Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк - Барри Робертс

– Здесь есть кое-что, что сойдет за шифровальную книгу. Когда Майкрофт сообщит, что время пришло – мне пришлось смириться с вторжением сюда телефона, так что у него есть возможность сделать это, – мы с вами положим конец игре фон Борка.

Но и на третий день после моего приезда от Майкрофта все еще не было вестей. Мы поздно поднялись и долго сидели за завтраком, читая газеты. Вести с Балкан становились все тревожнее, Австрия объявила войну Сербии. Теперь Россия примет сторону Сербии, а Германия объединится с Австрией.

Из открытого окна тянуло благоуханием теплого летнего утра. Я собрался было перевернуть страницу, как вдруг краем глаза заметил что-то на горизонте.

– Что это, Холмс? – спросил я, указав в ту сторону.

Он отложил газету, поднялся и подошел к окну. Некоторое время Холмс молча вглядывался в горизонт, а потом повернулся ко мне.

– Думаю, это первый знак войны, – произнес он. – Давайте выйдем наружу.

Мы поднялись на вершину холма, где уже собрались деревенские жители. Кто-то бежал вверх по тропинке, ведущей из деревни. Все смотрели на запад, за горизонт, где в морской дали в линию вытянулись какие-то длинные предметы расплывчатых очертаний. Мы приблизились к собравшимся.

– Что это, доктор? – встревоженно спрашивали они. – В чем дело?

Я всмотрелся в морскую даль – рассеялись последние сомнения, это были суда флота Его Величества, которые в боевом порядке шли по водам Ла-Манша.

– Это война? – раздался голос какого-то жителя Суссекса.

Врачи привыкли сообщать ложь из благих соображений, но, боюсь, мой голос звучал не очень убедительно, когда я поспешно ответил:

– Нет-нет, что вы. Флот был на учениях и возвращается в Портленд. А часть его направляется куда-то еще.

Холмс, выгнув бровь, внимательно посмотрел на меня. Он принес с собой полевой бинокль и теперь пристально вглядывался в каждое судно. Через некоторое время он сунул бинокль мне в руки и направился к дому.

Не знаю, как долго я стоял на вершине холма, но линия военных кораблей все вытягивалась и вытягивалась, пока не заняла весь горизонт. С юго-запада непрерывно дул морской бриз, но флаги на носу кораблей и верхушки мачт неподвижно смотрели в противоположную сторону – корабли на полной скорости шли на восток. Для нас их продвижение казалось бесшумным, но нетрудно себе представить, как ревели мощные моторы, увлекая суда в открытое море.

По краям кильватерной колонны сновали миноносцы, маленькие и юркие, то тут, то там виднелась башня подводной лодки, ее узкую палубу все время заливало водой, поэтому морякам пришлось вскарабкаться на надстройку. В середине процессии шли огромные военные корабли, а между ними – сам «Дредноут», подобно королю среди своих братьев, получивших от него название. В бинокль я разглядел, что сообщил деревенским жителям новость, весьма далекую от истины, – все орудия на кораблях были приведены в боевую готовность.

Корабли, должно быть, находились на расстоянии пятнадцати – двадцати миль, они передвигались на восток, оставляя за собой длинные хвосты дыма, и было ясно, что их маневр не имел никакого отношения к возвращению домой после учений – военно-морская мощь Англии направлялась к местам сражений будущей войны. Убедительнее, чем какие-либо обзоры в газетах, это заставило меня осознать, что обратно пути нет.

Хвост процессии растаял на востоке, и я поплелся к дому, размышляя о том, что войны в Европе не было со времен моего детства. Я вспомнил пророчества Майкрофта, и холодок пробежал у меня по спине при мысли об этой нескончаемой военной махине, прокладывающей себе путь в Северное море.

Холмс встретил меня у дверей.

– Звонил Майкрофт, – сказал он. – Австрияки атаковали Белград, а русские подтянули войска к австрийской границе. Черчилль передислоцировал флот так, чтобы корабли не оказались заперты в Ла-Манше, когда все начнется. Майкрофт вот-вот даст нам сигнал.

Итак, мы ждали, а тучи тем временем очень быстро сгущались. Французская армия отошла километров на десять от своей границы, чтобы не провоцировать немцев. Наш премьер-министр обратился к Франции и Германии с призывом гарантировать нейтралитет Бельгии, но ответа от кайзера не последовало.

Начался уик-энд перед августовским Днем отдыха, дипломатические и ответные ходы продолжались. В субботу в полдень Франция и Германия объявили всеобщую мобилизацию, а вечером того же дня две роты пересекли на автомашинах границу Люксембурга, Германия тотчас объявила войну России. Поздно ночью позвонил Майкрофт.

