Тот, кто не спит - Ингмар Миваки

– Я рад, что ты правильно все поняла, – ответил Алекс, включив зажигание. – Когда я войду в здание, немедленно возвращайтесь в город, – скомандовал он. – Машину бросьте.

Глава 21,

в которой Симона отправляется в путь

-Ника?

– Сим? Как ты здесь очутилась?

Сидя по-турецки на раскладном диване в собственной спальне размером не больше десяти квадратных метров, одетая в черную пижаму, Ника растерянно озиралась по сторонам, пытаясь понять, как Симона попала к ней в комнату.

– Никак, с Луны упала, – заключила Ника.

– Почти угадала. Не все же вам с Алексом индюками ходить. Вы общаетесь на расстоянии, а я зато могу теперь быть, где пожелаю. Я здесь у тебя частично. Не бойся, Ники.

– Считаешь, не бояться?

Ника вопросительно подняла одну бровь.

– А может, ты тоже так умеешь, только еще не было повода испытать свои способности?

– А где же твоя вторая половина?

– Где-то в районе Таферата, – разведя руками, вздохнула Симона.

– Да нет же, я не про Люку.

– А-а, – улыбнулась Симона. – Ты видишь меня только здесь?

Ника на мгновение замешкалась.

– Ты дома. Заснула у окна, глядя на цветы из папиросной бумаги.

– Правильно. Я и сейчас вроде как сплю, но на самом деле стою перед тобой. После сорока бессонных ночей могу наконец-то хоть немного вздремнуть. Хотя бы даже и частично.

Подруги засмеялись, и Ника похлопала ладонью по дивану рядом с собой.

Симона аккуратно отогнула угол черной простыни и присела на край складного дивана. Красно-белый узор, тянувшийся по кромке простыни, состоял из вереницы черепов.

– Милая расцветочка, – отметила Симона.

– Она меня успокаивает, – кивнула Ника. – А тело твое где, по-твоему, фокусница? – поинтересовалась она.

– Что? Ах, тело! Не знаю. – Симона потрогала собственную руку и протянула ее Нике.

– Наощупь совсем, как настоящая, – констатировала она, коснувшись Симониной руки.

– Да. Но я сейчас сижу за столом возле балкона в своей квартире.

– А где же ты больше?

Симона на мгновение задумалась.

– Больше здесь, – уверенно сказала она.

– Хм, – почесала лоб Ника.

– Давай испытаем, – сказала Симона. – Есть булавка или иголка?

Ника нашла булавку и протянула ее подруге. В следующий момент Симона с силой вонзила иглу в собственную ладонь. На коже проступила капелька крови. Ника скривила лицо.

– Ну, это было явно лишним, – покачала головой она.

– Драйв-то[15] со спецэффектами оказался, да с какими! – восторженно глядя на увеличившуюся каплю крови, заключила Симона.

– Ты прилетела попрощаться?

– Могла бы и не спрашивать, – сжав каплю крови в кулаке, ответила Симона с улыбкой. – Хотела про Алекса спросить.

– Проект «Демиург» был частью общего плана с третьими лицами.

– Третьи лица являлись заказчиками?

– Кроме Самуила Самойловича, Алекс никого из них лично не видел.

– Ты ведь знала и молчала, – упрекнула ее Симона. – Я еще в машине заметила. Ты так спокойно улыбалась, аж мурашки по коже. Словно сама принимала участие во всем этом балагане.

– Можешь быть уверена, не принимала, – заверила Ника.

– Мне бы адресок мужа найти. Ветер, полет и встреча, – напомнила подруге Симона.

– Ты владеешь словом, полученным от них.

– Неужели корпорации передал новую технологию человек? – спросила Симона.

– Док отправился в подземелье, как верный делу солдат под знаменем свободы. Скоро мы выясним, кто это.

– Он в подземелье? – удивилась Симона.

– Секретная лаборатория находится глубоко под землей, – пояснила Ника.

– Ни разу не была там. Я работала только на поверхности.

Ника понимающе кивнула.

– Он говорил, что «Демиург» не дал людям знания о самих себе. Алекс, хоть и оправдывается, все же считает себя виновным, – сказала Симона.

– Но тренажер в итоге получился, только жестче задуманного, – отозвалась Ника.

Она встала и прошлась по комнате. Остановилась у окна и посмотрела на пустынную, ночную улицу. Стоя спиной к подруге, спросила:

– Прямо сейчас полетишь?

– Да.

– Вся целиком? – улыбнулась Ника.

– Вся.

Вернувшись к Симоне, Ника посмотрела в наполненное мягким золотистым светом пространство вокруг нее и провела ладонью над ее головой.

– Могут ли люди, играя, повысить культуру? Зайдя в самые дебри, в самую темную часть леса, выйти к чистому источнику, к истинному знанию, к исходнику? – спросила Симона.

