Желание верить (сборник) - Виталий Вавикин

– Дура!

– Да! – снова закричала Мидж. Горящее тело требовало любви. Оно больше не принадлежало ей. Им владели демоны. Снова и снова. Глубже и глубже.

– Да она трахает сама себя! – в отвращении закричала Гое.

– Держи ей руки! – велела старуха.

– Не буду!

– Ты все это начала! Забыла? – Старуха схватила правую руку Мидж и прижала ее коленями к земле. – Помоги же мне! – Гое с отвращением схватила левую руку Мидж. Зияющая пустотой промежность осталась неудовлетворенной.

– Нет! – взвыла блондинка, беспомощно сжимая ноги. – Нет!

«Как Ремси может любить это грязное тело? – думала Гое, борясь с неистовствующей Мидж. – Он же совсем не такой!». Гое вспомнила старую книгу, которую украла месяц назад у своей бабки. Зак сказал, что Ремси никогда не променяет такую девушку, как Мидж, на такую, как она. Сам Зак! Сам ее чертов сводный брат сказал, что его другу не подходит чернокожая девушка. Брат, который должен был защищать ее, а не причинять боль!

– А если бы ты родился чернокожим? – спросила она его в тот день.

– Предъяви претензии своему отцу, – скривился он.

– Думаю, ты давно уже проклял его за то, что он трахнул твою мать!

– Нашу мать, – поправил ее Зак.

Мидж затихла и теперь лишь тяжело дышала, продолжая шептать какой-то бред. Одежды на ней почти не осталось. Лишь рваные лохмотья, которые уже не скрывали тело. Заказ, который сделала Гое по адресу из старой книги своей бабки, забрал у нее почти все сбережения, но сейчас, похоже, все это оказалось напрасным. Болезнь уходила. Наркотик все еще действовал, но вскоре и он потеряет свою власть. Мидж снова вернется к Ремси, и Гое останется лишь в тайне ненавидеть ее. На черном лице мелькнула грустная улыбка. «Интересно, чтобы сказал Ремси, если увидел, как его возлюбленная насилует саму себя?» – подумала Гое, но тут же помрачнев, решила, что скорее всего Ремси возненавидит ее, Гое, а не Мидж. Мидж снова окажется бедной несчастной белой девочкой, которая нуждается в любви и заботе. Гое отпустила ее руку и поднялась на ноги. Наманикюренные пальцы снова вернулись к промежности. Вяло. Почти безжизненно. Скорее машинально, чем с прежним неистовством.

– Сейчас же вернись! – крикнула бабка Гое.

– Ничего с ней уже не будет, – устало сказала Гое. – От этого еще никто не помирал.

2

Тело болело, а в глазах двоилось, словно на утро после аварии, в которую Мидж попала еще ребенком. Мысли возвращались, но были все еще далекими и какими-то чужими. Промежность саднила, и каждый шаг давался с трудом.

– Спасибо, что спасла меня, – сказала Мидж Гое. Они шли под алеющим небом, сбивая ногами утреннюю росу. Шерстяная кофта, которую Гое дала Мидж, скрывала раскрасневшееся тело блондинки, но ее все равно бил озноб. – Никогда бы не подумала, что такая девушка, как ты может помочь такой, как я, – призналась она.

– А в чем наше различие? – спросила Гое.

– Ну, ты ведь черная, – смутилась Мидж.

– И что? Я теперь не человек, что ли?!

– Главное, что ты меня спасла и я тебе благодарна за это.

– Вот как?! – Гое вдруг захотелось забрать свою кофту.

– Давай только не будем никому об этом рассказывать, – осторожно предложила ей Мидж.

– Ты ведь подыхала, черт возьми! – не выдержала Гое. – Что будет плохого, если ты расскажешь об этом хотя бы своему парню?