Холмс положил трубку с каменным выражением лица.

– Завтра ночью, – сказал он, – мы идем на свидание с фон Борком.

Первый понедельник августа – официальный выходной день.

23

ПАУК В ЛОВУШКЕ

Теперь мне следует извиниться перед моими читателями. Не знаю, будут ли еще помнить имя Шерлока Холмса к тому времени, когда эту рукопись опубликуют, – хотя было бы вопиющей несправедливостью, если бы его забыли. Итак, если его все еще будут помнить, и если мои предыдущие описания его дел будут все еще в ходу, то в таком случае некоторые из вас наверняка прочтут историю «Его прощальный поклон», в которой приведен отчет о взятии фон Борка. Я прошу прощения за пропуски и некоторые неточности сего повествования в сравнении с настоящим. Оно было писано по настоянию Майкрофта Холмса и преследовало одну цель – воодушевить многочисленных поклонников моего друга, воевавших в тот момент на фронте, примером великого сыщика, который сыграл немаловажную роль в закулисной борьбе с захватчиками. В то же время брат Холмса поставил условие: исключить все, что касается астронома. В результате пришлось слегка поступиться истиной, и в итоге я был настолько неудовлетворен тем, что получилось, что переписал историю от третьего лица, поскольку она никоим образом не отражала моих воспоминаний о событиях.

Перед теми из моих читателей, для которых история о фон Борке звучит впервые, я также должен извиниться, поскольку многое в «Его последнем выходе…» является правдой, и я не ставил перед собой цели здесь повторяться.

Достаточно будет сказать, что мы с Холмсом выехали из Фулворта воскресным утром второго августа на моем автомобиле и прибыли в окрестности имения фон Борка около девяти часов вечера. Этот день тоже был жарким, и в сумерки атмосфера оставалась удушливой и гнетущей. Мы расположились на холме над Оукли-Грин; Холмс достал бинокль и начал рассматривать территорию за деревней.

– На первом этаже горит свет, – сказал он, – а освещенное окошко наверху – это сигнал моего верного тайного шпиона.

– У вас есть шпион среди обитателей поместья фон Борка?! – воскликнул я.

Холмс хмыкнул.

– Вы не поинтересовались, почему я обхожусь без услуг уважаемой Марты, – откликнулся он. – Она экономка герра фон Борка!

– Марта! – вскричал я. – Холмс, как вы могли подвергнуть ее такой опасности?

– Опасности нет, Ватсон, – ответил он. – Она гораздо хитроумнее, чем это требуется на кухне. Она ведет для меня наблюдение за нашим пауком и следит за его почтой. Сегодня вечером Марта даст мне знать, что он остался один.

Внезапно в темноте за деревней блеснул огонек.

– Есть! – крикнул Холмс. – Сигнал Марты! Вперед!

Я завел автомобиль, и мы, на всей скорости миновав маленькую деревушку, оказались на дороге. За поворотом нас внезапно ослепил свет огромной машины. Потребовалось все мое искусство, чтобы мы не полетели в кювет, когда на нас стремительно надвинулась эта громадина – «бенц» в сто лошадиных сил.

Я не удержался от проклятий в адрес водителя «бенца», Холмс лукаво улыбнулся:

– Это был барон фон Херлинг, первый секретарь посольства. Наш подопечный теперь в одиночестве.

Я одолел подъем к воротам перед темнеющей громадой дома, и Холмс, взяв с собой сверток, который прихватил из Суссекса, распахнул дверцу автомобиля.

– Ждите моего сигнала, Ватсон, – распорядился он, – и держите пистолет наготове!

Я закурил и приготовился ждать. Не прошло и пятнадцати минут, как Холмс окликнул меня из дверей:

– Несите багажные ремни, Ватсон!

Я последовал за ним в дом, и мы прошли в уставленный книгами кабинет.

На полу лежал человек могучего телосложения, с выразительными чертами лица и орлиным носом, а в комнате резко пахло хлороформом. Сейф над столом был распахнут.

– Тьфу ты! – воскликнул я, поморщившись от знакомого запаха. – Что здесь произошло, Холмс?

– Боюсь, – сказал он, – герр фон Борк так сильно расстроился, когда обнаружил, что это вовсе не коды военно-морского флота, за которые он заплатил пятьсот фунтов, что слегка разошелся. – И он указал на стол.

Я увидел на столе бумагу, в которую был упакован сверток Холмса, а также маленькую голубую книжечку. Название, тисненное золотом, гласило: «Практическое руководство по пчеловодству, с некоторыми замечаниями по сегрегации королевы».