Програмерзость - Алан Фостер

И им не потребовалось беспокоиться о том, как бы не заспаться.

Карденаса разбудило ощущение, похожее на бегущие по телу мурашки. Подобное он прежде испытал дважды, лет двадцать назад, когда занимался наблюдением за мотелем-ловушкой в худшей части Тусона. Нынешние мурашки были покрупнее, но ощущение было тем же самым.

Вскочив на ноги и не обращая внимания на одеревенелость суставов, он принялся хлопать себя по всему телу. Те, что разбудили его, отбивались, кусаясь и жаля. К счастью, под одежду пролезли немногие. Наибольшему нападению подверглись лицо и кисти рук, вот на них-то он и сосредоточился в первую очередь.

Хаяки сонно моргнул, а затем вытаращился на пострадавшего друга.

— Ты под какую мелодию танцуешь, Анхель? Поделись, а то мне тоже не помешает… — Внезапное понимание заставило и его резко вскочить.

И вот они уже вместе запрыгали, молотя по вторгшимся в одежду муравьям. Карденас знал решительно все о злоупотребляющих стимстиками, о кранч-мастерах, о жизни на, над и под Полосой. Но проживание на огромных просторах пустыни Сонора не подготовило его иметь дело с тропиками. Будь он более сведущ в местной экологии, то знал бы, что деревья рода цекропия давали приют самым разным видам тропических муравьев[50], которые в них и жили и питались, весьма плохо относясь к незваным чужакам.

Минут двадцать им пришлось хлопать по себе, сшибать насекомых щелчками и проверять, не упустили ли какого-нибудь муравьишку, прежде чем у обоих появилась уверенность, что они избавились от своих крошечных, но свирепых гостей. Теперь они окончательно проснулись — и снова устали.

Покорившись судьбе, Карденас потащился по дороге, бывшей, как он надеялся, правильной, учитывая бесполезный теперь угол единственного дорожного знака. За верхушки деревьев все еще цеплялись клочья влажного тумана. Скрытые от взоров птицы захлебывались навязчивыми криками. Под пологом леса невидимые обитатели двинулись по своим утренним делам. Если б их спиннеры не изжарились в превращенном в барбекю «4X4», то федералы могли бы вызвать машину.

— Сколько, по-твоему, до границы заповедника? — Хаяки обнаружил, что гадает, где же располагалось ожидаемое лесничество: на краю Резервы или же глубже внутри.

Карденас плелся рядом со своим высоченным спутником.

— Не помню, чего там было на карте. Не обратил на нее особого внимания. Предоставил все навигационной системе машины.

— Моя навигационная система чихает и кашляет. — Сержант с тоской поглядел на тропический лес, ярко представляя висящие на манящих ветвях зрелые тяжелые бананы.

Но невзирая на этот стоящий перед глазами образ, он не меньше напарника поразился, когда перед ними приземлились три уакари[51]. Оба спутника в шоке остановились. С яркими розовато-красными безволосыми мордочками и длинной белой шерстью, эти обезьяны величиной с собаку больше всего на свете походили на трио миниатюрных йети. Кроме неожиданности их появления поражало, что в руках у каждого из новоприбывших было по простому, но, безусловно, действенному ножу, а за плечами — по рюкзачку.

Люди и обезьяны молча разглядывали друг друга. Затем самый маленький уакари быстро взобрался на ближайшее к дороге дерево, вытащил из рюкзачка маленький коммуникатор и забарабанил пальцами по кнопкам прибора.

— Они из Резервы. — Хаяки постарался говорить шепотом.

На это в общем-то и не требовалось указывать. Расположенный в заповеднике Ла-Амистад, Сьюдад-Симиано был создан еще в 50-х годах с целью обеспечить домом тех приматов, которые были субъектами или потомством ныне запрещенных исследований в области генетических манипуляций, направленных на усиление интеллекта обезьян. Находившиеся более сорока лет в фокусе борьбы между научными и природоохранными организациями, данные эксперименты проводились также и над дельфинами. Но в то время, как дельфины с усиленным интеллектом располагали для проживания океанскими просторами, во все более заполоняемом людьми мире не наличествовало никаких резерваций для человекообразных обезьян и их родственников. Вот потому в Ла-Амистаде и создали Сьюдад-Симиано — Город Обезьян.

Однако знание этого на деле ничуть не подготовило Хаяки и Карденаса ко встрече со здешними обитателями лицом к лицу.

— Я читал о том, как они свободно разгуливают кругом, — шепнул инспектор другу, — но не знал, что им дозволяется выбираться за границы Резервы.

— Ты знал, что им дозволено ношение оружия? — Хаяки в первую очередь обратил внимание на ножи. Они были сделаны из металла и композита, а не вырезаны из дерева или кости. И он благоразумно держал руки на виду и подальше от своего служебного пистолета.

