Забытые герои войны - Олег Смыслов

Особенно ценной в тех условиях была высокая подвижность корпуса, позволявшая использовать его для маневра на угрожаемых направлениях, конечно, с соответствующими средствами усиления, без которых конники не смогли бы бороться с вражескими танками.

Хорошее впечатление произвел на меня командир корпуса Лев Михайлович Доватор, о котором я уже слышал от маршала Тимошенко. Он был молод, жизнерадостен, вдумчив. Видимо, хорошо знал свое дело. Уже одно то, что ему удалось вывести корпус из окружения боеспособным, говорило о талантливости и мужестве генерала».

Командарм Рокоссовский поставил тогда кавгруппе Доватора следующую задачу: организовать оборону на широком фронте севернее Волоколамска, вплоть до Волжского водохранилища. И спешенные кавалеристы Льва Михайловича отбили все атаки.

В конце октября кавгруппу Доватора перебросили на помощь 316-й стрелковой дивизии генерала И.В. Панфилова. Немцы, овладев Волоколамском, тогда попытались перехватить шоссе восточнее города, идущее на Истру. Но враг был остановлен вовремя подоспевшей 50-й кавдивизией генерала И.А. Плиева.

После провалившегося октябрьского наступления немцев на Москву на фронте наступило кратковременное затишье. И пока враг перегруппировывал свои силы, на Красной площади столицы 7 ноября 1941 года состоялся знаменитый исторический парад. Принимали в нем участие и кавалеристы Л.М. Доватора: «По Ленинградскому шоссе со стороны Волоколамска двигалась кавалерия. Это были кавалеристы генерала Доватора. Прямо с передовых позиций ехали они на парад. Рослые сухоголовые кони, закудрявленные инеем, казались седыми. Они настороженно косились на серые затемненные громады зданий. Всадники в длинных, свисающих до стремян шинелях не имели обычного щегольского вида. Но, несмотря на утомительный переход, кавалеристы были веселы…»

После парада они сразу же отправились на фронт…

В середине ноября началось новое наступление на столицу. Положение складывалось более чем серьезное. Например, на западном направлении немцам удалось подойти к Москве на расстояние восьмидесяти километров. Вот как об этом писал маршал Г.К. Жуков: «С утра 16 ноября вражеские войска начали стремительно развивать наступление из района Волоколамска на Клин. Резервов в этом районе у нас не оказалось, так как они по приказу Ставки были брошены в район Волоколамска для нанесения контрудара, где и были скованы противником.

В тот же день немецко-фашистские войска нанесли мощный удар в районе Волоколамска. На истринском направлении наступали две танковые и две пехотные немецкие дивизии. Против наших 150 легких танков немцы бросили 400 средних танков. Развернулись ожесточенные сражения. Особенно упорно дрались стрелковые дивизии 16-й армии: 316-я генерала И.В. Панфилова, 78-я полковника А.П. Белобородова и 18-я генерала П.Н.Чернышева, отдельный курсантский полк С.И. Младенцева, 1-я гвардейская, 23,27, 28-я отдельные танковые бригады и кавалерийская группа генерал-майора Л.М. Доватора. <…>

Бои, проходившие 16–18 ноября, для нас были очень тяжелыми. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве своими танковыми клиньями.

Но глубоко эшелонированная артиллерийская и противотанковая оборона и хорошо организованное взаимодействие всех родов войск не позволили противнику прорваться через боевые порядки 16-й армии. Медленно, но в полном порядке эта армия отводилась на заранее подготовленные и уже занятые рубежи, где вновь ее части упорно дрались, отражая атаки гитлеровцев».

23 ноября противник занял Солнечногорск и Клин. Войска 16-й армии хотя и оказывали упорное сопротивление, но все-таки с потерями откатывались вдоль Ленинградского шоссе. 24-го бой шел на окраине малоизвестной деревни Пешки, всего в 169 километрах от Москвы. Немцы, уже успевшие подтянуть туда резервы, могли в любое время перейти в наступление и смять наспех созданную оборону наших войск. Тогда-то и было принято совершенно резонное решение наступать на врага, чтобы навязать ему свою волю, расстроить его планы и хотя бы на сутки задержать в Пешках. А на следующий день появилась знаменитая записка-приказ командующего 16-й армией: «25.11.41. 13.20. Тов. Доватор! На Вас смотрит вся Европа! Есть возможность отличиться! Надеюсь на то, что Вы решительным, быстрым контрударом с танками восстановите положение в Пешках. На остальных участках фронта — обороняйтесь. Рокоссовский». Секретный документ тут же был доставлен командиру 2-го гвардейского кавкорпуса генералу Л.М. Доватору, который красным карандашом в углу размашисто написал: «Европа не Европа, а немцы узнают, что Москву не взять! Доватор».

