинственным врождённым скиллом оказалось рифмоплётство, в чём он тоже признался с трудом. Семья ждала от него продолжения династии целителей, и бедный Толя в свои семнадцать оказался под двойным давлением — и врождённое умение не то, и выданный на церемонии определения класс.
А теперь ещё и скилл…
Ничего особенного в трапезной пещере мы не нашли. Только приправы да кухонная утварь. На наш нубский взгляд, это не имело особой ценности.
— Что такое вообще эта «песнь дружбы»? — возмущался он, пока мы возвращались к развилке, — Кого она исцелит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})А вот теперь пришла очередь Кента.
Блонди, сжимая в руке старую дубинку Бобра, ежилась от пещерной прохлады в своём увядающем наряде.
Мы стояли перед необследованным ещё поворотом. Можно было бы выйти из пещеры, и попробовать поискать одиноких сатиров. Добить скиллы и отправиться домой.