— Нет. — Карденас сосредоточился на двух уакари, остававшихся на земле, пытаясь прочесть их настрой по глазам и движениям. За долгую карьеру ему довелось много чего повидать и испытать, но это был первый случай, когда он пытался сынтуитить обезьяну.

С приглушенным треском ветвей и листьев, энергичный связист спустился с вершины и присоединился к своим неразговорчивым белесым спутникам.

— Послушайте, хомберы. Мы с моим другом из Севамериканской Федеральной Полиции. Понимаете — полисия? Федералы! Нас ждали.

Двое уакари переглянулись и тихо посовещались между собой. «Каков же уровень их интеллекта?» — невольно гадал инспектор. Способны ли они понимать человеческую речь? Или они общались только посредством своего традиционного лопотанья? Шимпанзе, за которыми наблюдали в природных условиях, пользовались простыми инструментами вроде камней и палок. Об этом знали еще с середины двадцатого века. На переход от палки к ножу отнюдь не требовалось такого уж большого эволюционного скачка. Что же касалось компактного коммуникатора, то он мог быть запрограммирован посылать один из нескольких компактных сигналов. Такой процедуре легко можно обучить и закрепить усвоенное с помощью награды в виде еды.

— Может быть, — задумчиво рискнул предположить Хаяки, прислушиваясь к переговорам уакари, — лесничие Резервы уже выехали встретить нас.

— Или, может, это чистое совпадение. — Тут его внимание от бормочущих, энергичных обезьянок отвлекло какое-то движение в лесу слева.

Из кустов неторопливо вышло полдюжины вельдтовых бабуинов. Более крупные, чем уакари, они располагали ножами побольше. А впереди шел единственный стройный, удивительно похожий на человека шимп. На груди у него скрещивались кожаные ремни, в то время как за плечами висел неизменный рюкзак. В отличие от своих спутников-приматов он приближался на двух ногах и не имел никакого оружия.

— Это бонобо[52], — шепнул коллеге завороженный Карденас. — Их считали самыми умными и похожими на человека из всех обезьян.

— Откуда ты все это знаешь? — Внимание Хаяки то и дело переключалось с бонобо на куда более подозрительных бабуинов.

— Я же тебе говорил. — Карденас ждал, когда уверенный шимп приблизится к ним. — Нужно почаще смотреть вит.

Стоя, бонобо был ростом почти с Карденаса. Прочесть же что-либо по его лицу оказалось невозможным. Он медленно протянул могучую руку к лицу инспектора. Карденас напрягся, но остался недвижим. Проворные пальцы схватили человека за вислый ус и осторожно потянули. Выпустив ус, бонобо отступил на шаг, почесал собственную бородатую морду — и улыбнулся во весь рот. При виде этого бабуины и уакари заверещали от восторга.

— Не вздумай, — кратко шепнул своему спутнику Карденас, — сказать ни слова.

— Кто, я? — Хаяки старательно избегал строгого взгляда друга.

Когда общий смех стих, бонобо шлепнул себя по груди и крякнул:

— Джо!

Карденас с Хаяки повторили жест шимпа, после чего Карденас достал из внутреннего кармана своего все еще влажного костюма от «Уиллиса и Гейгера» идент-браслет. С потерей спиннеров в выгоревшем «4X4» у него не осталось никакой другой официальной идентификации. Находясь в ЦАФ, он мог носить браслет в кармане, но не на руке. Узнает ли примат идент и поймет ли, что тот означал?

Реакция бонобо была столь же явной, сколь и неожиданной. Сунув руку за спину, он достал из рюкзака браслет, почти идентичный инспекторскому. Цвета и узоры различались, но значение не вызывало никаких сомнений.

— Будь я проклят, — пробормотал ошарашенный Хаяки. — Коллега!

— Си — да, — гордо провозгласил бонобо. И, повернувшись, сделал жест, приглашающий людей следовать за ним. Те без колебаний так и сделали, с радостью увидев, что их устрашающие телохранители-бабуины убрали оружие в ножны. А перемахнувшие без всяких усилий на деревья уакари наблюдали за происходящим сверху.

Пройдя так меньше десяти минут, они подошли к небольшому пикапу с откидным верхом. Тот как раз и был откинут, являя взорам и передние сиденья, и открытый пол. На дверце с пассажирской стороны красовалась элегантная эмблема, на которой фигурировали местные деревья, солнце и тянущаяся вверх волосатая рука. Свои мысли о скрещенных бананах и вздыбленных кокосовых орехах Хаяки оставил при себе. Показав на машину, бонобо снова улыбнулся и сделал им знак залезать.