– Вот парню как раз и не стоит, – помрачнела Мидж. – Я понимаю, ты хочешь, чтобы к тебе начали относиться лучше, но попробуй и меня понять. Я чем-то заразилась, пошла к твоей бабке лечиться. Думаешь, Ремси поймет? Он ведь ненавидит черных… Извини…

– Ремси ненавидит черных?

– Прости, Гое, но здесь всегда так было.

Они расстались на зеленой лужайке возле дома Мидж.

– Там, у моей бабки, – сказала ей на прощанье Гое. – Ты ведь трахала себя, как последняя шлюха!

– Это ничего не значит, – устало сказала Мидж и закрыла за собой дверь.

Улицы были все еще безлюдны. Туман отступал в лиственный лес. Собака сводного брата облаяла Гое.

– Что, тоже ненавидишь меня? – спросила ее Гое, открывая дверь. Девушка Зака вскрикнула и побежала в спальню, прикрывая махровым халатом свою наготу.

– Извини, для нее вы все на одно лицо, – сказал Зак сестре, когда Одри ушла на работу, отказавшись от завтрака. – Где ты была ночью?

– А это важно? – Гое умыла лицо. – Или же ты волновался, что я сбегу, как мой отец?

– Какое мне дело до твоего отца?

– Верно. Никакого, – Гое грустно рассмеялась. – Но знаешь, Зак, он ведь сбежал не от меня, бабушки и нашей матери. Он сбежал от таких, как ты, Одри и Мидж.

– Никто не виноват, что вы родились черными, – сказал Зак и ушел на работу. Гое долго стояла у окна, разглядывая опустевший двор. В голове звенела пустота. Пустота и безнадежность. Нет. Любовь не убивает. Убивает жизнь. Гое вспомнила Ремси и подумала, что без него она сможет прожить. И без брата. И без всего этого чертова города… А потом она заплакала. Сонно. Устало. Чередуя рыдания с зевотой… Все потеряло смысл. Даже слезы. Даже вода в ванной, которая становилась все горячее и горячее. Гое ничего не чувствовала. Наблюдала за тем, как кожа ее покрывается красными пятнами, и тихо всхлипывала. Покой и безмятежность – вот чего ей сейчас хотелось. Покой и безмятежность…

3

Зак вернулся с работы в семь. Щелкнул выключателем, но гостиная осталась во власти полумрака.

– Гое, ты здесь?! – позвал он, но ему никто не ответил. Предохранители щелкнули. Свет моргнул и снова погас. Треск привел Зака к сестре. Она лежала в ванной, и ярко-желтый фен плавал возле ее полной груди. Вода остыла, и губы Гое были синего цвета. Она дышала. Слабо, но все-таки дышала. – Гое? – тихо позвал ее Зак. Она не ответила. Пульс был слабым. Зак поднял ее на руки и отнес в пикап. Голая, безжизненная. Она лежала на пассажирском сиденье и капли воды стекали с ее черного тела…

Пикап вспахал колесами газон и выскочил на дорогу.

– Зачем ты приехал сюда? – спросила бабка Гое Зака. Он показал ей внучку. Сказал, что в больнице ее не примут. – И чего ты хочешь от меня?

– Хочу, чтобы вы спасли ее.

– Я всего лишь старая ведьма, – покачала головой бабка. Зак тупо стоял на пороге, держа на руках Гое. Она не двигалась. Почти не дышала. Почти не жила.

– Спаси ее, черт возьми! – сказал Зак и перешагнул через порог.

– Я не приглашала тебя, – холодно сказала бабка, меряя его черными глазами.

– Мне больше некуда идти.

– Тебе?

– Нам. – Зак уложил Гое на кровать.

– Она умирает, – безучастно отметила бабка.

– Я знаю. – Зак опустил голову. – Это была случайность.

– Нет, – сказала бабка. – Думаю, она хотела умереть.

– Глупость!

– Она устала. – Старуха раскурила едкую самокрутку. – Устала жить в твоем мире.