Школьная королева - Элизабет Мид-Смит

Китти медленно встала и пошла в другую часть сада. Генриетта, заняв ее место, взглянула на спящую девочку. Как она некрасива! Видно, что из простого народа! И зачем бы ей, гордой Генриетте Вермонт, принадлежавшей к древнему роду из графства Уорикшир, общаться с такой девочкой, которая мало что простолюдинка, но еще и с дурными наклонностями: придумала ужасный план, чтобы погубить свою соученицу.

«Одно ясно, – подумала Генриетта, – впредь я не буду иметь ничего общего с ней. Она не возбудит моего сочувствия, будь у нее хоть двадцать больных братьев».

Мэри Купп открыла глаза:

– Ах, это ты, Генриетта.

– Приди в себя. Я хочу поговорить с тобой.

Мэри поднялась с травы и села.

– Помнишь о телеграмме, которая не дошла до места назначения, а еще о письме твоего брата и… и о том, что ты сделала рано утром второго мая?

– Я помню, – произнесла Мэри, закрыв лицо руками.

– Ты помнишь, маленькая предательница?

– Да, Генриетта. Но пришла милая Китти…

– Как можешь ты называть ее милой?

– Она старалась утешить меня.

– А, между прочим, ты решила погубить ее.

– Генни! Мне кажется, я не смогу… Я скажу всю правду.

– Ты не должна говорить правды. Иначе я сообщу Полю, какая у него хорошая сестра Мэри и как она воспользовалась своей способностью писать чужим почерком.

– Знала бы ты, что творится у меня в душе…

– Мне нет дела до того, что ты чувствуешь. Ты должна исполнять мои приказания. Завтра Китти О’Донован явится на суд школы, и ты должна проголосовать против нее.

– Ладно, Генриетта.

– А я подам свой голос за нее.

Мэри поразили эти слова.

– Но, Генни! Я же должна быть на твоей стороне.

– Вот и нет. Ты должна постоянно твердить, что она виновата, виновата, виновата! Сделай это, и я оставлю тебя в покое. А пока чем дальше ты будешь держаться от меня, тем лучше. Но если ты не подашь голоса против Китти, я приму меры.

– Генриетта… ведь ты же понимаешь, что если письмо… письмо Поля будет восстановлено и его прочтут в школе, все станет известно – все поймут. Что мне делать, что делать?

– Пусть поймут. Может быть, я и хочу, чтобы поняли. Больше мне нечего сказать тебе. Если любишь брата, подумай.

Вечером все школьницы уже знали удивительную новость: Генриетта изменила свою позицию относительно Китти О’Донован. Она сама переговорила с некоторыми девочками и объявила им, что Китти невиновна, – чтобы это понять, достаточно только взглянуть на ее лицо; перемену своего мнения объяснила тем, что раскаялась, а раскаяние полезно для души.

В комнату вошла Елизавета Решлей.

– Случилась очень странная вещь, – сообщила ей Маргарита Лэнгтон. – Генриетта перешла «с севера на юг». Она была на самом холодном севере, а теперь очутилась на самом жарком юге. Она утверждает, что Китти не виновата и что письмо писала не она.

– Я думаю, что следует сказать одну вещь, – заметила Елизавета. – Те, кто будет голосовать за Китти, принесут ей пользу только в том случае, если вполне верят в ее невиновность. Для решения у вас остается только сегодняшний вечер и завтрашнее утро. Вы знаете, как глубоко я люблю Китти О’Донован, знаете, как безусловно я верю в ее невиновность; моя вера вытекает из убеждения. Но если вы подадите голоса за нее только ради ее популярности и из жалости, вы принесете Китти вред, а не добро. Оправдание ничего не будет значить для Китти, если будет дано только потому, что это легче сделать.

Елизавета ушла, Мэри Дов скользнула за ней.

– Что тебе нужно, Мэри? – спросила Елизавета.

– Мне хотелось бы повидать ненадолго Мэри Купп, одну.

– Почему же ты не сделаешь этого, милая?

– Она в своей комнате, но не пускает меня, хотя я несколько раз просила ее об этом.

– У тебя есть причина, чтобы побеспокоить ее?

– Да, есть – и очень важная.

– Это имеет отношение к Китти?

– Да.

– Тогда ты должна увидеться с ней. Пойдем.

Елизавета постучала в дверь комнаты Мэри Купп.

– Мэри, я знаю, что ты у себя. Мэри Дов хочет поговорить с тобой. Можно ей войти? Я без церемонии открою дверь, если ты сейчас же не скажешь: «Войдите». Мэри очень вежливая девочка и не хочет войти в твою комнату без позволения. Но у нее важное дело, и она должна видеть тебя.

Раздались шаги. Дверь открылась, и на пороге показалась Мэри Купп. Лицо ее было заплаканным.

– Входи, Мэри Дов, – сказала Елизавета, – и не оставайся слишком долго.

Мэри Дов вошла и закрыла за собой дверь.

