Старцы и предсказатели Оптиной пустыни - Елена Филякова

Кто имеет дурное сердце, не должен отчаиваться, потому что с Божией помощью человек может исправить свое сердце. Нужно только внимательно следить за собой и не упускать случая быть полезным ближним, часто открываться старцу и творить посильную милостыню. Этого, конечно, нельзя сделать вдруг, но Господь долго терпит. Он тогда только прекращает жизнь человека, когда видит его готовым к переходу в вечность или же когда не видит никакой надежды на его исправление.

Нужно иметь внимание к своей внутренней жизни так, чтобы не замечать того, что делается вокруг тебя. Тогда осуждать не будешь.

Когда нападет гордость, скажи себе: «Чудачка ходит».

Всякий, хоть и маленький грешок надо записывать, как вспомнишь, а после каяться. Оттого некоторые долго не умирают, что задерживает какой-нибудь нераскаянный грех, а как покаются, так облегчаются… Непременно нужно грехи записывать, как вспомнишь, а то мы откладываем: то грех мал, то стыдно сказать или после скажу, а придем каяться – и нечего сказать.

Три колечка цепляются друг за друга: ненависть от гнева, гнев от гордости. Отчего люди грешат? – Или оттого, что не знают, что должно делать и чего избегать; или, если знают, то забывают; если же не забывают, то ленятся, унывают… Это три исполина – уныние или леность, забвение и неведение, – от которых связан весь род человеческий неразрешимыми узами. А затем уже следует нерадение со всем сонмищем злых страстей. Потому мы и молимся Царице Небесной: «Пресвятая Владычице моя Богородице, святыми Твоими и всесильными мольбами отжени от мене, смиреннаго и окаяннаго раба Твоего, уныние, забвение, неразумие, нерадение и вся скверная, лукавая и хульная помышления».

Глава восьмая

«Только потерпеть надо»

Анатолий Старший Оптинский

Преподобный иеросхимонах Анатолий Старший, Оптинский скитоначальник, в миру Алексей Моисеевич Зерцалов (24 марта/6 апреля 1824 – 25 января/7 февраля 1894)

Мы обязаны, чтобы всех любить, но чтоб нас любили, мы не смеем требовать.

В жаркий июльский день 1853 года в ворота оптинского скита вошли двое: пожилая женщина в темных одеждах паломницы и высокий бледный молодой мужчина. Перекрестились на купола храма, огляделись и направились к келье старца Макария, у крыльца которой толпились посетители. Не успели вновь прибывшие освоиться в незнакомой обстановке, как отворилась дверь кельи и из нее медленно вышла толстая барыня, укрывая кружевным платком зареванное лицо. За женщиной выскочил на крыльцо келейник Иларион (будущий старец), высматривая кого-то в толпе, встретился взглядом с высоким мужчиной и поманил его к себе. Тот растерянно оглянулся на спутницу, и женщина ободряюще подтолкнула его в спину: иди, мол, раз зовут. Под перекрестным огнем многочисленных взглядов, спотыкаясь, мужчина поднялся по ступенькам, а келейник, открыв перед ним дверь и пропуская вперед, тихо сообщил, что старец Макарий его примет. Дверь закрылась. И все любопытные взоры обратились на новенькую. Все время, пока старец Макарий беседовал с ее сыном, она рассказывала окружающим о своем Алеше. В Оптиной умели слушать.

Алексей Моисеевич Зерцалов родился 24 марта 1824 года в семье дьякона села Бобыли Калужской губернии. Родители с детства лелеяли надежду, что мальчик пойдет по стопам отца и выберет путь служения Богу.

Алексей ожидания родителей вроде бы оправдывал: окончил Боровское духовное училище и Калужскую духовную семинарию. Но после окончания учебы поступил на службу в калужскую Казенную палату. В XIX веке Казенные палаты находились в ведении Министерства финансов по Департаменту государственного казначейства: ведали учетом государственных доходов и расходов по уездным и губернским казначействам, проводили торги на любую сумму, налагали взыскания за нарушения уставов казенного управления и вели ревизские дела.

Однако чиновником Алексею Зерцалову удалось побыть недолго. Вскоре после поступления на службу он вместе с двумя товарищами-сослуживцами тяжело заболел чахоткой. Туберкулез легких, который раньше именовали чахоткой, и при современном развитии медицины заболевание не слишком приятное (если, конечно, вообще существуют приятные болезни), а в первой половине XIX века он считался неизлечимой смертельной болезнью. Хотя, почему считался, он был таким.

