Дочери тьмы - Смит Лиза Джейн

– Ладно.

– Но, – начал было Марк, – послушай...

– Все будет в порядке, – ответила она. – Мы недалеко.

Мэри-Линетт гнала автомобиль. Она не знала точно, куда направляется, но понимала одно: ехать к своему холму ей не хотелось. Слишком много странных воспоминаний. Несмотря на данное Марку обещание, Мэри-Линетт обнаружила, что продолжает ехать все дальше и дальше. Туда, где ручей Зеленого Орешника почти сливается с Бобровым ручьем, а между ними разрослись настоящие маленькие джунгли.

– Это что, лучшее место для наблюдения звезд? – с сомнением спросил Эш, выбираясь из фургона.

– Ну... если ты будешь смотреть прямо вверх. – Запрокинув голову, Мэри-Линетт повернулась к востоку. – Видишь вон там самую яркую звезду? Это Вега, королева летних звезд.

– Да. Этим летом она поднимается каждую ночь все выше и выше, – заметил Эш без особого энтузиазма.

Мэри-Линетт быстро взглянула на него. Он пожал плечами.

– Когда так часто гуляешь по ночам, невольно начинаешь узнавать звезды, даже если не знаешь их названий.

Мэри-Линетт опять посмотрела на Вегу.

– А ты видишь ниже ее что-то маленькое и яркое, наподобие кольца?

– Вроде призрака пончика? Мэри-Линетт улыбнулась, не размыкая губ.

– Это туманность Кольцо. Я могу видеть ее только в телескоп.

Она чувствовала, что Эш смотрит на нее, и слышала, как он вздохнул, будто собирался что-то сказать. Но вместо этого снова вздохнул и опять стал смотреть на звезды. Для него это был очень подходящий момент, чтобы упомянуть о том, насколько вампиры лучше видят. Однако, если бы он это сделал, Мэри-Линетт в праведном гневе сразу прервала бы его и отвергла его предложение.

Но так как он этого не сделал, она ощутила вспышку гнева другого рода. «Ах так, значит, ты решил, что я недостойна стать вампиром... или кем-то там еще! Но для чего же я на самом деле привезла тебя сюда, в самое глухое место, какое только могла найти? Смотреть на звезды? Не думаю...

Я теперь не знаю, кто я, – вспомнила она с какой-то мрачной безнадежностью. – Боюсь, что я вот-вот преподнесу себе большой сюрприз».

– Ты не потянула себе шею? – спросил Эш.

– Может быть. – Мэри-Линетт слегка повертела головой из стороны в сторону, разминая мышцы.

– Растереть? – предложил он, стоя в нескольких шагах от нее.

Мэри-Линетт фыркнула, бросив на него пристальный взгляд.

На востоке над кедрами поднимался серп луны.

– Не хочешь пройтись? – спросила Мэри-Линетт.

– А? Да, конечно...

Они шли, и Мэри-Линетт думала о том, каково это – видеть туманность Кольцо собственными глазами. Она так страстно желала этого, что ее будто магнитом тянуло вверх.

Конечно, это чувство не было новым. Оно и прежде посещало ее много раз, и обычно все заканчивалось покупкой очередной книги по астрономии или еще одного комплекта линз для телескопа... Все это немного приближало ее к мечте.

«Но это совершенно новое искушение. Более сильное, чем я могла себе представить, от него захватывает дух.

Что, если я смогу стать чем-то большим чем сейчас? Таким же человеком, но с более обостренными чувствами? Другой Мэри-Линетт, которая действительно сможет принадлежать ночи?»

Она уже знала, что очень изменилась, стала сильнее: разве она не надавала Эшу пинков? И неоднократно! Ее восхищала чистота неистовства Кестрель. Она понимала логику «убей или будешь убит». Она мечтала о радости охоты.

Что же еще нужно, чтобы стать ночным человеком?

– Я хочу тебе что-то сказать, – произнес Эш. «Ободрить его или нет?» – подумала Мэри-Линетт. Но Эш всего лишь спросил:

– Может, мы наконец перестанем воевать друг с другом?

Помедлив, Мэри-Линетт сказала серьезно:

– Не знаю.

Они шли по лесу. Кедры возвышались над ними, как колонны в гигантском разрушенном храме. Мрачном храме. А внизу стояло такое безмолвие, что Мэри-Линетт казалось, будто она прогуливается по Луне.