Глава XXI

«Я не смею сказать»

– Что тебе нужно? – спросила Мэри Купп.

– Я хочу поговорить с тобой, Мэри.

– Догадываюсь.

– Мне нужно сказать тебе очень многое.

– Но Джени или Матильда могут скоро подняться.

– Надеюсь, мы успеем побеседовать, – сказала Мэри Дов и пристально взглянула на свою тезку. – Я вижу, что ты несчастна.

– И что из того?

– Я тоже несчастна, как ты, – призналась Мэри Дов. – Если бы ты доверилась мне! Если бы позволила мне сказать правду!

– Нет, Мэри. Я сама отдала бы все на свете, чтобы сказать правду, но мне не позволяют.

– Не позволяют?! Кто может помешать тебе?

– Генриетта.

– Глупости, Мэри! Я знаю, что она, напротив, будет в восторге. Ты не была в зале сегодня вечером. Мы все были там, и Генриетта говорила самые удивительные вещи. Она сказала, что верит в невиновность Китти О’Донован. И это она, которая подстрекала нас против Китти!

– Я знаю, – сказала Мэри Купп. Ради своих низких планов она хочет, чтобы мы продолжали верить в виновность Китти.

– Нет, нет! Не могу поверить – это слишком ужасно! – запротестовала Мэри Дов.

– Должна поверить. Сядь рядом, Мэри, я расскажу тебе свою историю.

– У тебя ужасный вид, Мэри.

– Знаю. Я очень дурная девочка, и Бог наказывает меня. Бог знает, что для меня всего больнее. Он хочет отнять у меня моего дорогого брата, Мэри! Я заслужила это, но как тяжело перенести!

– Бедная, бедная Мэри! – воскликнула Мэри Дов. – Мне жаль тебя.

– Не будешь жалеть через минуту, когда узнаешь правду. Я расскажу тебе все.

– Не рассказывай, если это слишком ужасно, – предложила Мэри Дов. – Ты знаешь, я также во власти Генриетты. Она может обвинить меня – в краже. Один раз, когда мне очень нужны были деньги, я взяла соверен из письменного стола леди Марии. Это было низко с моей стороны, но мне так хотелось иметь хорошенькое платье к первому мая! Ты знаешь, мы очень бедны; мама не могла дать мне больше денег, а платье стоило три фунта. Портниха дожидалась меня, приходилось решать как можно скорее, и я… я взяла деньги из письменного стола леди Марии. Генриетта увидела это, налетела на меня. Конечно, я положила деньги обратно, но с тех пор я в ее власти. Она постоянно грозит мне, что меня исключат за воровство. Если я чем-нибудь рассержу ее, она расскажет все. Но мое исключение из школы будет несчастьем для мамы – ведь от этого зависит мое будущее. Ужасная Генриетта держит меня в своих руках. Поэтому-то я и была эти дни в таком отчаянном состоянии. Теперь же, когда сама Генриетта считает Китти невиновной, она… она не рассердится на меня за то, что я расскажу. И я думаю, что мы с тобой, Мэри, должны рассказать, должны.

– Рассказать что? – спросила Мэри Купп.

Мэри Дов взглянула на нее.

– Нужно ли тебе спрашивать?

– Не нужно, не нужно! Конечно, ты догадываешься, конечно! Я помню, что хвасталась тебе, не подозревая, какое значение это будет иметь.

– Я была уверена, что это сделала ты, Мэри. А теперь ты, конечно, расскажешь все.

В дверь постучали. Девочки вздрогнули. В комнату, не дождавшись позволения, вошла Генриетта Вермонт.

– Я повсюду искала вас обеих, – сказала она. – Я считала весьма вероятным, что вы окажетесь вдвоем. «Рыбак рыбака видит издалека» – хорошая старинная пословица.

Генриетта презрительно рассмеялась.

– Я хочу сказать кое-что вам обеим, – прибавила она, – вы сохраните это в тайне ради самих себя – ты, Мэри Дов, потому что любишь свою мать, а ты, Мэри Купп, потому что горячо любишь – или притворяешься, что любишь – своего брата. Поэтому вы никому не расскажите о моем влиянии на вас. А я вам приказываю: завтра на суде вы обязательно должны выступить против Китти О’Донован, хотя сама я подам голос за нее. Спокойной ночи.

Она повернулась и вышла из комнаты. Пораженные девочки смотрели друг на друга.

– Что это значит? – произнесла Мэри Дов.

– Отлично знаю, – покачала головой Мэри Купп. – Мне все вполне ясно.

И Мэри Купп рассказала свою историю.

– Мне пришлось признаться Генриетте, – сообщила Мэри, заканчивая свой печальный рассказ. – Потому-то она вдруг и переменилась. Она знает, что Китти будет оправдана, поэтому хочет сама быть на выигравшей стороне, а нас погубить навсегда. Вот вся правда. Что же делать нам, Мэри Дов?

– Это действительно ужасно, – согласилась тезка. – Но я не понимаю, почему ты не можешь сказать правды.