Наверное, в молодости, переполненной жизненными устремлениями, силами, желаниями и надеждами, умирать, как никогда, тяжело. Алексей Зерцалов не хотел умирать. И он дал обет, что, если Господь пошлет ему исцеление, он поступит в монастырь и примет монашеский постриг.

– День и ночь молила Господа даровать жизнь моему сыну, – рассказывала женщина внимательным слушателям, – с колен, можно сказать, не вставала. Вымолила! Даровал Господь жизнь моему Алешеньке. А он все про товарищей спрашивал. Оттягивали, не рассказывали, пока совсем на поправку не пошел. Тогда и пришлось признаться, что Господь к Себе их забрал. Только выходить стал, отслужили мы панихиду по его товарищам, съездили на кладбище могилкам поклониться, там он мне и рассказал об обете. Я его благословила. Он отказался от своей службы в Казенной палате, мы с ним сходили на богомолье.

Все головы обернулись на звук открывающейся двери. На пороге стоял старец Макарий, положив руку на плечо смущенного Алексея. Люди расступились перед матерью, и она кинулась к ним, пала перед старцем на колени.

– Благословенна ты, добрая женщина, – мягко сказал старец, благословляя ее, – на такой хороший путь отпустила сына!

И с этого дня старец Макарий стал руководить духовной жизнью молодого послушника.

Старец Макарий благоволил к Алексею, в шутку называл его «высочайшим», не только из-за его высокого роста, но имея в виду и его высокие духовные дарования, замеченные мудрым старцем. Доброе расположение старца не давало послушнику никаких поблажек в монастырской жизни. Старец Макарий искусно вел его опасной для большинства тропой, готовя к восхождению к высотам иноческого подвига.

Жизнь послушника Алексея в монастыре с первых дней была посвящена трудам в пользу ближних. Началось его послушание работами на кухне. Забот-хлопот было много, спать приходилось мало и урывками, не покидая кухни, на дровах. У него долго не было более-менее постоянного угла – его регулярно переводили из кельи в келью. Только привыкнет к новому месту – снова переезд. Потом его, по распоряжению старца Макария, поселили в башне вместе с монахом, не признававшим старчества, который был груб с послушником.

От постоянного недосыпа и тяжелого физического труда у Алексея часто болела голова. Иногда он днями лежал без движения, и некому было подать ему стакан воды.

Так приучали его вырабатывать в себе дух смирения, терпения и кротости, преодолевая и претерпевая нелегкие испытания.

Однажды Оптину пустынь посетил будущий святитель Игнатий Брянчанинов. Он выразил желание побеседовать с кем-нибудь, кто проходил святоотеческое учение о молитве Иисусовой. Оптинские старцы направили к нему послушника Алексея. Игнатий долго беседовал с послушником, а закончив беседу, выразил удивление и с уважением сказал, что рад встретить такого образованного и опытного в духовных предметах инока, да еще и хорошо знакомого со светскими науками.

Счастливый послушник чуть ли не бегом отправился в скит к старцу и на полдороге встретил его в окружении множества народа. Находясь под сильным впечатлением от беседы и оценки отцом Игнатием его прилежания, Алексей по простоте душевной взахлеб пересказал старцу Макарию все только что слышанные похвалы, не замечая, как грозно хмурятся у того брови. Дождавшись паузы, взятой Алексеем, чтобы набрать в грудь побольше воздуха перед новой тирадой, старец Макарий при всех разбранил послушника, а напоследок добавил:

– И ты вообразил о себе, что такой умный! Ведь преосвященный – аристократ, на комплиментах вырос, он из любезности сказал тебе так, а ты уши и развесил, думая, что это правда!

Пристыженный Алексей отправился в свою келью, а старец Макарий сказал окружающим:

– Ведь вот как не пробрать? Он монах внимательный, умный, образованный, уважаемый людьми. Долго ли загордиться?

Кстати, почетный гость расхваливал своего собеседника и старцам, пославшим к нему послушника.

Когда старец Макарий уезжал по делам из обители либо был занят неотложными делами, он благословлял послушника Алексея ходить за разрешением духовных вопросов к старцу Амвросию.

17 ноября 1862 года послушник Алексей был пострижен в монахи с именем Анатолий. К этому времени старец Макарий умер, и отец Анатолий был на послушании у старца Амвросия. После смерти старца Макария старец Амвросий и отец Анатолий особенно сблизились, поскольку оба потеряли любимого старца и духовного наставника.