Она наклонилась и сорвала лесной цветок, пробившийся сквозь мох. Это был зигаденус ядовитый. Эш тоже наклонился и поднял отломившуюся ветку тиса, которая валялась у подножия старого дерева. Они не глядели друг на друга и шли, держась на расстоянии нескольких шагов.

– Знаешь, мне говорили, что это может случиться, – сказал Эш, будто продолжая совершенно другой разговор.

– Что ты приедешь в провинциальный городок и будешь охотиться за убийцей козы?

– Что однажды я полюблю... и это будет больно. Мэри-Линетт не остановилась. Она не замедлила шаг, но и не ускорила его. Только сердце у нее сильно забилось от смешанного чувства страха и радости.

«О боже, это все-таки случилось... Не могло не случиться».

– Ты не похожа ни на кого, с кем я когда-либо встречался.

– Ты тоже.

Эш обдирал тонкую фиолетовую кору с тисовой ветки.

– Понимаешь, это трудно, потому что я всегда думал о людях... меня всегда учили думать...

– Я знаю, что ты всегда думал, – резко прервала его Мэри-Линетт. – Ты думал, что люди – отребье.

– Но, – настойчиво продолжал Эш, – дело в том... Я знаю, это звучит странно, но мне кажется, что я люблю тебя без всякой надежды на взаимность. – Он содрал еще кусок коры с ветки.

Мэри-Линетт не смотрела на него и не могла говорить.

– Я старался избавиться от этого чувства, но оно не уходит. Сначала я подумал, что если уеду из Верескового Ручья, то обо всем забуду. Теперь я знаю, это – как безумие: куда бы я ни уехал, это чувство всегда будет со мной. Я не могу избавиться от него. Поэтому нужно придумать что-то другое.

Внезапно у Мэри-Линетт резко изменилось настроение.

– Извини, – холодно сказала она, – но, боюсь, не очень приятно слышать, что кто-то любит тебя вопреки своей воле, рассудку и даже...

– ...всем своим склонностям, – холодно закончил за нее Эш. – Да, я знаю.

Мэри-Линетт остановилась и взглянула на него в упор.

– Ты не мог читать «Гордость и предубеждение», – заявила она.

– Почему бы нет?

– Потому что Джейн Остен была человеком. Эш загадочно посмотрел на нее и спросил:

– А ты откуда знаешь?

Хороший вопрос. Пугающий вопрос. Действительно, откуда ей знать, кто в истории человечества был человеком? А как насчет Галилея? Ньютона? Тихо Браге?

– Ну, Джейн Остен была женщиной, – нашлась Мэри-Линетт, отступая на более надежную почву. – А ты – шовинист и свинья.

– С этим не поспоришь.

Мэри-Линетт снова двинулась дальше. Эш последовал за ней.

– Ну а теперь я могу сказать тебе, что... гм... я вами бесконечно очарован и что я вас люблю?

Опять цитата!

– Твои сестры, помнится, говорили, что ты все время проводишь на вечеринках.

Эш все понял.

– Да, – защищался он. – Но по утрам после вечеринок я обычно долго валяюсь в постели. А в такие часы приятно что-нибудь и почитать.

Они шли не останавливаясь.

– Кроме того, мы с тобой – духовные супруги, – напомнил Эш. – Поэтому я не могу быть совершенно тупым, иначе я бы тебе не подошел.

Мэри-Линетт задумалась об этом. И еще о том, что слова Эша звучали почти робко. Он никогда не говорил так прежде.

– Эш, – произнесла она, – я не знаю. Думаю, мы не подходим друг другу. Мы совершенно несовместимы. Даже если бы я была вампиром, это ничего не изменило бы.

– Ну... – Хлестнув по стволу дерева тисовой веткой, Эш ответил так, будто почти ожидал, что к нему не прислушаются: – Ну, что касается этого... Думаю, что я мог бы изменить твое мнение.

– О чем?

– О том, что мы не подходим друг другу. Если бы...

– Что «если бы»? – после затянувшегося молчания спросила Мэри-Линетт.

– Ну, если бы ты меня поцеловала.

– Поцеловать тебя?!

– Я так и знал. Я был почти уверен, что ты не захочешь. – Он хлестнул веткой еще по одному дереву, – Впрочем, люди всегда так поступали.

Искоса наблюдая за ним, Мэри-Линетт спросила:

– Ты поцеловал бы трехсотфунтовую гориллу? Эш не сразу нашелся что ответить.