– Могут, – уверенно ответила Ника.

– Ника! – воскликнула Симона.

– Тс-с. – Ника приложила палец к губам. – Мы здесь не одни. Дело в том, что я познакомилась с одним очень интересным человеком. И он сейчас здесь, – кивнула Ника в сторону стены. – В соседней комнате.

– Ух ты, – воскликнула Симона и прикрыла ладонью рот. – Кто он? – спросила она шепотом.

– Жил в горах, а до того в городе радиоведущим работал. Теперь вот снова в город вернулся, а жить негде. Иона.

– Вот это да, – улыбнулась Симона. – Даже не верится!

– Я знала его раньше. Он заходил за книгами. Но видела его не только в городе, но и там, в горах.

Ника задумчиво посмотрела в пространство поверх головы смотревшей на нее снизу вверх Симоны и снова на подругу.

– Идем.

Взяв за руку Симону, Ника потянула ее в сторону лестницы, и они спустились вниз.

– Я сейчас вернусь, – сказала Ника, остановившись возле книжной стойки.

– Постой, – остановила ее Симона. – Принеси, пожалуйста, воду. Я не успела кое-что сделать перед отъездом.

– И потому ты здесь, и ты открыта для меня. Как раз собиралась за водой, – сказала Ника, после чего повернула вертящееся кресло с сидящей в нем подругой лицом к центральному проходу между книжными стеллажами.

– Ники, как ты считаешь, лицо часто отражает то, что есть на самом деле? – оглянулась Симона на подругу.

Та молча улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Но большинство людей верят тому, что видят. Ему казалось, что я печальна, тогда как я была сосредоточена на каком-то важном деле. Если же я была весела и беспечна, он видел несерьезность и даже глупость.

– Ему было удобно видеть так, ведь он боялся, – сказала Ника.

– Чего боялся? Разве может быть страх там, где есть любовь? Те годы, что мы провели вместе, привели меня к знанию: любить самой важнее, чем быть любимой. Я хотела ощутить настоящий вкус жизни, почувствовать свободу. Это спасало меня всякий раз, когда в отношениях появлялась натянутость и даже некоторое отчуждение, а это неизбежно, как неизбежны разбитые коленки у ребенка, который учится ходить, а научившись, прыгает и скачет. Я не хотела быть привязанной и зависимой.

– Любить самому и ничего не ждать взамен – большой труд, – заметила Ника серьезно. – Надо много сил и энергии. На это мало, кто способен. Все хотят быть любимыми. И для этого используют любые средства.

– Собираюсь найти его, Ники. Во что бы то ни стало найти. У меня есть силы и энергия. Благодаря тебе, – прикоснулась Симона к руке подруги, после чего замолчала и стала смотреть на изогнутые тени книжных шкафов.

Сквозь двойное, ослепительной чистоты стекло с улицы в помещение магазина проникал голубой свет, мягко освещающий проход между стеллажами на всем его протяжении от входа до кресла Симоны в глубине комнаты. Когда Ника вернулась с большим кувшином воды, Симона, зачарованная голубым свечением, продолжала сидеть неподвижно.

– Нет, Сим, благодаря Свидетелю, – возразила Ника.

– Кто это, Свидетель?

– Мы будущие. Ставку я сделала, не зная о своих новых способностях, пришедших с твоим диском.

– Он живет впроголодь. Вернуться не может. Так что полечу, – смахнула слезинку Симона. – А ты давай, воду лей, не жалей. – Шмыгнув носом, Симона рассмеялась.

Чисто и мистически красиво пропев правильные слова, Ника щедро пролила на золотистые волосы подруги всю без остатка воду из керамического кувшина. Ручейки побежали по лицу на вязаное платье, и то стало темнее голубого сияния. Вода устремились вниз по глянцевой поверхности кожаного сиденья и дальше, на пол, по дорожке света в сторону двери.

– Вот и все, – сказала Симона, глядя на бегущие ручейки. – Теперь и я вышла на волну в поле их досягаемости.

– Каждый выходит по-своему, – отозвалась Ника, стоявшая позади кресла. Она поставила кувшин на стойку и повесила на шею Симоны цепочку с серебряным крестом.

– Теперь ты полноценная хозяйка драйва, – добавила она.

– А это тебе, – сказала Симона и подарила Нике золотую розу мастера Григориоса Фебоса.

Попрощавшись с подругой, оставшейся стоять неподвижно в голубом свете, Симона исчезла так же молниеносно, как и возникла в комнате Ники часом раньше. Открыв глаза, Симона обнаружила себя сидящей у окна с видом на парк в собственной квартире. На столе перед ней простирался маленький игрушечный городок. Из газона торчали красные розы на проволочном кусте.