Уже 11 декабря 41-го 2-й гвардейский кавалерийский корпус был переброшен в район Кубинки. Сто пятьдесят километров кавалеристы под командованием Льва Михайловича шли по немецким тылам, преследуя их отступающие части. А 19-го они вышли к реке Рузе. Накануне, 17-го, генерал Л.М. Доватор был освобожден от должности командира кавкорпуса…

По свидетельству дочери генерала, телеграмму о смерти и посылку семья Доватора получила в один день. Рите Львовне исполнилось тогда 11 лет. Семья генерала (дочь, сын и жена Елена Лаврентьевна) проживала тогда в эвакуации, в маленькой деревушке Варлаково под Челябинском. «Мама, когда получила телеграмму, в которой сообщалось о смерти отца, — вспоминает Рита Львовна, — нам ничего не сказала. Просто по ее поведению мы поняли, что произошло что-то серьезное. Потом она, конечно, показала нам эту телеграмму, но тут же стала говорить, что это ошибка, что нам надо собираться в Москву».

Вдова Доватора поверила в смерть своего мужа только тогда, когда ей передали фотографию, сделанную за несколько минут до начала кремации тела генерала.

А «через два дня (!) после гибели Доватора был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении генералу Доватору звания Героя, — рассказывают А. Осокин и А. Корняков. — Такое неслыханно быстрое присвоение свидетельствует о том, что оно было осуществлено по указанию вождя. Причем о том, что награждение произведено посмертно, в нем почему-то не указывалось. Примечательно, что и при публикации 23 декабря 1941 года в центральных газетах этого Указа тоже ничего не говорилось о его гибели. Видно, Сталин этим хотел подчеркнуть, что Доватор стал Героем за боевые результаты своих легендарных рейдов, а не в связи с гибелью. Подтверждением этого является обнаруженный нами в электронном банке ЦАМО «Подвиг народов» документ от 14 февраля 1942 года, из которого следует, что 3 ноября 1941 года Доватор представлялся Военным советом Западного фронта (Жуковым и Булганиным) к ордену Ленина. Однако не включен в Указ, так как ему «Указом от 21.12. 1941 года присвоено звание Героя Советского Союза». И тому, вероятно, были веские причины. Неизвестно когда опубликовали в печати сообщение о его гибели. Рита Львовна рассказала нам, что впервые она прочла слова о смерти отца лишь в 1946 году, когда ее брат Саша принес снятый с забора красочный плакат с портретами четырех погибших в бою генералов: Доватора, Панфилова, Ватутина и Черняховского. Семья же узнала о гибели отца, получив в эвакуации телеграмму его боевых товарищей по 2-му гвардейскому кавкорпусу. Удивительно, но семья никогда так и не получила официальную «похоронку» на отца. Поэтому, когда надо было оформлять пенсии его жене и детям, документ о факте и дате его смерти им выдал Наркомат обороны. Сохранились кинокадры прощания с погибшим генералом — по самому высокому разряду в зале ЦДКА. Однако он лежит в гробу в обычной командирской гимнастерке без знаков различия (по непонятной причине он ни разу в жизни так и не надел генеральской формы. (Совпадение или еще одна загадка?) Рядом на подушечках только две единственные полученные при жизни награды — ордена Красного Знамени и Красной Звезды. Семья на похоронах не присутствовала, т.к. находилась в эвакуации в уральской глубинке».

Парадоксально, что целых 18 лет вдова генерала Доватора добивалась захоронения своего мужа. Она буквально мечтала о том, чтобы у него была обычная могила, на которую она могла бы прийти и поклониться. Ведь у Героя Советского Союза и генерал-майора не было могилы, а урна с его прахом хранилась в спецпомещении крематория. Рита Львовна свидетельствует: «Отец был кремирован на территории Донского кладбища. Урна с его прахом стояла в самом крематории. Я хорошо помню, как мы приходили туда с мамой, нам ключом открывали дверь за черной занавеской. На столе — эта урна, рядом с ней стояли еще урны с прахом Ивана Панфилова и Виктора Талалихина. Мама, жена Панфилова Мария Ивановна и родители Виктора — Василий Иванович и Вера Ивановна Талалихины — вместе ходили по инстанциям и просто выбивали место на кладбище».

Только в 1959 году урны Доватора, Панфилова и Талалихина будут перенесены в тройную могилу на Новодевичьем кладбище, а в 1960-м над ней воздвигнут величественный гранитный памятник «Героям обороны Москвы 1941 года».